Мечтательница - Джил Лэндис

Во время своего плавания к берегам Америки из Англии она проводила большую часть дня, бегая по палубе с остальными детьми эмигрантов. Многочисленные пассажиры толпились на нижней палубе четвертого класса, спали на узких открытых койках, напоминающих ряды полок в кладовой, вынуждены были готовить пищу, есть, рожать, испражняться и даже умирать, как это случилось с ее матерью, на глазах у всех, в невообразимой тесноте, на крохотном пятачке, где и повернуться-то было невозможно. В лучшие дни их обед состоял из солонины. Селин вспомнила, как сначала мать, а потом Перса давали ей горсточку изюма в те дни, когда они получали немного муки, сала и сушеного винограда, чтобы приготовить некое подобие пудинга.

Как только они с Кордом вышли на корму, где располагались каюты первого класса, Селин поняла, что на сей раз ее путешествие будет во всем отличаться от предыдущего плавания. Они пересекли салон – просторное помещение, в центре которого стоял большой обеденный стол. Кордеро подошел к одной из выходящих в этот зал дверей, распахнул ее и сделал шаг в сторону, чтобы пропустить жену.

Селин вошла в тесную каюту, которая больше всего напоминала, пожалуй, солидный стенной шкаф. Двери и стены были обиты деревянными панелями и натерты до блеска. Взгляд девушки быстро нашел кровать, притиснутую к стене каюты. На ней с трудом могли поместиться два человека, но занимала она большую часть каморки. Сундук Джеммы О’Харли уже доставили, он стоял между двумя другими сундуками, один из которых был немного больше, а второй немного меньше. Селин указала на два сундука:

– Эти вещи принесли сюда по ошибке. Они ваши?

Кордеро подошел к маленькому окошечку, нагнулся и выглянул наружу.

– Отсюда хорошо видны низовья реки.

– Я сказала, что ваши сундуки по ошибке принесли в мою каюту. – Она направилась к двери, чтобы найти Фостера или Эдварда. – Я попрошу кого-нибудь из ваших людей вынести их.

– Зачем? Это ведь и моя каюта.

– Вы сказали, что у нас две каюты.

– Так и есть. Вторая для Эдварда и Фостера. Не позволю же я им путешествовать на палубе.

Селин и собаку бы не выгнала на эту нижнюю палубу, не говоря уж о двух замечательных людях, которые были так добры к ней. Она имела в виду вовсе не это.

– А почему вы втроем не можете разместиться в одной каюте? Наверняка можно договориться и поставить раскладную койку…

– Это невозможно. – Уголки его губ резко сжались.

– Почему?

Кордеро всплеснул руками и покачал головой:

– Почему? Почему? Потому что я так распорядился. Я еще и дня не женат, а ты уже запилила меня до смерти! Скажи, девушки учатся так брюзжать с малолетства, или какая-то загадочная метаморфоза происходит с ними сразу после того, как прозвучат свадебные клятвы?

– Я бы не назвала то, что произошло вчера, обменом свадебными клятвами. Вы едва ли сознавали, что делали.

– К счастью для тебя.

– Во всей этой истории даже речи не может быть о счастье, по-моему.

– Мы еще не подняли якорь. Есть время выпутаться.

Она поняла, что он имеет в виду. Это ее последний шанс. Если она пожелает, то может прямо сейчас покинуть его, сойти на берег и покончить с этой безумной комедией ошибок. Но, честно сказать, Селин мгновенно представила себе петлю виселицы.

Глубоко вздохнув, она еще раз посмотрела на корабельную койку: на ней едва-едва уместятся два человека. Как бы там ни было, у нее оставалось несколько часов до того момента, когда необходимо будет решить эту дилемму, попыталась успокоить себя Селин.

Она постаралась улыбнуться:

– Как бы вы ни хотели от меня отделаться, все-таки я останусь. Похоже, только что произошла наша первая супружеская размолвка.

– Первая из многих. – Он сложил руки на груди и прислонился к дверному косяку.

– Не сомневаюсь, – отпарировала она.

– Нам предстоит долгое путешествие, Джемма.

– Это верно, хотя вы и продолжаете настойчиво называть меня этим именем. Я уже говорила и повторяю снова: это не мое имя.

– Но ты не предложила мне выбора. Как же я должен тебя называть?

Без сомнения, он шутил. Она бросила взгляд на орудийный порт и снова глубоко вздохнула.

– Селин. Я не слишком о многом прошу, правда?

Он кивнул. Ей не нравилось то, как он смотрит на нее из-под прикрытых век. Совершенно не нравилось.

– Итак, Селин. Ну если ты настаиваешь. Интересный выбор.

– Это мое имя. Только не ворчи.

В его взгляде появилась решимость. Он так долго и внимательно рассматривал ее губы, что Селин даже занервничала.

Откуда-то доносились крики команды и скрежет цепей, сопровождающие подъем якоря. Селин подошла к окошку и засмотрелась на мутные воды Миссисипи, плещущиеся внизу. Корабль медленно начал выходить из порта, неуверенно пытаясь попасть в течение.

– А как я должна к вам обращаться? – поинтересовалась девушка.

– Корд вполне подойдет, – ответил он после короткой паузы.

Она кивнула, мечтая о том, чтобы он оставил ее одну. Тонкие стенки каюты начинали давить на нее, места здесь едва хватало для одного, но никак не для двух пассажиров. Уединиться будет совершенно невозможно. Селин ухватилась за оконную раму. Ей вдруг показалось, что воздух в каюте слишком влажный и душный.

– Ты не хочешь выйти на палубу? – спросил Корд.

Селин откровенно вздохнула с облегчением:

– Да, здесь слишком душно.

Он отошел от двери, уступая ей дорогу:

– После вас, Джемма.

Селин повернулась, готовая запротестовать, но заметила в его глазах дразнящий блеск и решила, что это лучше, чем сердитый взгляд.

Кордеро поднял руки, словно сдаваясь:

– Сесилия. Сейлон. Селин. Я готов называть тебя, как пожелаешь, если только благодаря этому ты перестанешь ворчать.

На сей раз Селин уже не попалась на удочку.

Держа в руке высокий бокал с виски, Корд удобно устроился на корме в кресле под навесом. Вытянув длинные скрещенные ноги, он внимательно изучал свою молодую жену, стоящую у поручня и наблюдающую за проплывающими мимо берегами. Она наконец сняла накидку с капюшоном, с которой упорно не желала расставаться раньше, несмотря на жару. Ее изящные руки лежали на полированной поверхности перил, тонкие длинные пальцы сжимали дорогое дерево. Селин подставила лицо солнцу, ее темные волосы развевались на легком ветерке. Корд с неудовольствием признался себе, что она была не просто хорошенькой. Он не мог не задуматься: что испытывал бы к этой женщине Алекс?

В девятнадцать лет Алекс встретил Джульетт и влюбился в нее. У них родился первый ребенок. Поскольку они никогда не могли бы пожениться, Алекс с удовольствием оставался холостяком, но был готов, когда представится случай, заключить брак с подходящей женщиной, предпочтительно знатной креолкой безупречного происхождения, чтоб не запятнать фамильной чести. Редкая девушка из креольской семьи, выходя замуж, не знала что почти каждый мужчина имеет две семьи – одну тайную, другую – признанную официально.

Но женщина, на которой он бы женился была американкой ирландского происхождения. Ее отец лишь недавно переехал в Новы Орлеан из Бостона. В доме Латрубов Селин очень мило общалась с детьми, но смогла б она смириться с тем, что Алекс не рвет связь с Джульетт, Лилиан и Аланом, стань она его законной супругой?

Мысли о маленьком Алане и потерянном печальном взгляде Лилиан, воскресили в памяти воспоминания о его собственном детстве. Он хорошо знал, что значит почувствовать что все в жизни перевернулось с ног на голову из-за потери обоих родителей сразу.

Корд снова потянулся за выпивкой. Очаровательная женщина у борта, его жена, начал прогуливаться по палубе, которая была в и полном распоряжении, потому что пассажире в первом классе больше не оказалось. Молодой человек наблюдал, как Селин медленно прошла вдоль поручня, остановилась и оглянулась, а потом принялась сосредоточенно рассматривать двух матросов, стоящих у штурвала. Рулевой отбил склянки, сообщая пассажирам и команде, который час, в ответ незамедлительно раздался звук другого колокола, на носу парохода.

Матросы улыбнулись Селин, и она, прежде чем продолжить путь, улыбнулась им в ответ. Платье Селин развевалось от бриза с реки, подчеркивая ее точеную фигурку, высокую грудь и стройные ноги. Корд заметил, что матросы восхищаются ее формами не меньше, чем он сам, и неожиданно для себя почувствовал гнев хозяина, на собственность которого покушаются чужаки.

Допивая последний глоток, он вдруг осознал: даже если эта Джемма-Селин О’Харли и предназначалась когда-то Алексу, теперь она принадлежит ему. Совершенно ошеломленный этой мыслью, Корд решил, что, в принципе, не существует причин, которые мешали бы ему воспользоваться своими супружескими правами.

Корд поднялся, держа в руке пустой бокал, и направился к Селин, подстраивая шаг под покачивание корабля на волнах. Скоро они окажутся в открытом море. Он почувствовал, что с нетерпением ожидает этого момента, и очень удивился: многие годы его душа не знала ничего, кроме гнева. К тому же он уже не мог с уверенностью сказать, что волновало его больше – мысль о том, что он возвращается на Сан-Стефен, или предвкушение ночи с молодой женой.