Твоё? Сделай сам - Ашаи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они обогнули велопарковку, перешли дорогу по пешеходному переходу и зашагали по проспекту с высаженными по бокам кустами акации. В домофон им никто не ответил: Матрёна не была запрограммирована на это действие.
– Не хочется тебя расстраивать, – произнёс Глухой после десятого гудка коммутатора, – но боюсь нас никто не ждёт. Пойдём домой.
– Мы уже дома.
По подъездной табличке, висевшей на двери, Немая определила этаж, соответствующий номеру квартиры. В типовых хрущевках квартиры на площадке нумеруются по часовой стрелке. Она знала это, поскольку сама жила в таком же доме. Поняв расположение квартиры, она вычислила окна писателя. Потом указала Глухому на водосточную трубу. Начался ливень.
– Труба сейчас будет скользкой. – Ответил Глухой. – Это опасно для жизни!
– Мы не будем тупо мокнуть на улице!
– Послушай меня, мы же не маньяки! А вдруг у него злая собака?
Но Немая не желала ничего слышать. Она обхватила ногами трубу, а руками цеплялась за подкововидные крепления к стене. Почти как медведь в голодные времена карабкается на дерево, чтобы разорить птичье гнездо или достать неудачливого лесника. Ливень быстро очистил улицы от прохожих, и псевдограбители остались никем не замеченные. Им повезло, что окно, расположенное рядом с водосточной трубой, было приоткрыто. Достаточно было поддеть пальцем ограничитель открывания створки, и можно было заползать. Немая спрыгнула с подоконника на пол большой комнаты, помогла вползти Глухому, вернула створку окна в исходное положение.
Толком не понимая, как им только что удалось не разбиться об асфальт, Глухой сказал: “Всё, теперь мы – преступники”.
Его слова “разбудили” Матрёну. Она подъехала и сделала фотографии для идентификации личностей. Фотографии автоматически сохранились в разделе “Уведомления”. В алгоритме робота всем неопознанным лицам присваивалось временное значение “гости”.
– Здравствуйте, гости. Меня зовут Матрёна. Я – друг Леса, а также помощница по дому. Что будете пить?
Гости изумлённо переглянулись. Добрый робот вместо злой собаки. Такие дела.
– Спасибо, – не сразу ответил Глухой, – ничего не нужно.
– Если я Вам понадоблюсь, скажите: “Матрёна, солнце”.
Робот-помощник отъехал к стене, вернувшись в спящий режим. Здесь ездит робот, а в нескольких километрах отсюда забивают сваи “дедовским” способом. Глухой стоял как вкопанный на том же месте, в которое шагнул с подоконника. Немая с интересом рассмотрела комнату и кухню, а после приступила к осмотру картин. Иногда она почёсывала руки.
Наконец Глухой прервал тишину:
– Мы ведь не будем здесь ночевать, верно? Думаю, нам пора.
Немая долго смотрела на “Африканское дерево”, так что Глухому пришлось повторить фразу.
– Сначала я напишу ему записку, и прикреплю к ней значок. После этого мы – свободны, – сжалилась Немая.
– Какой значок?
– Значок с пиджака. Лес потерял его на выступлении.
– Замечательно. Давай же сделаем это скорее!
– Есть листок и ручка?
– Вот – мольберт, вот – ватман, вот – краски.
Капли дождя перестали стучать по водоотливу. Немая тщательно промыла кисти для рисования, налила воду в банку, приготовила палитру.
– Пожалуй, я нарисую ему картину, – показала она руками, – а в центре закреплю значок. Так он лучше поймёт мои чувства.
Глухой тяжело вздохнул, но ничего не ответил. Сопротивляться было бесполезно. Присев за дастархан, он стал обдумывать, что будет, если их поймают. Не успела Немая окунуть кисточку в краску, как из коридора донёсся звук ковыряющегося в замочной скважине ключа.
– А вот и Лес, – прокомментировал Глухой.
Немую охватила паника. Из неё вырвался крик, напоминающий сигнал, который издают птицы, предупреждая сородичей об опасности. Она выронила кисточку и метнулась к ближайшей двери. Ей оказалась дверь в уборную. У Глухого не было другого выбора, кроме как проследовать за ней.
Они сидели на полу своего убежища, прижавшись друг к другу плечами, а спиной – к ванне. За дверью шумела компания из четырёх человек и робота. Общаться можно было исключительно жестами. Глухой еле сдерживался от проговаривания вслух. Энтузиазм Немой растворился в сожалении от содеянного, от того, что затащила сюда друга. Она вытянула вперёд руку и, не останавливаясь, движениями от себя смахивала её ладонью другой руки, показывая жест глубочайшего сожаления. Глухой с беспокойством наблюдал за маниакальным состоянием подруги. Он вмешался, когда в ход пошли ногти, оставляющие на коже глубокие красные царапины. Кажется, Немая только сейчас поняла, что они серьёзно нарушили закон, и Лес вряд ли это оценит. Глухой успокаивал подругу как мог, но дрожь её сердца только нарастала. Тогда он попросил пересказывать ему разговоры за дверью. Теоретически это занятие должно было отвлечь её от эмоций. Но на практике получилось с точностью наоборот.
“Их там четверо. – Относительно спокойно показывала Немая. – Остряк всё время подкалывает моего суженного. Какой же он мудак! А Лес – умница, красиво ему отвечает”.
“Как ему не стыдно! Лес клеится к этой девице с писклявым голосом!” – размахивая руками, Немая чуть ли не опрокинула поломоечное ведро.
“Робота зовут Матрёна. Матрёна несёт полнейшую чушь. Она говорит, что Лесу нужно попросить руки у этой девицы с писклявым голосом!” – негодовала Немая.
“А про нас они что-нибудь говорят?” – старался перевести тему Глухой.
“Нас они даже не запомнили!” – ещё больше расстроилась Немая.
“Этот писклявый голос задаёт слишком много вопросов. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали!”
Внезапно на Глухого обрушилась тяжёлая усталость насыщенного событиями дня. Он больше не мог следить за жестикуляцией Немой. По правде говоря, сейчас ему очень хотелось исчезнуть под шапкой-невидимкой, испариться, растаять, что угодно, только чтобы его никто не трогал. Ему очень хотелось провалиться в сон здесь, а проснуться в своей уютной кроватке. Веки прикрылись сами собой.
Через несколько минут реальность вернулась. Рада открыла дверь в уборную и завизжала так, что услышал бы даже глухой. Такой визг вырывается сам собой, когда увиденное резко отличается от ожидаемого. Рада не верила глазам: ванна – одно из немногих мест на Земле, где можно по-настоящему расслабиться – была осквернена навсегда. Но весь ужас картины заключался не только в наличии двух проходимцев на священной территории.
Глухой открыл веки: в дверном проёме девушка закрыла руками рот и немного согнулась в спине. Её испуганные глаза смотрели немного в сторону от него. Глухой повернул голову. Рядом по-прежнему сидела Немая. Она запрокинула голову назад, на край ванны. Ноздри раздувались с каждым вдохом. Если бы он мог слышать, до него донеслось бы сопение
