Короли Вероны - Дэвид Бликст

«Да, это знак. Знак того, что я слишком часто перечитывал поэму отца. „Ад“ въелся в мои мозги. К завтрашнему дню сон не имеет никакого отношения».

И все же, едва Пьетро опустил голову на подушку, в его ушах прозвучали последние слова Ческо из ночного кошмара: «Если Бог не поможет, то дьявол не подведет». Подходящая фраза для наступающего дня.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Пьетро разбудил свет, пробивавшийся из-под двери. Фацио проснулся первым и отворил дверь. На пороге стояли Морсикато и Баилардино, за их спинами теснились слуги. Доктор был в полном боевом снаряжении. Пьетро вскочил и усиленно замотал головой, стряхивая сон. Натянув бриджи, он спросил:

— Который час?

— До рассвета не больше двух часов, — отвечал Баилардино. — Пора одеваться и будить солдат.

Фацио подбежал к сундуку достать доспехи синьора, однако Пьетро жестом остановил его:

— Не сегодня, Фацио.

Пьетро указал на слуг, которые вносили другой сундук. Зажгли свечи, и Баилардино откинул тяжелую крышку. В сундуке оказались другие доспехи, старые, потертые. Сверху лежал шлем. Он представлял собой заостренный купол с бармицей. Под шлемом обнаружился нагрудник. И шлем, и нагрудник были из серебра, позолоченные; протравка соединяла желтое и белое в причудливый цветочный узор.

Увидев реакцию Пьетро, Баилардино усмехнулся.

— Безвкусная работа, да? Извини, придется тебе проглотить гордость и напялить это безобразие — по крайней мере на несколько часов.

Пьетро надел рубашку.

— Дело не в красоте. Как я это надену? Не иначе, доспехи сняли с великана.

Баилардино щелкнул пальцами, и слуги принялись закреплять на груди и спине Пьетро простеганные куски ткани.

— Ну, так еще куда ни шло, — буркнул Пьетро.

— Другой бы радовался, — подал голос Морсикато. — Сколько рыцарей погибли лишь потому, что у них не было дополнительной защиты.

— Сколько рыцарей погибли лишь потому, что перегнули палку, обеспечивая себе дополнительную защиту, — парировал Пьетро.

Закрепили нагрудник, затем гульфик, затем наголенники и налокотники. Фацио, помогавший синьору, спросил:

— Чьи это доспехи?

Баилардино улыбнулся.

— Эти доспехи сбросил с себя граф Винчигуерра Сан-Бонифачо, когда три года назад драпал из Виченцы. А Скалигер подобрал и припрятал. Когда захватчики подойдут к воротам, они увидят знакомые латы и решат, что их встречают как дорогих гостей.

Фацио понимающе кивнул. Он слышал и видел достаточно, чтобы оценить ситуацию; слово «захватчики» не шокировало мальчика.

— Но почему доспехи графа надевают на вас, синьор? — спросил Фацио.

Пьетро потер ногу.

— Потому что и граф, и я оба хромые. Сидя верхом, мы оба кренимся вправо. Падуанцы должны клюнуть, и тогда мы победим гораздо легче.

Фацио с надеждой заглянул в сундук. Там больше ничего не было.

— А где же для меня доспехи?

— Для тебя никаких доспехов, и не спорь, — отрезал Пьетро. — Ты остаешься в палаццо. Не хочу отчитываться за твою смерть перед женой Скалигера. Лучше помоги-ка мне спуститься по лестнице.

Баилардино пожелал им удачи. Накануне решено было, что Морсикато присоединится к отряду Пьетро. Сам Баилардино хотел сделать то же самое, но Катерина сказала, что у падуанцев наверняка и в палаццо имеются шпионы. Если Баилардино исчезнет за несколько минут до «неожиданной» атаки, весь план пойдет насмарку.

Труднее всего оказалось отделаться от Меркурио. Пес чувствовал, что все пришло в движение, и рвался к хозяину. Но он был охотничьей собакой, не обученной находиться на поле боя. В конце концов пришлось запереть Меркурио в каморке без окон.

Когда Пьетро, Морсикато и Фацио выбрались из палаццо через черный ход, небо было еще темное. Поэтому, заметив у двери тень, все трое обнажили мечи.

— Кто здесь? — шепотом спросил Пьетро.

В ответ из горла тени вырвался знакомый скрежет:

— Арус.

Пьетро опустил меч, и мавр приблизился. На нем был наряд воина с Востока, куда более легкий, чем рыцарские доспехи, и, уж конечно, в отличие от них не производящий шума при движении. Пьетро вложил меч в ножны и пожал протянутую черную руку.

— Надеюсь, твой меч при тебе.

— Не волнуйтесь, сир Алагьери. Сегодня вы не погибнете.

Пьетро рассмеялся коротким нервным смешком, боясь поверить мавру и расслабиться раньше времени.

— Ты это из гороскопа узнал?

— Конечно.

— А я? Я не погибну? — забеспокоился Морсикато.

Мавр посмотрел на лицо, видневшееся в щель неописуемого шлема.

— Уж не докторова ли это борода? Простите, доктор, в ваш гороскоп я не заглянул.

— А мог бы и заглянуть, — пробормотал Морсикато.

— Спасибо на добром слове, — произнес Пьетро. — У меня сегодня сердце не на месте. Такой кошмар приснился…

Теодоро нахмурился.

— Ну-ка, ну-ка, что тебе снилось?

— Так, всякая чушь. — И Пьетро вкратце пересказал свой сон.

С минуту мавр молчал, затем произнес:

— Это из поэмы твоего отца. Спуск к реке в самом сердце битвы.

Пьетро не оценил начитанности мавра. Он чувствовал себя последним болваном.

— Я же сказал, всякая чушь.

— Помнишь поговорку о снах, что снятся перед рассветом?

Пьетро помнил. Такие сны почти всегда сбываются.

Мавр помрачнел.

— Пожалуй, я с тобой не пойду.

— Боишься? — съязвил Морсикато. — Разве звезды не сказали, что ты сегодня не умрешь?

Мавр смерил доктора спокойным взглядом.

— Сон Пьетро предвещает опасность для мальчика.

— Вы должны остаться с сиром Алагьери, — встрял Фацио. — Вдруг вы ему понадобитесь?

— Со мной все будет в порядке, — возразил Пьетро, гадая, прозвучала ли в его голосе должная уверенность. По правде говоря, он очень хотел, чтобы со спины его подстраховывала кошмарная кривая сабля.

— Кто-то должен присмотреть за Ческо, — произнес мавр. — Просто чтобы знать: он в безопасности.

— Давайте я присмотрю! — вызвался Фацио. — Вы не пускаете меня сражаться, а ведь мне уже четырнадцать. На следующий год я стану настоящим мужчиной. Я не дам Ческо в обиду.

— Пожалуй, пусть присмотрит, — одобрил мавр.

— Хорошо, — разрешил Пьетро. — Да возьми Меркурио. Ческо его любит.

— Я с него глаз не спущу! — возликовал Фацио. Он постучал в дверь, и его тотчас впустили обратно.

— Мудрое решение, — заключил доктор. — Мальчик будет при деле.

— Надеюсь, — пробормотал Пьетро.

Он направился к конюшням, где разместился отряд. Все солдаты крепко спали. Пьетро принялся их будить. Кто-то проворчал: