Князь тараканов - Владислав Михайлович Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кончилось?
– Что кончилось?
– Кончилось действие препарата?
Снегурочка, не церемонясь, села за стол, достала, но уже не так эффектно как у доктора, свою золотую пудреницу.
– Просто обмакни палец и проведи по деснам. Сейчас полегчает.
Полегчало.
– Меня зовут Аврора. У доктора в заметках я прохожу под именем «Норма». Подсмотрела, когда он не видел. Может быть, обо мне статья выйдет.
– Сергей. Как меня доктор назвал, не знаю.
Поклон вышел у меня так себе.
– Я у доктора уже полгода. Он лечил меня от пристрастия к морфию и прочих мелочей. Я вылечилась сама, перешла на этот чудесный порошок. Называется кокаин. В аптеках идет еще как препарат Келлера.
Мне показалось, что я где-то слышал что-то подобное.
– Доктор ни о чем не догадывается. А если догадывается, то молчит. Скажу тебе по секрету, наш Фрейд сам сидел на кокаине! Даже написал несколько статей по этому поводу. Теперь он не принимает. Боится привыкания. Правильно боится. К тому же, ты сам познакомился с обратной стороной волшебного снега. Скажи, как ты хотел убить себя?
– Я хотел взорвать весь город.
– Потрясающе! Сергей, а вы человек с потенциалом. Я вот просто мечтала отравить всю семью. Но это не продуктивно. На кокаин нужны деньги, а деньги можно добыть только у отца. А вы как добываете деньги?
– У матери.
Признание вырвалось у меня легко и непринужденно.
– Титул?
– Князь.
– Ого. Я всего лишь баронесса.
– Я на половину князь.
– Я баронесса во втором поколении. Мой отец купил титул. У нас много общего.
– Не все. У тебя есть кокаин. У меня нет.
– Легко исправить. Держись меня, и все будет.
Я был не против подержаться за Аврору. Родственная душа с соблазнительными ногами и многообещающей улыбкой. Увы, она была не из моего мира. В моем мире меня ждал агент охранки.
– Мне надо идти. Дело срочное и неприятное. Увидимся завтра?
– Нет. Завтра у доктора выходной. Он никого не принимает. А мне надо быть с моей отвратительной семейкой. Так что послезавтра.
Я встал. Немного помялся, но все-таки спросил.
– Дашь немного?
– Не. Самой не хватит. Потерпи.
– Застрелюсь.
– Не. Только взрыв со всем городом. Ты обещал.
Я снова шел по Вене. Легкомысленный город. Только что избежал полного уничтожения, и хоть бы хны, все так же беззаботен и купается в своей расслабленной суете.
В церкви архангела Михаила было тихо, но многолюдно. Почти все скамейки были заполнены. Богомольцы уткнулись в свои молитвенники. Не совсем удобное место для передачи большой секретной посылки. Малейший шепот и вся толпа повернется и будет гневно тебя рассматривать. А то и полицию вызовет. Только я задумался, где здесь искать агента Евстратия, как за спиной раздался шепот: «Ну-с, наконец-то. Следуйте за мной». Я повернулся. Грузное тело шпика с трудом вылезло из-за скамьи. На улице он шел не оглядываясь на меня. Через пару кварталов он нырнул в арку, вынырнул на Бейкер штрассе и вошел в неприметное фотоателье. Я за ним.
– А вы, сударь, молодец. Не потеряли меня из виду. Из вас вышел бы хороший филлер.
Настроение у Евстратия Павловича было приподнятое. «Веселый гад. Причем без всякого кокаина», – пронеслось у меня в голове.
– Как на счет моей просьбы? Вы охраняете человека, про которого я рассказал?
– Мы всех охраняем. На то мы и Охранное Отделение. Не беспокойтесь за своего знакомого. С ним ничего не случиться, если вы будете вести себя правильно.
– Где машинка? – мрачно буркнул я.
– Вот. Извольте. Почти как новая. Специально для вас даже смазали. Проверим?
Евстратий Павлович зарядил лист бумаги и постучал по клавишам.
– Видите этот «ять»? Он слегка выбивается из строки и черточка глубже, чем у остальных. Теперь, увидев в какой-нибудь вашей грязной прокламации такую «ять», мы поймем, на какой машинке и кем она набрана. Есть еще несколько таких знаков, но я уж вам их называть не буду. Зачем вам голову забивать.
Я наклонился над текстом и побелел, как лист бумаги, который был передо мной. На нем было написано: « Князь Тараканов есть агент охранного отделения.» Евстратий вытащил лист из машинки.
– А теперь подпишите это. Вот здесь собственноручно.
Голос его из игривого превратился в угрожающий.
– Зачем, – спросил я еле дыша.
– А чтобы вы, сударь, двойной игры со мной не вели. И нашим и вашим. Проходили подобное с эсерами. Ну же!
Дрожащей рукой я подписал свое собственное разоблачение.
– Это еще не все. Извольте на стульчик. Вот сюда. Сделаем фото на память. Вы и страничка вашей автобиографии.
Падонок явно получал удовольствие от моего унижения.
Вспышка.
– Сергей Константинович, дорогой мой, выпрямитесь. Ну, держите спинку прямо. Сразу видно, не служили.
Вспышка.
– Все. Не смею вас задерживать. Машинку извольте в футляр положить. Все-таки вещь дорогая.
– А что я скажу, откуда достал машинку.
– А скажите правду. Из посольства. Ах, да. Забыл. Встречаемся послезавтра. На том же месте, в тот же час. Ауфидерзеен.
22
На квартире меня встретили не ласково.
– Где вы шлялись все это время? – подскочила ко мне Анна. Она внимательно смотрела мне в глаза, потом открыто принюхалась. Я ее разочаровал. Сегодня ни капли.
– Вы должны сидеть тут и писать статью!
– Не в библиотеке?
– В библиотеке вы были вчера. Этого достаточно.
Тут она соизволила заметить футляр.
– Что это?
– Печатная машинка. Ремингтон. Я же обещал достать. Держите.
Я поставил трофей на стол.
– Правда, у нее «ять» западает, – сказал я удовлетворенно.
Недаром я полчаса возился с этой «ятью» в подворотне, пытаясь ее сломать.
Подошли Коба и Авель. У Авеля один глаз был налит кровью, разбита скула и бровь.
– Что это? – изобразил я удивление. Авель в ответ что-то промычал.
За него ответила Анна:
– То ли у твоего преследователя появились защитники, то ли Кобу с Авелем просто пытались ограбить. Коба успел скрыться, а вот Авель…
– Я нэ скрылся, я просто отошел. Мэня побоялись тронуть, понятно, – обиженно заявил Коба. Авель попытался ухмыльнуться, но тут же застонал.
– Откуда машинка? – сменила болезненную тему Анна .
– Из посольства.
– Ты – идиот?
– Нет. Я – писатель со сломанной рукой. Перо в руке не держится. Левой писать не умею. Нужна машинка.
– Тебя запомнили.
– Какая разница. Когда статья выйдет в печать, пройдет уйма времени, будет
