Мистер Селфридж - Линди Вудхед

Основной амбицией Гарри всегда было расширение «Маршалл Филд» за пределы Чикаго. Разочарованный отказом Филда открыть магазин в Нью-Йорке, Селфридж наметил себе еще более дерзкую цель. После нескольких деловых поездок в Англию, где его все более зачаровывали открывающиеся по ту сторону океана возможности, он начал убеждать Филда открыть филиал в Лондоне. Маршалл Филд и сам был знаком с Англией не понаслышке. Там жила его дочь Этель (недавно разведенная и вышедшая замуж за морского офицера Дэвида Битти) и его сын Маршалл Второй. Но одно дело – навещать родственников по ту сторону океана и совсем другое – открывать свой бизнес за рубежом.

Гарри также хотел изменить заведенный порядок, согласно которому закупщики универмага должны были основную часть товара приобретать у оптового дивизиона, которому они платили шестипроцентную надбавку за весь товар. Поначалу у закупок в оптовом дивизионе были свои преимущества – особенно если речь шла о льняных скатертях, трикотаже и других предметах повседневного обихода. Это было быстро, просто и, даже с учетом надбавки, выгодно. С модной одеждой и аксессуарами дело обстояло иначе. Селфридж давно заметил, что оптовики выбирают слишком консервативные, «безопасные» модели, которые не отвечают запросам все более взыскательных покупателей Чикаго. Он хотел, чтобы закупщики розничного дивизиона могли сами выбирать, где и у кого заказывать товар. Маршаллу Филду такой сценарий казался немыслимым, не получил он поддержки и у Джона Шедда – более спокойного и консервативного ставленника Филда, который заведовал отделом опта.

Наконец, остро встал вопрос смены названия магазина. Филд старел, а его сын не принимал никакого участия в делах, в то время как Селфридж вкладывал в универмаг все силы. Он добился выдающихся результатов, воспринимал самого себя как частицу магазина – и хотел видеть свое имя над входом.

У Гарри Селфриджа было мало коллег, с кем он мог бы поговорить. Склад характера не позволял ему легко делиться сокровенными чувствами и страхами. В иерархической системе «Маршалл Филд» высшие позиции занимали преимущественно пожилые партнеры, которые начали дело вместе с Филдом и были всецело ему преданы, а со своим единственным союзником, Джоном Шеддом, Гарри находился в натянутых отношениях. Однако был один человек, всегда готовый выслушать его и предложить дельный совет. Лучшим и самым преданным другом Гарри была его мать. Сторонним наблюдателям мадам Селфридж казалась просто мягкой, добродушной, достойной женщиной. Тем же, кто узнавал ее лучше, она представала в совершенно ином свете. Модный дизайнер и художница Грейс Ловат Фрейзер, которая в дальнейшем очень сблизилась с семьей Селфридж в Лондоне, писала: «Мадам Селфридж была миниатюрной женщиной с белоснежно-седыми волосами. Всегда одетая в черное, со множеством элементов из изысканного кружева, она казалась классическим воплощением милой пожилой леди. Но ее внешность была обманчива: за хрупким фасадом скрывалась сильная и выносливая личность с острым умом и отличной деловой хваткой. Несмотря на кажущуюся мягкость, она оказывала огромное влияние на карьеру сына и могла ненавязчиво сдвинуть горы».

Поддержка матери сыграла судьбоносную роль. Лоис ни секунды не сомневалась, что ее сын может начать собственный бизнес, и когда Гарри услышал, что строящийся универмаг компании «Шлезингер и Мейер» выставлен на закрытые торги, он принял спонтанное решение привлечь средства и выкупить его. В архивах не сохранилось официальных записей об этой сделке. Одни говорят, что он получил достаточно инвестиций от банкиров, чтобы выкупить универмаг в полное владение за пять миллионов долларов. Это представляется маловероятным, если учесть, что на тот момент полный пакет акций принадлежал Маршаллу Филду. Филд крайне редко выставлял на торги инвестиционную собственность и уж точно не стал бы продавать ее Гарри Селфриджу. Другие утверждают, что Селфридж просто приобрел право на долгосрочную аренду, принадлежавшее Дэвиду Мейеру и розничному магнату Генри Сигелу, который выкупил все акции Леопольда Шлезингера годом ранее. Одно можно сказать наверняка – новый магазин Гарри был и остается по сей день очень красивым зданием. Архитектору-новатору Луису Салливану – на которого работал Фрэнк Ллойд Райт – и инженеру Данкмару Адлеру понадобилось пять лет, чтобы завершить постройку терракотового углового здания с замысловатыми коваными элементами по нижней части фасада. К тому времени, когда работа была закончена, Адлер был мертв, дело Салливана шло на спад, а Мейер разорился.

Весной 1904 года, когда строительные работы приближались к завершению, Генри Сигел был только рад избавиться от арендного контракта. Для Селфриджа это был невероятно серьезный шаг. Он ставил на карту все, но для человека с душой игрока, который жил и работал в столице азартных игр, игра стоила свеч. Теперь перед Селфриджем возникла задача наполнить товаром свой собственный магазин, а также найти арендаторов для верхних этажей. И нужно было объяснить свое решение Маршаллу Филду. В тот день в кабинете Филда, должно быть, воздух скрипел от холода. Признавшись, что он купил «Шлезингер и Мейер» и покидает пост, Селфридж предложил подготовить преемника. Филд холодно ответил человеку, который проработал на него двадцать пять лет: «Нет, мистер Селфридж, если вам это удобно, можете завтра же сложить с себя обязанности». На этом Гарри освободил свое место.

Когда были улажены все формальности и Гарри Селфридж получил от «Маршалл Филд» все причитающиеся выплаты, у него на руках оказалось более миллиона долларов и два внушительных здания. Его планы стали достоянием общественности, но ни он, ни Филд не слишком распространялись о произошедшем. Журналистам в интервью Селфридж просто говорил об «огромном желании стать главой собственного дела», уверяя, что он «ничуть не сомневается в успехе» и что «настало время предпринять этот шаг, ведь ему как раз исполнилось сорок» – незаметно скашивая себе восемь лет. Когда Маршалла Филда спрашивали о потере выдающегося сотрудника, он отмалчивался. Даже с коллегами он нечасто говорил на эту тему и только сказал Джону Шедду: «Нам нужен новый мальчишка в офис». Селфридж реагировал более благородно. Филд был огромной частью его жизни, воплощая в себе, пусть и отстраненный, отцовский образ, которому Гарри стремился угодить. Он никогда не забывал Филда. Когда в Лондоне открылся универмаг «Селфриджес», портрет Маршалла Филда занял почетное место в кабинете Гарри.

С развевающимися знаменами, под гром фанфар и звуки духового оркестра магазин Гарри Гордона Селфриджа и партнеров открыл свои двери в Чикаго 13 июня 1904 года. Эпоха благоволила открытию нового дела. Обеспеченные клиенты на новых автомобилях разъезжали по новым загородным клубам, где их ждала новая модная игра – гольф. Оба эти хобби требовали обширного и, разумеется, дорогостоящего гардероба. Автомобили ворвались в город, словно торнадо. В 1900 году было выдано всего сто водительских удостоверений, но к тому времени, когда Гарри Селфридж открыл свой магазин, в Чикаго было зарегистрировано почти полторы тысячи водителей. Городской совет, обеспокоенный тенденцией водителей «палить», то есть гонять, установил ограничение скорости в десять миль в час и потребовал, чтобы водители обладали «полным контролем над всеми конечностями и не имели пристрастия к наркотикам». В городе, где и богачи, и бедняки активно предавались возлияниям, об алкоголе упомянуто не было.

Селфридж давно понял, что витрины должны рассказывать историю на определенную тему. Теперь в его великолепно оформленных витринах красовались последние новинки из области дамской и мужской одежды для вождения. Женские манекены были одеты в стиле натурщицы с восхитительной картины сэра Уильяма Николсона «La Belle Chauffeuse»[9] – в куртки-ветровки, огромные перчатки с крагами и большие шляпы с шифоновыми лентами, завязанными под подбородком, а на манекенах-мужчинах были очки «для лихачей» и подпоясанные ремнем твидовые жакеты. Образ довершали корзины для пикников и перетянутые ремнями чемоданы.

Время, предшествующее открытию, вероятно, было для Селфриджа мучительным. Можно предположить, что ему было нелегко каждое утро ехать на работу, заходить в собственное элегантное здание, но мечтать о том, чтобы ему принадлежал не этот магазин, а тот, что побольше и стоит дальше по улице. Непросто было забыть двадцать пять лет у Филда. За это время установились связи, которые нельзя так просто разорвать. Позже он рассказывал журналисту из «Сэтердэй ивнинг пост», как чувствовал себя в то нелегкое время: «Мне было очень горько, что я должен стать конкурентом своим людям – тем, с которыми я провел много счастливых и восхитительно увлекательных лет. Я пытался побороть это чувство, но ощущал себя все более несчастным».