Единственная - Ричард Бах

— А почему не изменить все разом? — удивился я. — Разве невозможно добиться быстрых перемен?

— Конечно, возможно, Ричард, — ответила она. — Перемены происходят каждую секунду, ты их просто не всегда замечаешь. Твой мир с первыми надеждами на мирное будущее столь же реален, как и твой параллельный мир, который погиб в 1962 году, в первый же день войны. Каждый из нас выбирает судьбу нашего мира. Но вначале должны произойти перемены в наших умах.

— Тогда выходит, что я сказал молодому лейтенанту правду! — воскликнул я. — В одном из параллельных миров Советы не пошли на попятную. И я начал ядерную войну.

— Конечно. В картине мира в том году обрываются тысячи дорог, тысячи Ричардов из параллельных миров выбрали смерть. А ты нет.

— Но постой, — сказал я. — Ведь в тех альтернативных мирах погибли и невинные люди, просто попутчики, которые никакого выбора не делали?

— Нет, Ричард. Они сами выбрали свою смерть. Одни — тем, что просто устранились от выбора — им было все ровно; вторые думали, что лучшая защита это нападение; а третьи выбрали смерть.

Она замолчала и тронула кружок с крошечными деревцами.

— Если мы выбираем мир, то мы живем в мире.

— А можно как-нибудь поговорить с людьми из альтернативных миров, чтобы мы могли узнать, чему научились они? — спросила Лесли.

— Именно этим вы сейчас и заняты, — улыбнулась Пай. — Если хотите, то можно поговорить и с любой другой частицей вашей души. Способ не слишком загадочный, но довольно надежный. Представь, Ричард, своего духовного двойника, с которым ты хотел бы поговорить, представь, что задаешь вопрос и слышишь ответ. Попробуй.

Почему-то я вдруг занервничал.

— Я? Прямо сейчас?

— А чего ждать?

— Глаза закрыть?

— Если хочешь.

— Может, надо сделать что-то такое особенное?

— Ну, если тебе так будет легче, — сказала она. — Сделай глубокий вдох, представь, что открывается дверь, а за ней комната, залитая разноцветными огнями, и в ней сидит твой собеседник. Или, не надо огней, представь, что ты слышишь голос; иногда звуки легче представить, чем образ. А можешь обойтись даже без звуков — просто ощути, что его сознание слилось с твоим. Если не хочешь использовать интуицию, представь, что первый встречный на дороге передаст тебе нужный ответ, и задаст свой вопрос. А можешь использовать свое заветное волшебное слово. Сделай, как тебе больше нравиться, напряги воображение.

Я выбрал образ и заветное слово. Закрыв глаза, представил, что как только его произнесу, увижу перед собой своего двойника, который скажет мне то, что мне надо сейчас узнать.

Я расслабился, перед мысленным взором проплывали облака, окрашенные в мягкие тона. «Как только скажу свое слово, сразу его увижу, — думал я. — Спокойнее, спешить некуда. Облака плывут».

— Единственная, — сказал я.

Словно открылся затвор фотоаппарата, и я увидел: на скошенном поле, у крыла старенького биплана стоял человек. Солнце сияло из-за его головы, и лица я не разобрал, но голос прозвучал громко, будто он сидел рядом с нами на берегу горного озера.

— Очень скоро тебе понадобится все, чему ты успел научиться, чтобы суметь отличить внешнее от истинного, — сказал он. — Помни, чтобы перелететь из одного мира в другой на вашем внепространственном гидросамолете, тебе нужна сила Лесли, а ей нужны твои крылья. Вы можете летать только вместе.

Затвор закрылся, и я открыл глаза.

— Получилось? — спросила Лесли.

— Да! — воскликнул я. — Но я не совсем понимаю, как этим воспользоваться. — Я пересказал им то, что увидел и услышал.

— Поймешь, когда понадобится, — сказала Пай. — Если теория приходит раньше практики, ее смысл доходит не сразу.

Лесли улыбнулась.

— Из того, что мы здесь узнали, не все можно использовать на практике.

Пай, задумавшись, водила пальцем по восьмерке.

— На практике вообще ничего не используешь, пока не догадаешься, как, — сказала она. — Здесь можно встретить ваших двойников, которые приняли бы вас за небожителей только потому, что вы летаете на своем Ворчуне; но есть и другие, которых вы сами посчитали бы настоящими волшебниками.

— Например, тебя, — сказал я.

— Как и все волшебники, — сказала она, — Я просто научилась использовать на практике то, что вам сейчас кажется чудом. Я — лишь точка сознания, выражающая себя в этой картине мира, так же, как и вы. Как и вы, я никогда не рождалась и никогда не смогу умереть. Запомните, что даже простая попытка отделить меня от вас подразумевает между нами отличие, которого на самом деле нет.

— Подобно тому, как вы представляете единое целое с тем, кем вы были секунду или неделю назад, — продолжала Пай, — вы — единое целое с тем, кем вы станете через мгновение или год, единое целое с тем, кем вы были в прошлой жизни, кем являетесь сейчас в альтернативном мире и кем будете через сотню жизней в, как вы его называете, будущем.

Она встала, отряхивая ладони от песка.

— Мне пора, — сказала Пай. — Не забывайте о разнице между художниками и рассветом. Что бы ни случилось, каким бы ни представлялся вам окружающий мир, истинно реальна только любовь.

Она обняла Лесли на прощание.

— Ах, Пай! — воскликнула Лесли. — Как нам не хочется, чтобы ты уходила!

— Уходила? Я могу исчезнуть из виду, мои крошки, но я никогда не покину вас! В конце концов, так сколько же жизней в нашей вселенной?

— Одна-единственная, дорогая Пай, — ответил я, обнимая ее перед расставанием.

Она засмеялась.

— За что же я вас так люблю? За то, что вы помните…

И исчезла.

Долго еще мы сидели с Лесли на берегу, любуясь ее песочным городом с крошечным парком, припоминая ее рассказ.

Наконец мы, обнявшись, отправились к нашему Ворчуну. Я помог Лесли забраться в кабину, оттолкнул его от берега и завел мотор.

— Интересно, что же будет дальше, — сказал я.

— Как странно, — повернулась ко мне Лесли. — Когда мы здесь приземлились, решив, что это Земля, и путешествия закончились, я ужасно расстроилась. А теперь чувствую… Встреча с Пай подвела какой-то итог. Мы сейчас разом так много узнали! Вот если бы мы могли вернуться домой и все обдумать, разобраться, что к чему…

— И я об этом думаю, — сказал я. — Ладно. Домой так домой. Осталось только узнать как.

Я потянул ручку газа. Для этого не надо было напрягать воображение. Ворчун взревел и рванулся вперед. Но почему же я не могу делать такую ерундовую вещь, не видя перед собой этой самой ручки?

Как только Ворчун оторвался от воды, горное озеро исчезло, и мы снова оказались над картиной, где уместились все возможные миры.

X.

Картина судеб была как всегда загадочна, ни надписей, ни дорожных указателей.

— С чего, по-твоему, надо начать? — спросил я.

— Может, как и прежде, прислушаемся к внутреннему голосу? — предложила Лесли.

Ощущение было такое, что мы решаем задачку на сообразительность — все очень просто, если знать ответ, но пока до него додумаешься, можно свихнуться.

Лесли дотронулась до моей руки.

— Ричард, мы ведь не сразу встретили Тинк и Машару, при наших первых посадках мы узнавали себя легко, помнишь, Кармел наша первая встреча, и молодой Ричард. Но чем дальше мы летели вперед…

— Точно! Тем больше мы менялись. Конечно, надо повернуть назад!

Она кивнула.

— Давай попробуем. А где здесь поворот назад?

Мы начали набирать высоту, чтобы сверху увидеть хоть что-нибудь знакомое. Наконец вдали я заметил розовое пятнышко с блестками золота там, где мы расстались с Пай. Лесли обрадовалась:

— Смотри, а дальше, чуть левее, зеленое пятно — там Машара.

Я забрал круто влево и пошел по этим ориентирам. Лететь пришлось долго.

— Когда исчез Лос-Анджелес, дно было темно-синим с золотыми и серебрянными узорами, помнишь? — сказала Лесли, указывая вперед. — Да вот же они! — Она облегченно вздохнула. — Видишь, как все просто!

«Поживем — увидим», — подумал я.

Теперь под нами во все стороны до самого горизонта разбегались золотые и серебряные дорожки. Где-то здесь таилась крохотная дверь в наш собственный мир, но где?

— Что же мы, — упавшим голос пробормотала Лесли, — так и будем до скончания века мыкаться по чужим жизням?

— Нет, дорогая. Наш мир уже совсем рядом, — соврал я. —Это точно! Просто надо набраться терпения и найти к нему ключ.

Она посмотрела на меня.

— Похоже, ты в этом неплохо разбираешься, тогда выбери для нас место.

— Ладно, послушаем, что подскажет интуиция. — Закрыв глаза, я тут же понял, что нашел. — Приготовься, идем на посадку.

Он валялся на кровати в гостиничном номере. Больше там никого не было. Мой двойник, как две капли воды похожий на меня, лежал, уставившись в окно. Судя по нашему сходству, до дома нам оставалось всего ничего.

Мы стояли на балконе, который выходил на площадку для гольфа, обрамленную елями. Низкая облачность, по крыше барабанит мелкий дождь. Кругом все серо и мрачно.