Князь тараканов - Владислав Михайлович Попов

и до и после инцидента не мог видеть, как бьют лошадей, только доказывает его амбивалентные чувства к родителю. Мой анализ пациент воспринял спокойно, без прошлого негодования, задумчиво переваривая сказанное. Я спросил, не было ли еще похожих вспышек ярости. «Т» долго не отвечал. Затем с кушетки послышалось какое-то бормотание. Я не понял, переспросил. Оказалось «Т» в детстве ненавидел жаб и лягушек. Одно время он убивал их без всякой жалости. Специально ходил на пруд, глушил палкой и смотрел, как они всплывают лапками в стороны и «срамным белым брюхом» кверху. «Т» так и сказал, «срамным белым брюхом». То есть ненависть шла об руку с любопытством. Воспоминания у пациента сопровождались рефлекторным сокращением мышц, учащенным дыханием, как будто он воспроизводил свои удары. Былая ненависть вернулась к нему. Еще одно воспоминание: деревенские дети забавлялись тем, что надували лягушек, вставляя соломинку прямо в клоакальное отверстие. Считалось, что если тронешь жабу, то ее бородавки перейдут к тебе. Он не мог без страха и отвращения слушать в детстве сказку про принцессу-лягушку, особенно эпизод, где герой целует лягушку и та превращается в девушку. Однако, он точно помнит, что слушал эту сказку не раз. И зимой и летом. Читала ее молодая няня Груша. Эротический подтекст заметен невооруженным глазом. Вероятно, что «срамное белое брюхо» лягушки и детские забавы указывают на подсмотренную сцену, когда женщина раздвигала ноги перед коитусом. Регулярное требование от няни почитать сказку было завуалированным предложением любви. Няне предназначался сказочный поцелуй. Няня и должна была оказаться перед ним «срамным брюхом кверху». Меня осенила одна догадка. Я спросил у «Т», помнит ли он, когда он охотился» на лягушек? «Т» сказал, что не помнит. Но тут же поправил себя: пруды определенно были во втором имении. Пазл складывается. Любовь к няне, подсмотренная сцена, сказка о принцессе-лягушке, любопытство к лягушачьей анатомии. Затем, исчезновение няни и, в качестве мести за то, что она бросила «Т» – избиение земноводных, как ее «заместителей». История повторится через много лет. «Т» опять предложит простолюдинке, похожей на няню Грушу, сделать ее «царицей» в обмен на поцелуй. Правда, у этой сказки конец оказался печальнее. Снова повисла пауза. Неожиданно «Т» спросил меня, кто я по убеждениям. Не являюсь ли я социал-демократом? Какая прихотливая игра ассоциаций привела его к такому вопросу? Возможно, до него дошли какие-то слухи. Адлер, насколько я знаю, близок к левым кругам. Хотя я настаиваю, на том, чтобы психоанализ стоял над политикой.

18

Ответ доктора меня поразил. Квартира мол его. И нижняя тоже. Он ее купил достаточно давно. Там часто живут его многочисленные родственники. То есть мое секретное задание было передать сверток доктору? Причем сверток с пустой коробкой! Не понимаю. Он тоже в партии? Или просто сочувствующий как я? Мысли путались. А тут еще доктор со своими неуместными вопросами про отца. Причем здесь отец? Я пересказал, что вспомнил про публичную порку в конюшне.

Получается, что? Что я принес сверток, но не отдал его! А ведь доктор делал мне намеки. Что же он прямо меня не спросил? Так я даже пароль не сказал! Какой же я идиот! Убить меня мало. Что? А, понятно.

«Туз» был потрясающий жеребец. Когда его подарили, я чуть с ума не сошел от счастья. Конь благородных кровей, с длиннющей родословной, почти как у отца. Неудивительно, что отец меня чуть не убил из-за него. Как я мечтал ускакать на своем гнедом, куда глаза глядят! До головокружения мечтал. Или хотя бы с деревенской шпаной ходить в ночное. Вместо этого мне было разрешено ездить только по двору и только с конюхом. Позор-то какой.

Хотя с другой стороны, доктор так удивился моему появлению в первый раз. И, вообще, не ждал меня. Да какой он к черту конспиратор. Респектабельный буржуа. Самодовольный, уверенный в себе. С этой своей вечной сигарой. Отец тоже был спокойный, когда меня секли. Стоял, попыхивал. Правда, у него трубка была, а не сигара. Он сохранил хладнокровие, даже когда кровь у меня пошла, и я завизжал, как резаный. Когда маман прибежала вызволять меня, вся растрепанная, с покрасневшим лицом и начала кричать на него по-французски, называть его монстром, он только пыхнул трубкой, но не сказал ни слова. Велел привязать маман к коновязи и собственноручно выстегал ее. К стыду моему у меня, при виде этой сцены, такое волнение поднялось, что брюки испачкались. Не, это доктору знать не обязательно.

Может, спросить профессора напрямую? Наш он или не наш? А если он действительно не наш? Тогда я своих выдам. Но если он не наш, то возвращаемся к первому вопросу: зачем меня к нему посылали? С пустой коробкой!?Может, меня так проверяли? Дали бессмысленный сверток, отправили по первому попавшемуся адресу, а сами следили, выполню или не выполню задание? Вдруг, я в полицию побегу. Очень даже правдоподобная версия.

Профессор продолжал о чем-то разглагольствовать и мешал думать.

А что если меня просто хотели выпроводить из квартиры? Для чего? Да мало ли для чего! Бомбу делать. Курьера с деньгами принять. Какая бомба, какие деньги?! Кто там бомбу может сделать? Они с грехом пополам научились готовым мимеографом пользоваться. А деньги? Деньги они с меня вечно тянут. Тогда что? Что, что? Развлекалась моя прима с этими бандитами, вот что! Сильные, опасные, небось, в эксах участвовали. Как в такими не увлечься?! А я? Рохля, тюфяк, мешок денежный. Подай, принеси и «брысь», когда не нужен! Она же мне своими руками сверток отдавала! Инструкции читала. Желала удачи! Скользкая двуличная тварь! Жаба!

Кажется, я вслух проговорился. Надо следить за собой. Доктор что-то переспрашивает. «Кого я еще ненавидел?» Жаб я ненавидел! Иненавижу! Мерзкие твари. Так бы лупил их и лупил, пока кровь в разные стороны не брызнет! Я выложил доктору все, что вспомнил о лягушках. Господи, о чем он говорит? Разговор о какой-то ерунде. Причем здесь лягушки? Что за мелкотравчатые темы. Тут вопрос, доверять человеку или нет! Как так можно: нагло, в темную использовать человека! Я какой-то наивный Иванушка-дурачок. Я ведь ей руку и сердце… Тут я вспомнил, что в детстве обожал сказку про Ивана-царевича и царевну-лягушку. Кинул ему эту историю, как кость собаке. Пусть грызет, раз нравится.

О, женщины! Имя вам вероломство. Конечно, они любовники. Вот почему она замуж не хотела! Вот почему она холодна со мной все это время, как лягушка. Все сходится. Я тут на кушетке лежу, а она… Она тоже лежит, только на нашей кровати.