Давай останемся никем - Элла Александровна Савицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отложив книгу по латыни, я протираю уставшие глаза, когда слышу, как открывается входная дверь. В дом входит Скайлер, держа в руках несколько бумажных пакетов. На них нет никаких отличительных названий, поэтому понять где он покупал вещи невозможно.
Бросив на меня мимолетный взгляд, парень делает несколько шагов к лестнице, а потом будто передумав, останавливается и разворачивается, чтобы направиться в мою сторону.
Я всё еще дико зла на него за сегодняшнее, поэтому снова берусь за книгу, делая вид, что занята, но на деле боковым зрением наблюдаю, как он подходит к дивану, на котором я сижу. Останавливается, ставит пакеты на пол, роется в рюкзаке, а через пару секунд передо мной на столе оказываются сто евро.
Я едва не фыркаю от злости. Хочешь помочь человеку, а он потом ведет себя с тобой, как с куском грязи на ботинке.
Скайлер без слов разворачивается, чтобы уйти, и тут я не выдерживаю. Оборачиваюсь к нему.
- Я же сказала, что это был подарок.
Парень останавливается. Поворачивается ко мне. Как всегда, равнодушный и нечитаемый.
- Ты мне никто, чтобы делать такие подарки.
- Я твоя сестра.
Широкая бровь саркастично ползет вверх.
- Сама веришь в это?
- Ты мой сводный брат. Я твоя сестра. Не знаю как было у вас в интернате, но в семьях братья и сестры дарят друг другу подарки просто так.
Может не стоило упоминать про интернат, но мне хотелось усилить сравнение. Он больше не там, чтобы разговаривать со мной, как с одной из его бывших знакомых, и указывать как быть.
- Я знаю тебя три дня, - произносит он, намекая вероятно на то, что это слишком мало для того, чтобы звать меня своей семьей.
- Считай, это вклад в будущее, - встаю с дивана и взяв купюры, протягиваю ему, - И больше не разговаривай так со мной, как сегодня. Это было неприятно. Я ничего тебе не сделала, чтобы ты так себя вел по отношению ко мне.
Взгляд Скайлера неуловимо меняется. Он слегка откидывает голову назад и вернув пакеты на пол, выпрямляется. Засовывает руки в карманы новой спортивной куртки. Точно также он стоял тогда на улице. Я очень хорошо запомнила эту позу, потому что думала, что это будет последнее, что я увижу в жизни. Серо-голубые глаза прищуриваются и обводят мое лицо, будто он о чем-то думает.
- Значит, себя ты защищаешь? – задумчиво произносит спустя несколько долгих моментов. – Или это только со мной ты можешь так говорить?
Стоять с протянутыми купюрами становится некомфортно. Я складываю их в несколько раз и опускаю в один из бумажных пакетов.
- О чем ты?
- Пытаюсь кое-что понять, - снова размытый ответ.
- Что именно?
Но как обычно отвечать он не торопится. Ищет что-то в моих глазах, заставляя от дискомфорта отводить их. Зачем он так смотрит? Словно выискивает там какие-то ответы на свои непонятные вопросы. Чувствую, как щеки начинают печь от такого пристального внимания.
А потом вдруг резко всё меняется. Бросив «Твою ж» Скайлер срывается с места и вылетает на террасу. Шокировано оборачиваюсь и сердце тяжелым камнем падает в желудок. Качели, на которых качается Эйдан с одной стороны скривились и с каждой милисекундой, пока он с силой раскачивается выше и выше, накреняются всё сильнее.
- Эйдан, - выкрикиваю я, срываясь следом за Скайлером.
Сердце колотится как сумасшедшее. В какую-то секунду раздается жуткий звон цепей и Эйдан вместе с качелей падает на землю. Я резко торможу и закрываю рот руками, как раз в тот момент, когда Скайлер буквально в прыжке подставляет руки под брата, ловя его голову, когда та почти касается земли. Меня снова рывком толкает вперёд.
Пока подбегаю меня морозит и бросает в жар одновременно.
Он успел? Успел?
Падаю на колени в момент, когда Скайлер помогает брату подняться.
- Нормально? – спрашивает чересчур бодро, но я-то понимаю, что эта бодрость только ширма.
- Да. Я что – упал? – непонимающе осматривается Эйдан и его брови хмурятся, наткнувшись на валяющееся сиденье от качели.
Я снова прикрываю рот, беззвучно выдыхая. Боже, спасибо!
- Не лучший способ для полетов ты выбрал, - хмыкает Скайлер, осматривая брата со всех сторон, - цел?
- Цел, - всё еще не понимая как это произошло, оглядывается брат, - Ого! Я мог удариться.
- Конечно, мог! - выкрикиваю я, хватая его и прижимая к себе, - Зачем так сильно раскачался? С ума сошел совсем! Что бы я делала сейчас?
- Не кричи на него, - говорит Скайлер, вставая с травы, - он не виноват.
Знаю, что не виноват, но это сильнее меня. Не знаю как справиться с волнением. Если бы не Скайлер, он бы голову себе мог расшибить или шею сломать, или… Прикрываю глаза, глубоко вдыхая и выдыхая. Крепко жму его к себе и отрываю, чтобы осмотреть голову.
- Точно не ударился?
- Точно, - но в противовес словам в глазах брата собираются слезы.
Меня парализует.
- Где больно? Что болит, Эйдан? – Пульс срывается, пока я уже в уме набираю 911, готовясь объяснять ситуацию.
- Нигде. Качели жалко.
- Что?
- Качели жалко, - и теперь уже натурально начинает плакать, я же чуть с ума не схожу. Оседаю на траву рядом со Скайлером. – Их же не починят. Папа выбросит, как всегда и установит новые.
Всё ещё крепко держу его за руки, а у самой ладони дрожат.
- И что? Будут новые!
- Нет, - мотает головой, словно эти качели для него значат что-то действительно важное, - Ты что забыла? Мы их с дедушкой устанавливали! Когда он был тут в последний раз. И раскачал меня тогда сильно-сильно, чтобы проверить их на прочность! Помнишь?
Точно, дедушка. Эйдан очень его любит. Да и я тоже. Но отец разругался с ним и запретил нам с ним видеться.
Тяжело вздыхаю, переводя взгляд на порванные петли.
- Может, попросим папу вызвать людей, которые починят?
Малыш всхлипывает, поднимая деревянное сиденье.
- Они не починят.
Это правда. Отец никогда не чинит старые вещи. Ему проще купить новое, чем заниматься починкой старья. Так было
