Тьма моего сердца - Ярослава Кузнецова

Вошли слуги с бадьей и ведрами. От ведер валил пар. Кухарка попыталась стянуть с меня штаны.

— Раюшка, да бог с тобой, я же не маленький. Может, еще грудью меня покормишь?

Она улыбнулась и щелкнула меня по носу:

— Попробуем.

Горячая вода — великое благо. Райена выставила слуг, засучила рукава и взялась тереть мне спину. У Раюшки руки крепкие, мозолистые, но прикосновения такие нежные, что хочется закрыть глаза и ни о чем не думать.

Райена уверяет, что отец ее был настоящим северным бардом, и, сдается мне, это истинная правда. Во всяком случае, речь у нашей неграмотной кухарки стройная и ладная, и все сказки на свете Раюшке известны. Энери любил с ней беседовать. Говорил, у нее врожденное чувство языка.

Ей уже за сорок, но она все еще хороша. Найльская кровь сделала ее высокой и статной, подарила ей темные как обсидиан глаза и выразительное лицо, которое недруг назвал бы лошадиным, а я назову удлиненным. Раюшка молилась Единому, но и северных богов не забывала. Двое ее сыновей от разных отцов тоже были темноглазыми.

— Боги севера — это боги моря и льдов, — начала рассказывать она голосом ровным и чуть глуховатым, — Называли они себя морским народом. Некогда морской народ вывел найлов-северян из темных холодных глубин на пустой скалистый берег и обустроил этот берег так, чтобы люди могли жить на нем. Сами же боги тогда обитали на прекрасном острове называемом Стеклянным. Говорят, что остров тот целиком был выточен из хрусталя, а иные говорят — из нетающего морского льда. Остров был волшебным — он находился сразу и в Серединной Земле, и в Сумерках, и за чертой Полуночи. И случилось так, что за Стеклянный остров началась война, война между морским народом и народом альфар. В войне той погибли многие из морского народа, погибли многие альфары, но ни те, ни другие не желали отступить, не могли и победить. И тогда Королева Сумерек призвала в свои ряды смертных, тех, кто называли своим богом Белого Бога, Бога Единого.

— Что-то я такое слышал… — я встряхнул головой, чтобы не заснуть. Брызги полетели во все стороны. — Такие рассказы ходят на севере о пришествии альдов?

— Да, Дикени, и знаешь, я склонна им верить. Королева Сумерек призвала Лавена-Странника и его дружину, а за то, что те помогли ей победить морской народ, даровала им новые земли. Земли, что принадлежали раньше найлам и другим племенам. Земли, которые теперь называются Даром.

— А при чем тут упырь? — спросил я.

— Ну… — она взяла кувшин и, положив мне ладонь на затылок, заставила наклониться, — Можешь верить, можешь принять за сказку, но я считаю, что тот, кого ты называешь упырем, пришел сюда за нашим Анном. То есть, за Энери.

Горячая вода потекла мне на волосы, смывая отвар мыльного корня.

— Потому что Энери — Лавенг?

— Да, Дикени. Потому что он Лавенг. Боги мстительны и ничего не забывают.

— По-твоему, упырь — найльский бог?

— Дикени, у найлов осталось только трое богов. Две из них — женщины, а третий выглядит как покрытый каменной чешуей лось. Черный пришелец не бог, он их посланец. Жрец или колдун. Это месть, Дикени. Старая-старая месть.

Раюшка уже спала, а я все спорил — и с ней, и сам с собой. Не вслух, конечно — про себя. Стоял у открытого окна, ежась от ночного холода, глядел на зубчатую кромку стены, на часового, сонно прохаживающегося меж двух факелов, смотрел на небо в разрывах туч, на глухую черноту леса за стеной, на ртутный блеск озера. Скоро осень. Воздух полон запахов тлена и дыма, влажный ветер приносит с севера режущее дыхание снега.

Скоро осень.

Я мало что смыслю в теологии, но старый капеллан из… из тех мест, где я некогда жил, всегда повторял: Един и Единственен Господь над нами, божества же иных племен — суть бесы и прислужники дьявола. Нет ни Волшебной Страны, ни полых холмов, ни подводного царства — есть ад и рай, куда смертной плоти путь заказан, и есть подлунный мир, где до времени мы длим существование свое. Вот и все, простому человеку большего знать не следует, остальное же — бредни, малефиций.

Получалось из этого, что черный пришелец — бес, и простыми средствами с ним, конечно, не справиться. Бесполезно гонять его по лесам, ни меч, ни стрела тут не помогут. Надо вызывать священника. А лучше всего — ехать к Раделю и привезти священника от него.

Я усмехнулся во тьму.

Вот так, мой принц. Дьявол прислал за тобой своего слугу. И, конечно, не за то, что ты Лавенг. Быть Лавенгом — не грех. Грех — вставать против своего отца, грех — любить свою сестру, грех — рожать от нее бастарда.

А мальчик — неужели он тоже проклят?

Худенький угловатый подросток со злыми глазами — с глазами волка или рыси, не с твоими, Энери. Северный лед, не Лавенжье серебро.

Но Раюшка говорит — нет. Есть Та Сторона, Страна Сумерек, страна древних богов, есть Полуночный край, где Холодный Господин навеки запирает во льду отмеченные мраком души, и есть множество иных миров, неведомых, тайных, странных, куда даже сон не в силах открыть двери. И Серединный мир — лишь костер на поляне огромного леса, и если человечий взгляд не способен проникнуть за пределы освещенного круга, это еще не значит что там, во тьме, ничего нет.

И тогда получается, что черный пришелец явился чтобы ответить на зло, некогда причиненное королем Лавеном жителям Той Стороны — богам, бесам или просто волшебным существам… поди разбери, кто они такие. Не дело человека вступать в ссоры иных, ведь и память у них долгая и терпения хватает. И им все равно, кого ты любил и против кого восстал, им все равно что сам Лавен умер несколько сотен лет назад — если ты его крови, ты ответишь за него.

А откуда они узнали про Энери? Должно быть, от Короля-Ворона. Это и ответ, почему не тронули мальчишку. Не знали, от того и не тронули.

Я снова усмехнулся.

Не знали. Думали, что он бастард короля Химеры. Пусть так и думают. Пусть все так думают.

Но черная тварь, даже заполучив Энери, домой — в пекло или на Ту Сторону — убираться не спешит. Рыщет по лесам, убивает ни в чем не повинных людей. Всячески бесчинствует.

Я обязан ее остановить. Кем бы она ни была.

Влар приехал не один — привез с собой старшего брата. Лютор только-только вернулся из очередной поездки в Кадакар, услышал об исчезновении Энери и примчался в Снегири, чтобы узнать все из первых рук. Вечером он не стал меня донимать, но с утра пришлось все ему долго и подробно рассказывать.

— Такой пакости в Кадакаре не водится, — заявил Лютор категорически, — Это северная пакость. Найфрагирская. И знаешь что я тебе скажу, Морено? Это не упырь, это колдун. Раюшка права.