Слова, из которых мы сотканы - Лайза Джуэлл

Это будет девочка. Маленькая девочка. Скай хотела назвать ее Айседорой. Дин хотел назвать ее Кэти в честь своей бабушки, которая умерла год назад. Он знал, кто победит в этой схватке. Его Скай – маленькая, но смертоносная.

Айседора Кэти Хиггинс. Звучало не очень складно, но все-таки гораздо лучше, чем добрая половина имен, которыми награждают детей в наши дни. Один из его приятелей из товарного депо назвал своих близнецов Гуччи и Прада.

Через пять минут Скай вышла из спальни. Она была полностью одета.

– Куда ты собралась? – спросил Дин.

– В клинику.

– Зачем?

– Ох! Для того чтобы сделать долбаный педикюр, вот зачем! Сам-то как думаешь?

– Я не знаю, поэтому и спросил.

– У меня кровотечение.

– Что?

– Да, кровотечение. Понятно?

– Вот дерьмо. Ты думаешь…

– Я думаю, что могу потерять ребенка, и не собираюсь сидеть здесь и ждать, когда это случится. Ты идешь или как?

Через полчаса после того, как Скай и Дин вошли в клинику и обратились в отделение интенсивной терапии, им сообщили, что у Скай начались первые схватки, но плацента лежит слишком низко, и Скай в опасном количестве теряет кровь. Их отправили прямиком в акушерское отделение госпиталя королевы Шарлотты, где сказали, что ребенка нужно рожать немедленно.

– Но у меня лишь тридцать недель! – запричитала Скай.

– У нас работает одно из лучших неонатальных подразделений в стране. С ребенком все будет в порядке.

– Но он будет крошечным!

– Да, но у нас бывали еще меньше. К нам поступали дети после двадцати двух недель беременности, которые выживали и потом прекрасно себя чувствовали.

– Но я сама была недоношенным ребенком. Я много недель пролежала в клинике, а потом отставала во всем. Что, если ребенок окажется умственно неполноценным?

– Послушайте, Скай, – сказала медсестра. – Если вы сейчас не родите ребенка, то оба можете умереть. Поэтому на самом деле мы просто должны рискнуть.

Скай схватила Дина за руку и отчаянно посмотрела на него:

– Вот дерьмо, Дин! Господи, я боюсь! Я правда боюсь!

Он сжал ее руку и выдавил улыбку через маску ужаса, сковавшую его лицо.

– Все будет хорошо, детка. Ты слышала, что они говорят? Все будет отлично.

– Но тридцать недель! Она будет такой маленькой. Нам придется покупать новые распашонки, комбинезоны и все остальное. О боже, Дин, я не готова к этому. Я не готова!

Дин тоже не был готов. Он никогда не был готов и не представлял, что это вообще может случиться. Он оттягивал этот момент в надежде, что если он не будет думать об этом, то ничего не произойдет, что его жизнь каким-то образом пойдет дальше, превратившись в маленькое серое пятнышко на горизонте. В каком-то смысле даже хорошо, что это происходит сейчас. По мере приближения назначенной даты Дин становился бы все более нервозным, все менее способным совладать с надвигающейся реальностью. А теперь реальность свалилась ему на голову, как кирпич. Это лучше, чем недели тошнотворного ожидания.

– Все будет в порядке, – повторил Дин. – Честно. Я попрошу маму достать для ребенка новые вещи.

– Я бы сейчас не стала беспокоиться об одежде для младенца, – вмешалась медсестра. – Малышка пробудет здесь еще несколько недель, ей надо будет окрепнуть. Здесь у нас есть необходимая одежда, а к тому времени, когда вы заберете ее домой, ей подойдут все те чудесные вещи, которые вы уже купили для нее.

Дин поразмыслил об этом. Ребенок скоро родится, но останется здесь. О малышке будут заботиться другие люди. Он сможет отправиться домой, все обдумать и хорошенько выспаться. Все начинало казаться вполне осуществимым. Скай больше не будет беременна, и не будет еще десяти недель вечной грызни. Десять недель, в течение которых она, вероятно, будет постоянно находиться здесь, рядом с ребенком. И все это время он будет медленно, постепенно знакомиться со своей малышкой. Она капля за каплей просочится в его жизнь, а не стремительно ворвется в нее.

Дин улыбнулся.

– Все будет замечательно, – теперь уже совершенно искренне произнес он.

– Они собираются разрезать меня, Дин! Они вскроют мне живот. Черт, у меня больше никогда не будет плоского живота! О боже, я не позвонила маме… Сколько мне осталось? – обратилась она к медсестре.

– Уже готовят хирургический кабинет, скоро подойдет анестезиолог. Ваш ребенок должен появиться на свет в течение часа.

– Вот дерьмо! Дин, достань мой телефон. Дай его мне!

– Где он?

– У меня в кармане. В моем пальто. Там… нет, не там. В другом кармане! В другом, ты слышишь, недоумок? – Скай выхватила телефон из его пальцев и набрала номер своей матери. – Мама, я в клинике! У меня схватки! Кровотечение… Да. И они собираются достать ребенка. Нет. В отделении C. Да. Дин здесь, да. Ты приедешь, мама? Приедешь сейчас? Пожалуйста, приезжай, мама. Мне так страшно. О господи, анестезиолог уже здесь. Они собираются сделать мне инъекцию. Скорее, мама, скорее!

Скай плакала. Дин был странно тронут при виде слез, блестевших на щеках его подруги. Скай никогда не плакала, даже после смерти своего приемного отца. Даже когда они смотрели действительно грустные истории вроде «Икс-фактора». Она была жесткой и совершенно не сентиментальной. Сейчас она бросила ему свой телефон и в отчаянии отвернулась к стене. Акушерка взяла ее за руку и сочувственно улыбнулась:

– Здесь все самое лучшее. Лучшие врачи. Здесь вы в безопасности, поверьте.

Скай повернулась и слабо улыбнулась акушерке. Это была улыбка из разряда «да, все верно», какими она постоянно пользовалась в общении с Дином.

– Ты собираешься позвонить своей маме?

Дин заморгал.

– Она захочет узнать, Дин. Это ее первая внучка, а я могу умереть. Ты должен ей сказать.

Он приподнял брови и выпятил нижнюю губу.

– Полагаю, да, – сказал он и нащупал свой телефон во внутреннем кармане куртки. На номере его матери включилась голосовая почта, и Дин оставил сообщение:

– Мама, это я. Перезвони нам, ладно?

Он убрал телефон на место и заметил, что Скай пораженно уставилась на него.

– Перезвони нам? Перезвони нам?

– Да. А что?

Она сжала губы и покачала головой:

– Ты проклятый придурок, Дин. Разве ты не мог сказать что-нибудь дельное? Например, где ты находишься? Или что происходит? Или о том, что я тут подыхаю? Господи!

– А что? – неуклюже возразил он. – Она все равно перезвонит, и тогда я все расскажу.

Скай закатила глаза, потом скривилась от боли. Дин вскочил и взял Скай за руку:

– Ты в порядке?

– Да, да, просто крутануло… Схватка. Мышцы сокращаются, понимаешь?

Дин сжал ее руку, гадая, что он может сказать или как может помочь. Все казалось потенциально опасным. Но сидеть и молчать было еще опаснее.

– Я могу что-то сделать для тебя? – спросил он, посчитав это предложение достаточно безобидным.

– Дай мне нормальную плаценту и еще десять недель, чтобы доносить ребенка. – Скай наградила его улыбкой из разряда «ты полный идиот», сложила руки на животе и отвернулась.

Прибыл анестезиолог, азиат с бородкой клинышком и в модных туфлях. Он попросил Скай принять позу зародыша и сделал укол ей в спину. Дин не мог на это смотреть. Он болезненно относился к иглам, особенно к таким, которые вкалывают в позвоночник. Скай дернулась и застонала, но уже через несколько секунд совершенно успокоилась.

Оглядываясь на день рождения своего первенца, Дин едва мог припомнить что-либо после того, как Скай увезли на операцию. События начали разворачиваться с пугающей быстротой. В какой-то момент появилась Роза, мать Скай, и сразу же стала вести себя так, словно до ее прибытия никто ничего не мог сделать правильно. Потом позвонила его мать и сказала, что не сможет приехать раньше, чем через два часа, потому что находится в Брайтоне. Дин был настолько потрясен, что даже не удосужился спросить, какого черта она там делает. Потом мать Скай сфотографировала его, облаченного в зеленую накидку, зеленые штаны и такую же зеленую шапочку. Как они это называли? Ах да, хирургическая форма. Возможно, он сам надел все это. Потом медсестра сказала, что он может пройти в операционную, и он хорошо запомнил, что подумал: «Вот черт, нет времени для быстрого перекура», а потом еще подумал, насколько легче было бы наблюдать за рождением ребенка приняв чего-нибудь спиртного. А потом и опомниться не успел, как ее вынесли. Айседора. Вот. Похожа на освежеванного ягненка. Обвисшая кожа, голубые жилки, ручки и ножки размером с ноготь большого пальца. Дин едва успел взглянуть на ее лицо. Девочку тут же унесли и положили под лампу, словно похищенную инопланетянами, но потом кто-то позволил им быстро, очень быстро пройти мимо нее, так что Дин успел заметить широко расставленные глаза, большой рот и темные волосы, которые росли низко на лбу. И в этот краткий миг его дочь посмотрела на него с таким разумным и понимающим выражением, что у него пресеклось дыхание и он почувствовал себя мелким и незначительным, как фруктовая мушка.