Королева Аттолии - Меган Уэйлин Тернер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К Эвгенидесу отваживался входить только Гален. У него был ключ от двери, соединявшей пристанище Эвгенидеса с библиотекой, и Эвгенидес не мог от него забаррикадироваться. Гален, однако, не был в числе информантов Релиуса. Релиус только знал, что лекарь оставляет вору всё больше и больше летиума, вот и все. Эвгенидеса не видели даже слуги, приносившие еду и забиравшие пустые подносы.
Зима ослабела, наступила весна, а он все еще не выходил.
* * *
Снег в горах постепенно сменился дождем, извилистые ледяные ленты таяли, превращаясь в холодные ручейки, весело спешившие по горным склонам навстречу своей старшей сестре – реке Сеперкии. В ущелье, проложенном Сеперкией между Гефестийскими горами и прибрежным хребтом, ручейки были заперты в узкие канавы с каменными стенками. Пересекаясь с дорогой, эти водостоки ныряли под землю. Один такой водосток был перекрыт запрудой из веток, и вода, накапливаясь, поднималась все выше. Один из камней повернулся, и бурлящая вода быстро размыла почву под ним. Никто не поставил камень на место, никто не помешал беде расползаться все шире. Берег обрушился, камень унесло водой, а вслед за ним покатились и другие. Поток выворачивал их из земли и уносил все дальше.
Королевские инженеры Эддиса нарочно направляли бурную воду туда, где она нанесет побольше ущерба. Уничтожались плоды многолетних трудов, вложенных в содержание дороги, ведущей из столицы Аттолии через Эддис в главный город Сауниса. Дороги, по которой шла почти вся торговля между тремя странами. Кое-где под глинистыми оползнями исчезали целые участки мостовой. Инженеры, разрываясь между удовлетворением и горечью, доложили королеве, что в ближайшее время ни одно войско не сможет подняться по ущелью.
Глава Восьмая
На побережье весна наступает раньше, чем в горах. Однажды, когда в Саунисе близилось лето, королевский волшебник проснулся за час до рассвета и увидел, что комната залита лунным светом. Проснулся он от звона в ушах. В воздухе еще слышались отголоски далекого грома. Волшебник встал с кровати и выглянул в окно.
– Отсюда много не увидите, – послышался голос за спиной. – Смотреть надо на гавань.
Голос был знакомый. Эддисский вор? Волшебник обернулся. В углу, куда не падал лунный свет, стояла смутная тень.
– Эвгенидес, ты?
– Да.
– Что ты натворил?
– Пока еще немного, – ответил вор из темноты. – Я сильно ограничен в физических возможностях.
Он поднял правую руку, и волшебник чуть не вздрогнул, но потом сообразил, что перед ним деревянная рука, скрытая перчаткой.
Воздух содрогнулся от еще одного взрыва. Волшебник обернулся к окну, но увидел лишь отблески, пляшущие на белых стенах домов.
– Пришлось послать человека, чтобы запалил фитили, – сказал за спиной Эвгенидес.
– Какие фитили? – спросил волшебник, предчувствуя недоброе.
– В пороховых погребах ваших военных кораблей.
– В каких пороховых погребах?
– Вы будто хор в пьесе, – усмехнулся Эвгенидес.
– И эта пьеса, полагаю, трагедия?
– Фарс, – поправил Эвгенидес, и волшебник поморщился.
– Сколько? – спросил он.
– Сколько кораблей горит? Четыре, – ответил Эвгенидес. – Будет пять, если пожар с «Гесперид» перекинется на «Элевтерию». Скорее всего, так и будет.
– А «Принципия»?
«Принципия» была самым крупным кораблем саунисского военного флота. Пушек на ней было больше, чем на двух более мелких кораблях вместе взятых.
– Тоже, – подтвердил Эвгенидес. – Ей наверняка конец.
Волшебник снова посмотрел на пляшущие отсветы пылающих в гавани кораблей.
– Все моряки сейчас на берегу, празднуют день военного флота, – сказал он.
– Празднуют свое превосходство на морях и власть над островами Срединного моря, – подтвердил Эвгенидес. – В этом году Саунис превзошел сам себя в раздаче бесплатного вина.
– На кораблях, должно быть, оставалась охрана, – возразил волшебник.
– Мы надели красивые саунисские мундиры, подошли на шлюпках и сказали морякам, что приказом короля они сегодня освобождены от службы. Точнее, это сделали мои верные помощники. Нынче от меня на веслах толку мало.
Волшебник схватился за голову:
– Мы остались без военного флота.
Это было преувеличением, но весьма близким к истине. На ежегодный праздник в порту Сауниса собрались лучшие военные корабли. Аттолия еще не сумела пробиться через ущелье, эддисские солдаты дрались, не щадя жизни, и Саунис хотел защитить свой народ перед грядущей войной.
– Вы же просили меня сделать хоть что-нибудь, – улыбнулся в темноте Эвгенидес, глубже вонзая в волшебника клинок своей мести.
– Я тебя просил?
– Весной, в конце вашего необычайно поучительного визита. Вы сказали: «Сделай хоть что-нибудь». Слово в слово.
– Я имел в виду – поговори со своей королевой, убеди ее сдаться! А не уничтожай наш флот в его собственной гавани! – заорал волшебник.
Смутный силуэт Эвгенидеса приложил палец к губам:
– Тс-с.
– А мой король? – спросил волшебник уже тише. – Что ты сделал с королем?
– Тихо и спокойно спит в своей постели. Хотя сейчас, наверное, уже встал. У нас мало времени.
– Времени на что? – спросил волшебник.
– Я пришел в Саунис не для того, чтобы взрывать королевский флот. Я же сказал, это сделали мои помощники.
– Тогда зачем пришел ты? Убить короля?
– Похитить его волшебника.
– Это невозможно, – ответил похищаемый волшебник.
– Я могу украсть все что угодно, – напомнил Эвгенидес. – Даже с одной рукой. – Он шагнул вперед, на лунный свет, и пошевелил пальцами. От его улыбки волшебнику стало еще хуже. – Напрасно вы позволяете королю выбирать вам учеников. Например, последний из них в эту самую минуту выдает королю ваши планы. И оценивает их в стоимость хорошего плаща. Я бы дал ему гораздо больше, если бы у него хватило ума попросить.
– Мои планы? – Волшебнику почудилось, что он еще спит. Сцена в лунном свете развивалась скачками, как кошмарный сон.
– Ваши планы взорвать королевский флот.
– А-а. – До волшебника стало доходить. – Я работаю на Эддис?
– О боги, конечно, нет. На Аттолию. И работаете уже давно. Бедный Амбиадес догадался об этом, потому вы от него и избавились. И от Поля тоже.
– В это даже Саунис не поверит, – возразил волшебник.
– Еще как поверит, – ответил Эвгенидес. – Считайте, что я похитил не вашу персону, а королевскую веру в вас.
– И что со мной станет без королевской веры?
– Я бы на вашем месте покинул Саунис, – посоветовал Эвгенидес. – Как можно скорее.
Волшебник задумался. Вор ждал. Оба знали, что Саунис боится своего могучего советника, выбирает ему учеников из небогатых семей, не способных оказать покровительство, а своего наследника послал учиться на остров Летос, подальше от влияния волшебника.
Они вышли из мегарона через один из внутренних двориков. В сумке на плече у волшебника лежали три манускрипта, серебряный гребень, бритва и подзорная труба, которую он принес к себе в комнату вечером, после того как наблюдал за звездами с крыши мегарона. Эвгенидес не разрешил ему зайти в кабинет и не позволил взять никакую одежду.
– У меня в кабинете лежит история Вторжения, – запротестовал волшебник.
– Наша задача – сделать так, чтобы люди решили, будто вы ушли в порт, а не спаслись бегством, – возразил Эвгенидес. – Поторапливайтесь. Останетесь живы – напишете новую.
Одетый учеником, он шел за волшебником, опустив деревянную руку, и никто из стражников не обратил на них внимания. Выйдя из мегарона на узкие улочки, Эвгенидес торопливо повел волшебника безлюдными переулками сначала через старый город, потом через новый. Остановившись в глухом тупике, он выудил припрятанный за крыльцом мешок. Внутри лежали две линялые серые рубахи. Одну он вручил волшебнику, другую натянул через голову.
С приближением к гавани толпа становилась гуще. Когда начались взрывы, на улицах оставались только самые завзятые гуляки, однако моряки, давно спавшие на полу в кабачках, всё же выбрались наружу и вместе с прочим любопытным народом побрели к порту. Среди нежданного потока пешеходов застряли большие повозки, обычно передвигавшиеся по городу глубокой ночью. Им запрещалось
