Спящий. Прелюдия Пустоши (СИ) - Олегович Дмитрий

До этого я не видел клинок кхану́ и сейчас он показался мне такими же чудными, как и сама раса остроухих: выгнутый, тонкий, заточенный только с одной стороны. Кажется, что его об колено ребенок сломает. Судя по тому, что ее спутник кивая на клинок отчетливо произносил слово "хита́нги", они так называют эти пережитки допороховой эпохи.

Мы подняли второе тело, уложили, и Док все же снова схватил голову. Он угрюмо пошутил про катающиеся по полу кровяные мячи, и остроухая не стала отговаривать.

Девушка снова встала в стойку, сделала невероятно быстрое смазанное для глаза движение, и еще одна голова повисла в руках у мужчины. Она даже заранее меч не вынимала из ножен. Не готовилась, не примерялась. Просто положила руку на рукоять и вот уже голова отделилась от тела. Слишком быстро, чтобы быть правдой.

Но в этот раз я не пытался уследить за лезвием, а смотрел на лицо девушки. Оно было полностью расслабленным и только в момент удара глаза сузились, темно-красные волосы отлетели назад, лишь на миг полностью оголив правое ухо. На мочке висела серебряная серьга на тонкой нити, с черным камнем.

Следующее тело оказалось на стуле.

Ее брат все это время всячески морщился, будто происходило насилие, и снова запротестовал на своем, но девушка отмахнулась от него. Так как у него винтовка, а не такой же клинок, парень вероятно не совсем в ее "теме", хотя в курсе чего-то важного, раз использование хита́нги ему не нравилось. Уж не знаю, кому как, а мне стало очевидно, что проблема в использовании меча, а не в самом участии в обезглавливании тел.

Эти кхану́, кстати, не похожи на кровных родственников, но могут быть из одного Рода. Это как Семья у вольных, только мудренее, и я никогда не интересовался, в чем там суть.

Я даже рот открыл, наблюдая за их пылкими спорами. Как, в общем, и остальные в зале. Похоже все даже забыли о том, что на улице нас ждут хищники. Наконец голова последнего трупа осталась у Дока в руках, и все выдохнули, особенно командир. Он, видимо, таким образом решил проявить участие, чтобы не выглядеть слабаком, переложившим кровавую работу на юную тэли. Позиция вполне ясна, но я бы не рискнул совать руки так близко под эту железку.

Но что действительно взбудоражило меня, в этот раз все было немного иначе. Ки́мита что-то сделала с мечом, перед тем как взмахнуть. Ее пальцы вскользь пролетели над лезвием, а губы быстро задвигались. Снова какое-то шаманство. И это не все. Я не обратил на это внимание присутствующих, оставив вопросы для более удобного момента, хотя и пришлось очень постараться не выдать удивления.

Когда голова отделилась от тела, я заметил темный дымок на местах среза. Едва видимый, но мой глаз зацепился за него. Именно потому, что до этого его не было. Может мне привиделось. Возможно дело не в "шаманстве", а в трупе, который все-таки должен был подняться. Но что-то было, и, если это ее рук дело, я хотел знать что.

— Я бы поаплодировал вам, но… — сказал гуль, глянув на растянутые и связанные руки. — Вы так долго мудрили с пустыми кусками мяса, что я успел отругать себя за то, что поверил вашим угрозам.

— Не переживай, — сказал Док. — Моя рука не дрогнула бы…

— А как по мне ты весь как листок на сквозняке дрожал, толстяк, — хохотнул гуль, но что-то в его голосе было не так. И глаза были не такими спокойными как перед этим. — Девчушка вон как шустро управилась. Кхану́. Всегда было интересно, как вы живете. А теперь интересно и попробовать какие вы на вкус. Особенно ушки. Так и тянет отгрызть острый кончик.

Ки́мита и глазом не моргнула на его речь, а вот Лэсс подскочил и хорошо врезал ему. Пылкий парень. Это было ясно еще в дилижансе. Зири постоянно ворчала, что в нашем возрасте глупость и несдержанность прет из всех щелей, хотя, вроде бы, уже и не дети.

— Да ладно тебе! Я же комплимент сделал! — закричал гуль. Его раны от предыдущих ударов уже исчезли, хотя прошло не больше двадцати рим с того момента, как я врезал ему прикладом.

Хм, а это идея.

Стараясь не медлить, я поднял со стола нож, которым до этого играл Док и вогнал гулю в руку. Он завизжал, задергался. Затем вторая рука обзавелась дыркой.

— Ты чего творишь, урод! — рычал он, выплевывая слюну. — Я тебя на клочки порву, как только доберусь!

Пасть гуля стала расширяться, и вот уже ряды острых зубов смотрели на меня.

— Подойди поближе, я тебе на ушко кое-что скажу, — не естественным голосом прорычал он, жутким таким, скрипучим. — Или ты можешь только связанных резать, сосунок?

— Я хочу посмотреть, как ты ослабнешь, когда тело раз за разом будет исцелять раны, — ровным тоном сказал я ему. И не прогадал, взгляд мужчины дрогнул. — Все-таки кушать нужно. А ногу отрастить сможешь? Хм, сможешь, наверное, раз мозг восстанавливается. А куда пуля девается? Ладно. Думается мне, что не умеет твой вид контролировать исцеление, а значит организм будет вытягивать соки до последнего, пока ты не сможешь двигаться, главное повреждения убрать.

— Это вам никак не поможет, еда, — выдал он, пряча пасть.

В этот момент кто-то дико закричал. Патрик. Он внезапно начал биться в конвульсиях, вопить через сцепленные зубы. Гуль заржал.

— Пат, дружище, — гулко перекрикивал его Гирс. — Успокойся, Пат. Не шевелись, ты тревожишь рану. Пат!

Очкарик его, очевидно, не слышал и продолжал дергаться. Чернокожий едва удерживал его на столе, чтобы тот не свалился. Светловолосый дарсиец помогал ему. А гуль продолжал ржать, глядя туда.

— Заткнись, мразь! — крикнул ему Гирс гулю.

— Скоро ты заткнешься, тупица! — ответил ему тот резко и почти зарычал.

Глава 15

Похоже, в помещении все кроме Гирса понимали, что происходит. А может он понимал, но не хотел верить. Так бывает. Тем не менее, новоиспеченный и наверняка голодный гуль нам здесь не нужен, и так проблем хватает.

У меня же, ко всему прочему, зачастило сердце от напряжения. Если это было начало обращения, то я ничего не чувствовал, хоть Вариса и укусила меня раньше него. Хотя, возможно, вопрос в характере раны и в самом человеке.

Док, не сказав ни слова, просто отошел к своим наемникам, снова нервируя меня своей позицией. Мы ведь здесь не в отцы и дети играемся, "позволяя молодежи принимать ответственность". О чем этот мужик вообще думает? Хотя, вероятно, я бы тоже не слишком стремился всюду сунуть свой нос, но в виду обстановки, сейчас это было необходимо. Видать, хитрец Док понял, что может не занимать свою голову щекотливыми вопросами.

Как бы там ни было, кто-то должен решить эту проблему и ждать пока это случиться само собой, я не могу себе позволить.

Я как смог собрался, подошел к столу. Чувствуя в груди тяжесть, будто туда поместили здоровенный булыжник, достал дверс и навел на очкарика.

— Только попробуй, — зыркнул на меня Гирс.

— Да, только попробуй, — повторил за ним гуль.

— Ты не показался мне идиотом, га́рминец…

— Только попробуй, — с паузой процедил он.

Светловолосый молчал, продолжая придерживать Патрика и лишь поглядывая на Гирса.

— Слыш, парень, он твоего друга прихлопнуть хочет. Задай ему трепку! — вопил гуль, ухахатываясь.

— Кто там говорил о ярости? — напомнил я, глядя в выпученные глаза чернокожего.

Он хотел снова сказать что-то резкое, но вместо этого промямлил:

— Он ведь под моей ответственностью был…

— Я в курсе, — сказал я спокойно, не убирая дуло. Неужели мне действительно придётся сейчас убить этого очкастого дурака? Пока ещё, человека.

— А если бы это кто-то из твоей Семьи оказался?

— Наверное, вел бы себя, как ты, — не стал я лукавить. — И кому-то пришлось бы привести меня в чувства. Но сейчас это не так.

— Ах-ха-ха-ха, какие вдумчивые речи, — голосил гуль.

Тело Патрика стало дергаться еще сильнее, и он открыл глаза, зарычал. Зрачки были желто-красными. Изо рта пузырилась кровь вперемешку со слюной. Он начал драть ногтями стол, загоняя щепки себе в пальцы, от чего у меня самого закололо в этих местах.