Соблазнённый - Рина Кент

— Не заглушай свои крики ради меня. Никто не услышит тебя, кроме меня. — Его палец опускается мне между ног, и я хнычу, когда он касается моих чувствительных складок.

Доминик хмыкает:

— И я хочу услышать твои крики, малышка.

Я судорожно киваю, потому что, очевидно, стала немой. Он добавляет еще один палец, и я стону. Он не сводит с меня своих горячих глаз. Эти глубокие карие глаза заставляют меня желать свободного падения во грех. Они заставляют меня делать то, чего, как знает мой мозг, делать не следует.

Доминик продолжает входить и выходить из меня. Я не протяну долго. Я не могу. Я была готова всего к трем шлепкам. Мрачный взгляд его глаз — спусковой крючок для душераздирающего удовольствия.

— Покажи мне свою темноту, детка, — он шепчет мне на ухо. — Падай. Я поймаю тебя.

И я падаю.

Dieu (с фр. Боже).

Я падаю. Я сжимаюсь вокруг его пальцев так сильно, что это разрывает мои внутренности. Я выкрикиваю свое освобождение и падаю. Я просто падаю. Потому что, видимо, доверяю Доминику, поймать меня.

Он отпускает мои волосы, но не убирает руку с дивана. Моя голова опускается на его ладонь, и я тяжело дышу. Мое тело все еще содрогается от последствий сокрушительного оргазма.

Мы смотрим друг на друга: я — с поникшими глазами, Доминик — с жесткими.

Словно уловив мои мысли, Доминик убирает свою руку из-под моей щеки, а другую — изнутри меня. Клянусь, мое нутро сжимается вокруг его пальцев, пытаясь удержать внутри. Он переворачивает меня так быстро, что я вскрикиваю, когда моя горящая задница упирается в прохладную кожу.

Доминик нависает надо мной в мгновение ока. Он дергает за бретельки моего лифчика. Он рвется под его пальцами и падает на меня лоскутами.

— Мне этого не хватало, — он ворчит, хватаясь за обе мои груди, в то время как его сильные бедра обхватывают мою талию. Я стону от боли в сосках под его натиском.

— Прошел едва ли день.

— Долгий, блядь, день, — прохрипел он у вершины соска, прежде чем прикусить его своим горячим, обжигающим ртом. — Ты все равно будешь наказана за то, что ушла вчера.

Я выгибаю спину, пытаясь пошевелить связанными руками. Поза напрягает мои плечи, а задница все еще горит, но болезненное удовольствие от того, что я полностью отдаюсь на милость Доминика, — или от отсутствия таковой — проходит через меня.

Его язык ласкает мой сосок, а пальцы сжимают другой. Всплески удовольствия захлестывают меня. Я бьюсь об него. Тело Доминика прижимается к моему. Я задыхаюсь, когда чувствую, как его твердая плоть упирается мне в живот.

— Дом… — задыхаюсь я.

Он с хлопком отпускает мой сосок, и я оплакиваю потерю. Мои губы приоткрываются, когда я вижу жесткие линии на его лице.

— Заткнись.

Разочарование застревает в глубине моего горла.

— Почему?

— Потому что от твоего голоса мне хочется привязать тебя к себе и никогда не отпускать, Камилла. — Он стягивает трусы-боксеры.

Его кулак обхватывает толстый член, и, как вчера, я не могу отвести взгляд. Предэякулят уже покрывает кончик. Он проводит своей эрекцией по низу моего живота и по моим влажным складкам.

— Посмотри, что со мной делаешь.

— Дом… — Dieu (фр. Боже). Чей это нуждающийся голос?

— Заткнись, Кам, — его голос резкий и болезненный, и я чувствую его каменную твердость у своего входа.

— S’il te plait (с фр. Пожалуйста), Дом, — я умоляюще смотрю ему в глаза. Мое тело покачивается под ним.

— Ты бросаешь мне вызов. Я уничтожаю свои гребаные вызовы, так почему же я не уничтожаю тебя, малышка? Мм-м?

Я сглатываю. Он сомневается в своей природе. Это должно быть хорошо. Или нет. Может быть, когда он поймет, что я не должна давить на него, то сожжет меня.

Только мне все равно.

Это одна ночь, и я хочу ее всем своим существом.

— Почему ты провоцируешь меня, а потом принимаешь все, что я бросаю в твою сторону? — он все еще проводит своей эрекцией вверх и вниз по моим скользким складочкам. Дразнит меня. Сводит меня с ума.

— Je veux tout (с фр. Мне нужно все). — Я хочу от него всего. Я не хочу, чтобы он сдерживался. Когда-либо.

Его сильные руки ложатся по обе стороны от моего лица, лаская мои щеки. Его рот прижимается к моему. Он с силой вонзается в меня одновременно с этим. Я задыхаюсь в его рот, но он глотает это. Его язык открывает рот и проникает внутрь.

Это не поцелуй. Это притязание. Безумие.

Он целует меня с такой свирепостью, которую я никогда не знала. Он поглощает мои стоны, мои крики и мое проклятое дыхание. Он целует меня так, как никогда не целовал раньше и никогда не поцелует снова.

Он садится и притягивает меня к себе на колени так, что мои пульсирующие ягодицы упираются в его бедра. Я вскрикиваю от новой глубины. Его толщина растягивает меня изнутри, разрывая на части.

— Attend (с фр. Подожди)… Дом… — я дышу ему в губы. Я не могу найти в себе силы говорить по-английски.

— Расслабься, — он молвит уголком рта и облизывает мою нижнюю губу. — Доверься мне.

Странно, что я доверяю. Несмотря на то, что знаю, кто он такой, я верю, что он не причинит мне вреда. По крайней мере, не в том смысле, с которым я не согласна.

Доминик возвращается к поцелуям, покачивая бедрами. На этот раз медленнее, словно смакует меня. Я стону, привыкая к его размерам и подавляющей силе.

Его нежная фаза резко обрывается. Он вбивается в меня и набрасывается на мои губы. Он почти не дает мне возможности дышать. У меня голова идет кругом от нехватки воздуха, я чувствую его внутри себя, а его язык вытворяет нечестивые вещи в моем рту.

Он усиливает толчки. Одна его рука сжимает мое бедро, а другая обхватывает мою спину поверх связанных рук, словно, не давая мне рассыпаться.

В каком-то смысле так оно и есть.

— Нравится, когда тебя трахают до потери сознания, малышка? — бормочет он мне в губы.

Я издаю утвердительный звук и бормочу по-французски.

— Что это было, Кам? — он улыбается мне в губы и входит в меня так глубоко, что я задыхаюсь.

— Oui. Oui (с фр. Да. Да)!!!

— Тебе нравится?

Он выходит из меня почти полностью, и прежде чем я успеваю пожаловаться, снова входит в меня. Внутри меня все взрывается.

Я кричу «да». Он шлепает меня по заднице, и я кончаю, прижимаясь к нему