«Если», 2010 № 04 - Журнал «Если»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Значит, мы с Мирой — антагонисты. Как черт и ангел, как черное и белое. Две извечных противоположности.
Но ведь и я, помнится, когда-то хотел овладеть техникой «программирования» лишь для того, чтобы приносить добро и пользу людям. И я сам виноват в том, что в итоге стал лишь безупречным, идеальным убийцей.
Зефир и его заказчики, пославшие меня убить Миру, наверное, думали, что даже если я узнаю о ее феноменальной способности, то все равно убью ее — хотя бы из зависти. И я действительно завидую девчонке. Но совсем не так, как рассчитывали мои хозяева.
Получается, из нас двоих лишь она достойна звания настоящего Программиста. И поэтому должна жить во что бы то ни стало…
— Что же вы задумались, Тимофей? — слышу я голосок своей спутницы. — Вы ведь наверняка хотите меня о чем-то спросить, не так ли?
Мы идем по парку, окружающему здание больницы, и ветерок с моря играет прядкой ее волос.
— Да, — хрипло выдавливаю я. — У меня к вам много вопросов. Но, прежде чем их задать, я хочу вам кое-что рассказать. Вы должны знать это…
Больше я ничего не успеваю сказать.
Навстречу нам идет типичный персонаж фильма "Люди в черном". Мужчина средних лет в стандартном черном костюме. Ничего не выражающее лицо, безжизненно застывший взгляд. Он слишком старательно избегает глядеть на нас, и внутри меня рождается тревожное предчувствие.
Быстрый взгляд вокруг. За оградой, неподалеку от автомобильчика Миры, к тротуару приткнулся суперфутуристического вида «шевроле» последней модели — не очень подходящая «тачка» для посещения обычной больницы.
Когда между нами остается шагов пять, мужчина быстрым, натренированным движением сует руку под мышку, и мое предчувствие превращается в уверенность.
Двумя прыжками оказываюсь на дистанции удара. Как раз вовремя, чтобы ударом ноги по руке этого типа выбить пистолет. Как и предполагалось, он с набалдашником глушителя. Второй удар — уже в область солнечного сплетения — заставляет моего противника скрючиться от боли. Теперь оглушить его ударом сверху по затылку.
Сложившись пополам, «мэн-ин-блэк» падает, причем все так же молча. Профессионал…
Хватаю Миру за руку и, преодолевая ее инстинктивное сопротивление, тяну за собой к воротам парка.
И тут же краем глаза вижу, как дверца «шевроле» открывается и оттуда выскакивает еще один киллер — видимо, запасной…
— Быстро в машину! — ору ничего не понимающей Мире. — Заводи мотор!..
Прикрываю ее своим телом, стараясь держаться на линии возможного выстрела.
Второй киллер, однако, не стреляет. Он, видимо, из тех, кто действует наверняка.
Лицо у него, в отличие от напарника, вовсе не безразличное. Наверное, новичок. Дурацкие усики, перекошенное от страха и ненависти лицо. И где только выкопали такого неумеху?
И пистолет у него застрял в недрах одежды, не желая извлекаться.
— Послушай, приятель, — весьма миролюбиво говорю я, останавливаясь в нескольких метрах от своего противника. — Зефир зря поручил вам это дело. Я Программист — может, ты слышал?.. И этой девкой занимаюсь я.
— Зефир? — ошалело переспрашивает он. — Какой еще Зефир?
— Ну, не в шоколаде же, — усмехаюсь я.
В этот момент парню удается наконец справиться с орудием своего грязного труда, и в его наверняка липком от пота кулаке возникает потертая «беретта». Без всякого глушителя. Судя по тому, что он направляет ствол на меня, дальнейшие переговоры явно не имеют смысла.
За спиной наконец-то раздается тарахтение слабенького движка "консервной банки".
Во внезапном озарении перед моим мысленным взором всплывает убийственная формула для того, кто готов нажать спусковой крючок, чтобы убить меня.
Всего два слова, едва ли имеющих какой-то смысл для миллионов людей.
— Красный бантик, — говорю я, и лицо киллера искажается мгновенной судорогой, словно я ударил гирей по его бритоголовой башке.
Пистолет с лязгом валится на асфальт из ослабевшей руки.
— Красный бантик, белое пальто! — по мгновенному наитию усиливаю я магическую формулу — и парень, судорожно хватая ртом воздух, падает как подкошенный.
Судя по симптомам — банальный инфаркт. Или инсульт. Впрочем, сейчас не время проводить судебно-медицинское освидетельствование.
Когда я плюхаюсь на сиденье рядом с Мирой, из больничного парка доносятся чьи-то вопли. Что-то вроде "Милиция!" и "Помогите, человеку плохо!".
— Гони, — говорю я своей спутнице.
— Куда? — непонимающе взирает она на меня.
— Куда хочешь, только быстрее! — кричу я.
* * *В голливудских фильмах, когда наемный убийца спасает свою жертву, обязательно начинаются сумасшедшие погони, драки, стрельба и выходит так, что беглецам негде укрыться от преследующих их головорезов.
В нашем случае, однако, все получилось гораздо проще и без киношных эксцессов.
Мы благополучно добрались до соседнего городка и без особых проблем взяли в аренду загородный домик у черта на куличках. То есть высоко в горах, недалеко от перевала. Одному богу известно, какому чудаку взбрело в голову построить эту хибару там, где нет ни души. Наверное, бедолага тоже от кого-нибудь спасался бегством…
В домике было все необходимое для жизни, а если чего-то не хватало, то мы с Мирой время от времени спускались по извилистому серпантину в город. К езде в тесном «пежо» я постепенно стал привыкать, но еще не настолько, чтобы самому сесть за руль.
Естественно, мы не просто жили под одной крышей. Мы вели нормальную псевдосупружескую жизнь и были очень счастливы. По странному совпадению ни она, ни я раньше не любили по-настоящему.
Прошлое наше теперь казалось полузабытым сном, и мы почти не разговаривали о том, что осталось у нас за спиной, словно повинуясь негласному уговору. Не знаю, как Мира, но я был твердо намерен никогда больше не возвращаться к Зефиру.
Там, у больницы, Мира так и не поняла до конца, что я убил человека. Ей показалось, что я его просто ударил — как и его напарника — и что он не умер, а на время отключился.
Я не стал открывать ей правду.
Иначе пришлось бы рассказать ей все. В том числе и то, что меня наняли убрать ее.
В то же время меня интересовало, каким образом Мира сумела поставить свой дар на службу людям, в отличие от меня, научившегося использовать его лишь как смертельное оружие.
Однажды вечером, когда мы наслаждались уютом перед жарко пылающим камином, я как бы невзначай поинтересовался:
— Мира, скажи: как ты научилась так здорово лечить людей?
Она посмотрела мне в глаза своими огромными глазищами, от которых у меня замирала душа.
— А я вовсе не училась, — призналась она. — Я… я просто поняла однажды, что могу это делать, вот и все…
— Вот как? — хмыкнул я. — Может, ты и меня научишь?..
Она опустила взгляд.
— Нет, Тим, — тихо сказала она. — Этому нельзя научиться, поверь мне…
Что ж, в этом она была права. Я ведь тоже никому не смог бы передать свою проклятую способность, даже если бы захотел. Слово, произнесенное кем-то другим, теряет волшебную силу. Да, скорее всего, дело вовсе не в Словах. Дело в том, кто их произносит…
— И давно это случилось с тобой? — продолжал расспрашивать я.
— Десять лет назад… я тогда еще училась в школе…
— И ты, значит, решила стать этаким доктором айболитом, который лечит всех подряд?
Мира вздохнула:
— А что мне еще оставалось делать? Этот дар, который мне достался, особенный. Не я владею им, а он мной. И когда я не хочу или не могу исцелить кого-то, мне становится очень плохо. — Она вдруг через силу хохотнула: — Знаешь, однажды я чуть не померла — больной был таким… ну, в общем, подонком и негодяем, и я не хотела возвращать ему здоровье… А потом поняла: ЭТО сильнее меня… И знаешь, когда я это уяснила, мне сразу стало легче. Значит, такова моя функция — возвращать людей к жизни.
— "Функция", — с горечью пробормотал я. — Функция бывает у программ. А ты вовсе не программа, Мируля…
Она вдруг порывисто обняла меня, приникнув всем телом. Так, что у меня запершило в горле.
— Родненький мой! — Обожгло мое ухо ее жаркое дыхание. — Ты же сам признался, что ты программист. Значит, я теперь программа. Твоя, на веки вечные…
В тот момент я окончательно понял: ни черта даже самые магические слова не значат в этой проклятой, но такой чудесной жизни…
Незаметно пролетело бабье лето, и осень решила не продлевать агонию, а сразу ударила ливневыми дождями днем и минусовыми заморозками по ночам. Видимо, сказывалось высокогорье.
В планах моих было отсидеться в этом домике, не рассчитанном на зимовку, хотя бы до первого снега. Я слишком хорошо знал Зефира, чтобы питать иллюзии: пройдет пара месяцев — и он забудет о нас с Мирой. Система тайных осведомителей имеется не только у полиции, и где гарантия, что они отсутствуют в этом провинциальном городке?
