Мастер выживания - Сергей Зверев

В тот вечер, когда Хасан Ибрагимович заговорил с ней на эту тему, она очень удивилась. Одно дело – быть его любовницей, и другое – участвовать с «хозяином» в его не совсем законных играх. Но когда он назвал сумму, которую она получит после завершения этого дела, Лариса сразу согласилась. Может, теперь-то, наконец, исполнит свою мечту и купит машину. От нее требовалось провести сопровождающего на борт и время от времени навещать его в багажном отделении. Было, конечно, одно «но»: об этом знала только она. Никто из экипажа и даже командир не имели представления, что на борту находится еще один пассажир. Но, может, это и к лучшему, так как их командир – Михаил Стародубцев – очень сложный человек. Даже, наверное, не столько сложный, сколько честный. Никогда за все время работы он не разрешил взять в самолет неучтенный груз. Хотя сам прекрасно понимал, что никому не хватает той зарплаты, которую платил «хозяин». «Какие-то сто килограмм турецких фруктов лишними не бывают. Если бы не подарки Хасана, вообще не знаю, как выкручивалась бы», – думала Лариса, открывая дверь в багажное отделение.

– Почему тебя не было так долго? – грубо спросил сопровождающий.

– У нас случилась внештатная ситуация. Я не могла прийти раньше... – Лариса запнулась, забыв его имя.

– Цой! – рявкнул на нее неприятный тип. – Что за ситуация? – он схватил ее за руку.

– Из-за погодных условий нам отказали в посадке, – испуганно произнесла Лариса. – Теперь будем садиться во Владикавказе.

– Ключи, – неожиданно спокойно сказал Цой, и это еще больше испугало Ларису.

Он отпустил ее руку и протянул свою. Она как завороженная отдала ему ключи.

– Сейчас ты проведешь меня в салон и объяснишь другим, что я пассажир, чтобы они мне не задавали лишних вопросов. Понятно? – он притянул ее к себе.

– Я все поняла, – почти прошептала Лариса, тысячу раз жалея, что ввязалась в это дело. «Кто его знает, что они там везут? Убьют еще», – подумала она, выходя в салон бизнес-класса.

Посадив Цоя на последнее сиденье, недалеко от умершего пассажира, она подошла к Елене и сказала ей на ухо:

– Я тут калым привела из туристического, потом поделимся, – она указала на Цоя. – Он просто не знал, что у нас есть и бизнес-класс. Кстати, хорошо доплатил, – добавила Лариса, зная, как Леночка относится к деньгам.

– Хорошо. Может, ему что-нибудь принести? – спросила Леночка, засуетившись.

– Нет. Ничего не надо. Он просил его не беспокоить, – остудила она пыл своей подчиненной. – Если что-то понадобится, я сама его обслужу.

После этого она прошла по салону и села в дежурное кресло, откинувшись назад. Этот полет отнимал у нее все силы. И хотя она работала бортпроводницей не первый год, все равно приходилось нелегко. Надо было научиться привыкнуть к бесконечной неподвижности длинного, долгого полета, когда все дремлют, а ты должна дежурить, ожидать вызова, исполнять капризы пассажиров. Надо научиться решать свои проблемы, не отвлекая экипаж. Постепенно нарабатывается опыт. Профессия бортпроводницы – достаточно серьезная. Нужно постоянно думать о пассажирах, жить их заботами и проблемами. Улыбаясь, носить им разные напитки, коньяки, всегда относиться с предупредительностью, поддерживая престиж компании. Работа такая...

То, что случилось в следующую минуту, заставило всех глубоко и громко вздохнуть. Так бывает на американских горках, когда вас медленно поднимают вверх, а потом вы резко падаете вниз. Вот и сейчас самолет резко наклонился влево и стремительно стал снижаться. Кто не был пристегнут ремнями безопасности, упал на соседние кресла. А один мужчина вообще вывалился в проход, не успев ни за что схватиться. В конце салона заплакал ребенок, кто-то вскрикнул. Лариса, садясь в кресло, по привычке пристегнулась ремнями и поэтому осталась в том же положении, в каком и была. Падение самолета проходило несколько секунд, после чего он так же резко выровнялся и осторожно стал набирать высоту, но этих секунд было достаточно, чтобы на лицах пассажиров появилось выражение ужаса. Не давая им опомниться, Лариса, взяв микрофон, сразу стала объяснять причину падения, чтобы кто-нибудь из пассажиров не начал создавать панику.

– Спокойно, уважаемые пассажиры. Это была всего лишь воздушная яма.

И в подтверждение своих слов отстегнула ремень и направилась между сиденьями, скрыв свое волнение, так как сама еще не знала точно, что же все-таки послужило причиной произошедшего. Она прекрасно понимала, что на той высоте, где они сейчас летели, никаких ям быть не может. Поэтому ей пришлось скрывать волнение за широкой улыбкой. Лариса, как и все окружающие ее люди, боялась, но показывать это не имела никакого права.

Тут она увидела испуганное лицо Леночки, быстрым шагом подошла к ней и, взяв ее за руку, сказала еле слышно:

– Возьми себя в руки. На тебя пассажиры смотрят.

– Мне страшно, – прошептала Леночка, чуть не плача.

Лариса понимала, что ее молодой помощнице сейчас будет трудно успокоиться. Не успела она прийти в себя после внезапной смерти пассажира, как тут ее поджидало новое потрясение. А ведь это был ее третий полет, и она еще ни разу не попадала в подобные ситуации. Поэтому Ларисе пришлось побыть с ней не меньше часа, пока она смогла оставить ее, пройти в туристический класс этажом ниже и посмотреть, как там обстоят дела.

Честно говоря, пассажиры в этом салоне ей всегда нравились больше, чем в бизнес-классе. Простые, обыкновенные люди, они не так поддавались панике. Привыкшие к ударам судьбы, они не столь бурно реагировали на подобные кульбиты самолета. Так было и сейчас, когда Лариса вошла в салон туристического класса. Многие пассажиры, смирившись с тем, что им, возможно, придется коротать будущую ночь в аэропорту города Владикавказа, заказали себе крепкие напитки и в данный момент пребывали в алкогольной эйфории. Тем самым общее настроение не было испорчено даже неожиданным секундным падением. Кто-то даже смеялся и громко обсуждал недавнее событие, также посчитав его воздушной ямой. И только Иван Орловский, смотря в окно, напряженно думал над происходящим.

Будучи человеком военным, к тому же десантником, он знал, что любые отклонения от курса пассажирского самолета непременно должны согласовываться на самом высшем уровне руководства аэропорта, потому что за гибель двухсот пассажиров никого по головке не погладят. А значит, они должны были выбрать самый безопасный путь до запасного аэродрома, к которому направлялся авиалайнер. Но Иван чувствовал, что их самолет берет немного влево. Посмотрев на командирские часы на руке со встроенным электронным компасом, он увидел, что они летят на северо-восток. Восстановив в сознании (как это бывало во время спецопераций) карту местности, вначале подумал, что ошибся, так как они шли прямо в горы. Но, вспомнив поточнее, разгадал решение командира самолета. Иван понял, что у «Боинга» какие-то неполадки, и пилоты собрались сократить путь, пролетев между высокими горами.

«Надеюсь, что за штурвалом сидит настоящий профессионал, иначе при нынешних погодных условиях крушения не избежать», – размышлял Иван, глядя, как за окном льет сплошной стеной дождь. В тот момент, когда самолет неожиданно для всех стал падать, Ивану показалось, что это конец, и он стал лихорадочно соображать, что делать, но вдруг лайнер за несколько секунд выровнялся и начал набирать высоту. «Все так и есть, как я и предполагал», – подумал Иван после внезапного недолгого падения. Много раз в своей жизни он оказывался в сложных опасных ситуациях и часто смотрел смерти в лицо, но по-настоящему «умирал» в своей жизни дважды.

Впервые это случилось, когда Ивану было шесть лет и он заболел менингитом. Его отец тогда работал лесником. Болезнь наступила неожиданно. Мальчик метался в жару, ничего не осознавал и не слышал, как в разговоре отца и доктора решалась его судьба. Врач из сельской больницы предлагал сделать пункцию. Тогда ребенок, может, и останется жив, хотя за умственные способности доктор ручаться не мог. А если не сделать пункцию, то наверняка умрет.

Как потом узнал Иван, отец сказал: «Пусть помирает. Не простит мне сын, если останется калекой».

Доктор развел руками и уехал: ему каждый день кого-то нужно было спасать. А месяца через полтора он поехал навестить лесника. Думал, что за поворотом сейчас увидит небольшой свежий холмик, но увидел не холмик, а мальчишку, который поил маленького медвежонка из бутылочки. Поговорив с мальчишкой о том о сем, он сказал леснику:

– Жить твоему пацану, Тимофей, до ста лет. Один шанс из тысячи у него был.

– Мой Иван своего не упустит! – согласился тогда отец.

Так Орловский «умер» в первый раз.

А лет через двадцать Ивана расстреляли чеченские боевики, когда он участвовал в боевых действиях на Кавказе в составе дивизии ВДВ. Их группу взяли в окружение, он отстреливался до последнего, приберегая один патрон для себя, но все же всадил пулю в боевика. Потом отбивался кулаками. Его схватили. Избитый, с вывихнутой рукой, валялся Иван в какой-то сырой яме с остальными пленными. А когда их всех ночью повели через лес, в горы, прыгнул в кусты. Поймали, вернули назад и для острастки расстреляли на глазах пленных из автомата. Сердобольные старушки из ближайшей деревни нашли его и потащили хоронить, и тут он застонал. Выходил Ивана старик фельдшер, заштопал три дырки в груди. А потом пришли наши и отправили чудом уцелевшего бойца в военный госпиталь.