Меч судьбы - Татьяна Скороходова

Я потянулась к сумке за миской и ложкой. Никаким колдунам на белом свете не испортить здоровый девичий аппетит после дневной прогулки на свежем воздухе.

Спала я ужасно. Север всю ночь гарсал по лесу, временами возвращаясь ко мне и ложась рядом, не разбирая, где я, а где лежанка из еловых ветвей. Я уже и не рада была ночевке на свежем воздухе. Когда он приволок куропатку и захрустел костями прямо над моим ухом, я взорвалась и высказала на всю округу краткое мнение о волках-проглотах и их родственниках. Север лизнул мне лицо, обдав запахом свежей крови, и растянулся рядом, согревая меня сквозь ткань плаща. И захрапел. Я вспомнила ёжиков и обреченно закрыла глаза, пытаясь заснуть. Вейр почти всю ночь просидел у костра, раздумывая о чем-то своем, колдунском. Судя по нахмуренным бровям, раздумья не были радужными.

Разбудил приснившийся под утро кошмар. Я никак не могла вспомнить сон, но настроение было основательно испорчено. Ощущение неотвратимой беды не оставляло, ело поедом. Вейр тоже не искрился весельем, и мы, молча собрав нехитрые пожитки и быстро перекусив сыром с лепешками, отправились в путь. До Славграда оставалось полдня пути.

Колокольный звон плыл над городом. Я, как завороженная, смотрела на чудесную картину. Сияли золотом башенки замков над кружевами высоких стен. Зеленые паруса вековых деревьев бороздили равнину черепичных красных крыш, вздымаясь над людской суетой. Облачка голубей в танце кружили над городом. Волшебная огромная камея в оправе из лазурита уютно лежала в излучине Ильмы, великой реки Славнополья. Столица раскрывала объятья. Но я знала, что дружественными они не будут. Рядом с королевским дворцом, на фоне которого бледнели другие замки, возвышалась башня. К бабке не ходи, что это и есть вотчина колдовской братии. Свет умирал в отчаянной и безнадежной попытке оживить мрачные стены из верейского мрамора. Черный камень привозили из далеких жарких стран, пуд материала стоил, как половина королевской казны. Но колдуны могли себе позволить безумные траты. Жизнь бесценна, а внутри стен из этого мрамора никакие заклинания и волшба не действовали. Приходилось, ежели возникала нужда, применять старые добрые стилеты и яды, так что некое подобие равновесия в Совете колдунов соблюдалось. Внутри башни они обычные простые смертные, правда, с невиданным количеством тараканов в голове.

Резкая дикая боль всадила меч в живот, повернула острие, раздирая внутренности. Я не могла даже крикнуть, в глазах потемнело, бросило в жар, казалось, что плавятся кишки. Я успела вцепиться в гриву и обессилено сползла на шею коня. Если Север сейчас обратится в волка, с земли мне уже не встать. Никогда. Вкус крови во рту, алые пятна перед глазами, горячие влажные дорожки слез на лице, боль, терзающая когтями живот, и сильные бережные руки, снимающие меня с седла.

Я лежала в надежных объятиях, прижавшись головой к груди Вейра. Меня нисколько не заботило и совсем не волновало, что я неприлично прижалась к колдуну, угрюмо молчавшему всю дорогу. Север пофыркивал рядом, тревожно кося глазом. Мне было не до столичных красот, тело колотил озноб, боль слепила глаза, дома и улицы казались размытыми серыми пятнами. Торжественный въезд в столицу, можно сказать, состоялся. Вороная недовольно фыркала и пыталась укусить хозяина, вздумавшего взгромоздить ей на спину двойную ношу. Вейр только сжимал крепкие ноги, кобыла вздрагивала и шла быстрее. Каждый шаг по дороге, вымощенной камнем, отдавался мучительной пыткой, выворачивал нутро. Вот и началось, подумала я со странным безразличием. Первый удар колокола погребальной панихиды. Сколько их ещё будет, я не знала, но догадывалась, что не так уж и много. Высокие ворота башни тьмы бесшумно закрылись, копыта процокали по двору, и я провалилась в милосердный обморок.

Глава 8

В которой появляется новое действующее лицо и объясняется, кто такие вампиры и с чем их едят

Я пришла в себя резко, сразу, голова была удивительно ясной, будто и не теряла сознания. Грудь и руки я ощущала, а вот дальше… дальше чувствовала только ноги. Пошарив рукой, наткнулась на что-то твердое и ледяное, закутанное в тряпку, вместо живота. Осторожно, в ужасе от того, что могла увидеть, открыла глаза. Слава Всевидящему! Всего-навсего здоровенный кусок льда, от которого онемело нутро. Боль ушла, но надолго ли? Я и думать об этом не хотела.

"Болит?" — холодный равнодушный голос ворвался в мои горькие думы.

Я уставилась на девушку. Сидя в кресле у моей постели, она читала огромный фолиант, не удостаивая меня вниманием. Левой рукой она неторопливо почесывала Севера за ухом, который, положив морду на подлокотник кресла, жмурился от удовольствия. Короткие взъерошенные белокурые волосы, точеное лицо и соболиные брови вразлет. Чуть вздернутый носик, лисий разрез огромных глаз в тени роскошных длинных ресниц. Черная рубаха с широкими рукавами, украшенная золотистым кружевом, оттеняет почти белоснежные волосы. Она подняла глаза. Я невольно вздрогнула. Меня изучали, как коновал старую клячу, раздумывая, сейчас пришибить или сама копыта вот-вот отбросит. Мы молча сверлили глазами друг друга, я не могла понять, что же меня так смущало в этом чертовски красивом и правильном лице. Глаза. Холодные глаза разного цвета. Один, как небо в полдень, а другой цвета молодой травки. Узкие вертикальные зрачки. Глаза ночи.

— Нет, не болит, — ответила я вслух, невольно отводя взгляд. Гляделки с вампиром для людей, не обладающих силой, обычно плохо заканчивались. Приятного даже для веды мало.

Она закрыла книгу, встала и с кошачьей грацией прошла к столу. Каблуки-стилеты высоких сапог безжалостно прошили медвежьи шкуры. Стройные длинные ноги обтянуты угольного цвета кожаными лосинами. Высокая, тонкая и гибкая, она походила на змею. В своей жизни я лишь пару раз видела вампиров, и то издали, поэтому теперь во все глаза разглядывала красотку.

Колдуны и жрецы забывали о вражде, когда дело касалось Древних. И совсем не потому, что считали вампиров злом. Ворон ворону глаз не выклюет. Настоящие правители королевства видели в детях ночи угрозу своей власти. Королю-вампиру колдуны и жрецы нужны, как собаке пятая нога. Прямой угрозы нынешней власти вампиры не представляли. Их слишком мало, они берегли своих, не вмешиваясь в дрязги и склоки у трона. Древняя раса доживала последние века. Проклятье вампиров заключалась в том, что, вынашивая плод, вампирша теряла способность жить столетия. Пару тысяч лет назад беременность протекала без осложнений, но после Черного мора мир изменился, изменились и вампиры. Жрецы и колдуны забывали о вражде, дружно объединяясь, чтобы помешать в поисках средства, которое могло обезопасить беременность. Им совсем не улыбалось получить армию соперников у кормушки власти. Достигнув по людским меркам тридцати-сорока лет, вампиры оставались внешне такими же до самой смерти. Способность к быстрой регенерации породила легенду, что они нежить, но легенда была правдивой лишь отчасти. Ночной образ жизни, нечеловеческие глаза, пробуждающие воспоминания человечества о тех седых временах, когда зубы хищника смыкались на горле человека, вооруженного копьем и дубиной, отталкивали людей и вызывали животный страх. Да и упыри сильно подмочили репутацию древних. Простые люди считали вурдалаков и вампиров одной семьей, но мозгов упыря хватало только на то, чтобы выследить жертву и разорвать на куски. Чтобы стать упырем, сначала надо умереть, да и гадостей в жизни натворить столько, что даже вампиру и не снилось. Я хмыкнула. Неупокоенным колдунам была прямая дорожка в упыриное посмертие. Живые мертвецы не знали меры, им нужно человеческое мясо, тогда как вампир питался только кровью, да и вообще умирать ему было не обязательно. На самом деле древние нуждались в человеческой крови только для поддержания умственной деятельности. Вампир, перешедший на овощную диету и мясо животных, в скором времени превращался в то же самое, что ел.