Запасной мир - Дроздов Анатолий Федорович

Затем я долго лежал без сна. Мирка, свернувшись на моей груди, тоже не спала. Время от времени она тихонько поскуливала. Наверное, тоже вспоминала…

В первой трети двадцать первого века на политической карте Земли появилось новое государственное образование – Соединенная империя государств Европы и Японии, сокращенно – СИГЕЯ. Оно возникло по инициативе правых партий Европейского союза, получивших большинство в объединенном парламенте. К удивлению «демократического» лагеря, народы Европы идею поддержали. Самый высокий уровень жизни в ЕС наблюдался в конституционных монархиях, так почему бы не попробовать? Внешне перемены не выглядели радикальными. Номинальной главой тогда еще ЕС становился монарх – только и всего. Первого короля объединенной Европы избрали самым что ни на есть демократическим способом – путем всеобщего и тайного голосования. На выборах с большим отрывом победил ставленник Правого альянса, молодой герцог Люксембургский, к тому времени даже неженатый. Вездесущие эксперты тут же разъяснили – компромиссная фигура. Ждать великих деяний от Жана I не стоит. Эксперты, как водится, ошиблись…

Через год после коронации Жан I посетил Японию. Ритуальный визит, как все посчитали, имел неожиданное завершение. В Брюссель император вернулся в сопровождении девушки с милым личиком. Ее звали Кико. Полностью: Ее Императорское Высочество принцесса Японии. Парламенту Жан представил Кико как будущую супругу.

Мир выпал в осадок. Никогда прежде короли Европы не брали в жены японских принцесс. Не потому, что не хотели – японцы не отдавали. Сеть накрыла волна слухов. Одни порталы толковали о любви, другие – о заговоре. Детали выяснились позднее. План династического союза разработал Правый альянс. Переговоры шли долго, но стороны договорились. Объединение стран давало многое. Япония получала обширный рынок, ЕС – доступ к передовым технологиям. Однако японцы выдвинули ряд условий. Объединенная страна трансформировалась в империю, император получал властные полномочия. Династии сливались в одну. Жан брал в жены японскую принцессу, его примеру должен был последовать и его сын. В случае если родится дочь, она выходила замуж за японского принца. При отсутствии наследников Соединенную империю возглавлял император Японии. Над последним пунктом долго спорили, но после дебатов утвердили. Цель оправдывала средства.

Европа стала отслеживать новости из дворца. Сообщение о беременности Кико вызвало ликование. Рождение принца – восторг. В Европе радовались: будущий император – свой. Японцы улыбались. Когда сын Жана подрос, стало ясно почему. Лицом и фигурой Анри походил на деда по линии матери. Кико вдобавок обучила его манерам и языку своей родины. Европа погрустила и смирилась. В конце концов на языках Европы Анри говорил не хуже.

Создание империи вывело Европу в мировые лидеры. На мировой сцене возникло образование, передовое по экономической мощи и политическому влиянию. Объединенная евройена стала мировой валютой. Одна за другой стали гаснуть войны. Империя желала торговать, а не разжигать конфликты. Воюющие страны – плохие покупатели. У них разваленная экономика и мало денег. США пробовали возражать, но на них цыкнули. Идея атлантизма в Европе приказала долго жить, былой гегемон на континенте не котировался. Евройена стала вытеснять доллар из мировой торговли. США рухнули в кризис.

Жан умер в пятьдесят лет от аневризмы аорты. На престол взошел Анри. Так же, как его отец, он женился на японке. Брак вышел неудачным. Родив наследника, супруги отдалились. Каждый жил сам по себе: император правил, Митико занималась благотворительностью. В одной из поездок ее вертолет попал в бурю. Его обломки и тела пассажиров спасательная экспедиция нашла через два дня. Но об этом вскоре забыли – война…

Недовольные потерей влияния США стали разжигать конфликты. Волей-неволей империи пришлось втягиваться. В этот период случилось маленькое, но трогательное событие. Император принимал во дворце семьи миротворцев. Этому предшествовала трагедия. Банда исламистов в Ираке напала на гарнизон империи. Осажденные запросили помощи. Неподалеку двигалась колонна русских. Повернув машины, она помчалась к городу. Успела вовремя: гарнизон держался из последних сил. Неожиданный удар в спину разметал фанатиков. Однако бились они насмерть. Погибло пятнадцать русских миротворцев. Империя наградила их орденами – посмертно. Родственников героев пригласили во дворец. Император подходил к ним, говорил положенные в таких случаях слова и вручал награды. Среди гостей выделялась одна пара. Красивая зеленоглазая женщина в черном платье и мальчик лет четырех в костюмчике. Он стоял строгий и серьезный. Когда император приблизился, мальчик поднес ладонь к виску. Анри козырнул в ответ, наклонился и прикрепил орден к пиджачку мальчика. Большой и тяжелый, тот оттянул ткань. Мальчик приподнял орден и стал его разглядывать. Награда поблескивала эмалью и колола пальцы. Я хорошо запомнил эти ощущения. Этим мальчиком был я.

Эти кадры обошли мир. Скоро о них вспомнили – по другому поводу. Мир облетела сенсация: Анри женится. С невестой познакомился на приеме. Она русская, вдова капитана Нагайкина… Вспыхнул скандал. Его замяли. Двор объявил, что договор с Японией не нарушен. Трон унаследует принц Эдуард – сын японки, остальное – дело частное.

В ту пору я был мал, чтобы понять происшедшее. Запомнился сердитый голос деда, который что-то выговаривал матери, ее слезы при нашем расставании. Мать уехала, а я остался. Позже я узнал, что дед меня не отдал. Он был суров, мой дед Иван, хотя я запомнил его другим. В его доме меня окружала любовь. В праздники дед выпивал чарку и доставал из потертого футляра древний баян. Других инструментов он не признавал. Растянув мехи, дед запевал:

Ты ждешь, Лизавета, От друга привета, Ты не спишь до рассвета, Все грустишь обо мне. Одержим победу, К тебе я приеду На горячем вороном коне…

Песня, такая же древняя, как баян, заполняла дом, и глаза бабушки влажнели. Много позже я узнал, что на Третьей Кавказской войне рота деда попала в засаду и сутки отбивалась от банд. Перед лейтенантом Нагайкиным взорвалась мина, осколки распахали ему лицо. Один выбил ему глаз. Подоспевшая наконец помощь помножила банду на ноль, деда увезли в госпиталь. Придя в себя, он разглядел в зеркале свое лицо и попросил друга сообщить невесте, что погиб.

Со студенткой Лизой Иван Нагайкин познакомился в социальных сетях. Съездил к ней на родину – в маленький белорусский городок на реке Проня, где симпатичная студентка проживала с родителями. Им лейтенант дочки глянулся, и они ему – тоже. Сговорились о свадьбе. Планировали ее на осень, но тут война…

Друг не послушал Ивана и написал Лизе правду. Невеста примчалась в госпиталь и первым делом назвала жениха «козлом». Потом они помирились, и бабушка увезла деда к себе. Через год у них родился сын Петр – мой отец.

Подростком я как-то спросил деда: откуда у него, уроженца средней полосы России, казачья фамилия?

– Она не казачья! – сказал дед. – Хотя наши предки служили атаману Платову. Ходили с ним на Париж. Мы из ногаев – тех, что приняли подданство Российской империи. Когда предки крестились, им дали фамилию по роду. С тех пор и пошло.

У деда и вправду были высокие скулы и раскосые глаза. А вот отец их не унаследовал. Лицом он пошел в мать, как я впоследствии.

Мы стали жить втроем: дед, я и бабушка. Нам было хорошо. С мамой мы говорили по видеофону, и я не грустил. Спустя год мы сели в самолет и полетели в Брюссель. Там нас привезли во дворец, где встретили незнакомые люди. Они улыбались и что-то говорили, но я не слушал. Вместо этого разглядывал лепнину на потолках и резную мебель. Потом к нам вышла мама с большим свертком в руках. Мне дали его подержать. Сверток был теплым и тяжелым. Из кружевных пеленок выглядывало красное, насупленное личико.