Рок-звезда - Б. Б. Истон

тридцать. Но мне почему-то было стыдно. Мне хотелось побежать в бар и выпить несколько рюмок, чтобы усыпить этих безумных бабочек у меня в животе, но черные Х на тыльной стороне моих ладоней сделали это невозможным.

Так что я сделала то, что делала всегда, когда стеснялась. Я закурила. И курила. И курила.

Каждый раз, когда Ганс смотрел на меня, я улыбалась, как идиотка. Каждый раз, когда он не смотрел на меня, я дулась. Только на четвертой или пятой песне я вдруг сообразила, что люди вокруг подпевают. У «Фантомной Конечности» были фанаты. Настоящие фанаты.

После шестой или седьмой песни Трип сделал паузу, чтобы поболтать с залом. Должна признать, что для такого плюгавого существа с неудачной стрижкой Трип излучал своего рода странные сексуальные флюиды. Он был харизматичным, страшно уверенным в себе и мог управлять вниманием толпы одним взмахом руки.

Спросив, как все себя чувствуют, Трип заявил, что началась его любимая часть концерта.

– Попрошу всех секси-леди, надевших майки «Фантомной Конечности», выйти к нам на сцену.

Я в смятении поглядела на Ганса, но он только улыбнулся мне и поманил на сцену движением пальцев.

«Меня?»

Поглядев на себя, я поняла, что на мне была майка «Фантомной Конечности». Я совершенно забыла.

Хитрый поганец.

Джульет подтолкнула меня в сторону сцены, и я, вместе с еще примерно десятком девушек, поднялась туда на чистом автопилоте.

Поймав восторженный взгляд Ганса, я без слов произнесла: «Какого хрена?», пока Трип выстраивал нас в линейку перед барабанной стойкой.

«Прости, – показал Ганс в ответ, поднося к уху ладонь. – Я тебя не слышу».

Отмахнувшись от него, я заняла место в линейке прямо позади него, изо всех сил сжимая губы, чтобы спрятать девчачью улыбку до ушей. Это было бы совсем не круто.

– Ну, ну, Биби. С этим придется подождать до конца концерта, – напутствовал меня Трип, вызвав смех в толпе. – Ну, люди, вы знаете правила. Фантомная девушка с самым высоким канканом сможет поцеловать любого члена группы, которого захочет.

«Чего?»

Клянусь, я уверена, что увидела, как Ганс покраснел. Группа снова взяла свои инструменты и начала играть хард-рок-версию французского канкана. Как по сигналу, девушки по обеим сторонам от меня закинули руки мне на плечи и начали вскидывать коленки высоко в воздух.

«Правое колено, выпад направо. Левое колено, выпад налево».

Я уловила ритм и уже собралась было вскинуть свой тяжеленный бойцовский ботинок в воздух, как вдруг вспомнила, что на мне юбка – короткая юбка в красно-черную клетку, застегнутая английскими булавками. Я никогда не носила ничего подобного, но мне хотелось нарядиться для Ганса. Если я буду плясать чертов канкан, весь зал сможет увидеть мои трусы. Если я не буду плясать канкан, я разочарую Ганса, который специально попросил меня надеть эту майку, чтобы я смогла станцевать чертов канкан на чертовой сцене.

– В чем дело, Биби? Ты сегодня голышом? – поддел меня Трип. – Ну, давай, покажи нам киску, – повернувшись к залу, он начал скандировать: – Покажи… нам… киску! Покажи… нам… киску!

Я уже и так собиралась показать им киску, пока Трип не сделал из этого целое шоу. Теперь же я не могла пойти у него на поводу. Расхрабрившись от всего направленного на меня внимания, разъяренная тем, что мне указывали, что делать, ведóмая желанием выглядеть крутой в глазах Ганса и подбадриваемая Джульет, которая смотрела на Трипа так, словно хотела придушить его шнуром от микрофона, я повернулась задом, задрала юбку и показала всем свою голую задницу.

Ну, ладно, не совсем голую. На мне были мои любимые трусики-танга в леопардовую расцветку. Ну на всякий случай, вдруг Ганс решит напасть на меня за кулисами. Девушка должна быть готова ко всему.

Я через плечо обернулась на Ганса и от восторженного выражения на его лице почувствовала себя победительницей. Он стоял, стиснув челюсти, и механически наигрывал канкан на своем басу, а толпа перед ним визжала, свистела и вопила.

Опустив юбку, я снова повернулась и увидела Трипа перед собой на коленях, склонившимся в поклоне, как в кино. Рассмеявшись, я подняла его, потянув вверх, а остальные девушки, поняв свое поражение, перестали танцевать.

– Леди и джентльмены! – заорал Трип в микрофон, подводя меня за руку к краю сцены. – Это «Фантомная конечность» номер один. Наш победитель соревнования по канкану, не сделавший ни одного выпада. И я короную… – Трип поднял мою руку над головой и крутанул меня так, что я снова оказалась лицом к заднику сцены, – булки Биби!

Я посмотрела на Ганса. Он улыбался, как будто сам выиграл состязание. Ну и некоторым образом так оно и было.

– О, черт! Вы видите? Похоже, наша чемпионка уже выбрала свое зелье! ГДЧ, старик, ты готов?

Ганс повернул гитару так, что она оказалась у него за спиной, и раскинул руки в безмолвном приглашении. Внешне он был спокоен, крут и собран, но я заметила, как дернулось его горло, когда я пошла в его сторону. Как его язык нервно пробежал по губам. Как забился пульс на шее – так же резко и часто, как мой собственный.

Ганс тоже хотел меня поцеловать.

– Нет-нет-нет, – сказал Трип в микрофон, как раз когда руки Ганса легли мне на бедра, а мои обхватили его за шею. – Я не сказал, что выиграла Биби. Я сказал – выиграли булки Биби.

«Блин, да ты, на хрен, издеваешься надо мной, что ли».

Ганс прижался лбом к моему лбу, и толпа просто обезумела. Глубоко вздохнув, он, извиняясь, пожал плечами, а потом развернул меня, держа руками за бедра. Я оказалась лицом к Трипу, который хохотал до упаду, пока руки Ганса скользили вниз по моему телу. Несмотря на влажный, жаркий воздух, я задрожала. Коснувшись моих запястий, руки Ганса исчезли, а потом снова появились возле моих коленок, чуть выше края ботинок. Затаив дыхание, я смотрела на Трипа, стараясь не показать ему, как меня волнуют прикосновения Ганса. Кончики его пальцев слегка скользнули по моим ногам выше колен, по бедрам. Когда эти большие, мозолистые ладони исчезли у меня под юбкой, подняв клетчатую ткань, стало так тихо, что можно было услышать падение булавки. Мои трусики промокли насквозь. Щеки пылали. А сердце совершенно остановилось, едва я ощутила, как моей обнаженной задницы коснулся горячий воздух. В ужасе зажмурившись, я затаила дыхание, а чертов Ганс Оппенгеймер прижал свои прекрасные пухлые губы к правой половине моей жопы.

А потом к левой.

Едва моя задница снова была закрыта, а Ганс поднялся на ноги, толпа взорвалась в истерике, а мое лицо разбилось во взрыве сверхновой улыбки.

Ганс обхватил меня сзади и прошептал на ухо:

– Прости. Я потом надеру ему жопу за тебя.

Хихикнув, я хотела сказать ему, что совсем не против его губ на любой своей