Чаша терзаний - Gita Ogg

Министерство магии изо всех сил пыталось замять произошедшее в финале Турнира. Газеты пестрели статьями, «изобличающими» Гарри и Дамблдора во вранье. Сам министр несколько раз делал заявления, призывая народ не паниковать и считать всё случившееся обычным несчастным случаем.

Вся школа жила как на пороховой бочке, ожидая, что же выкинет Министерство в следующий момент. И когда до начала нового учебного года оставалось несколько дней, они всё-таки прислали к нам своего «шпиона».

Дама была такая, что без слёз и не взглянешь. Мало того что у неё напрочь отсутствовал вкус, и держалась она подчёркнуто высокомерно, так, ко всему, она имела привычку говорить несусветные гадости елейным голоском. Только-только оказавшись в школе, она сразу же стала во всё совать свой нос и вести себя так, будто все ей что-то должны. Я старалась держаться от неё подальше, так как она меня порядком раздражала.

Каждый день она устраивала набеги на классы разных преподавателей с целью, которую называла: «проверки соответствия установленным нормам обучения магическим наукам». Но мы-то понимали, что страдавший последние время высшей степенью паранойи министр Фадж, прислал её вынюхивать наш «тайный замысел». Никакого замысла, конечно же, не было, и школа работала в привычном режиме, но грозная мадам, как бельмо на глазу, мешала мыслить и действовать адекватно.

Однажды, сразу после обеда в сопровождении директора и деканов колледжей она добралась и до меня. К счастью, урока у меня в этот момент не было, и я просто рассматривала работы детей.

— Так-так, мисс Аттист, — начала она с порога в своей обычной манере изъясняться. — Хоть в Министерстве и довольны введением Вашего предмета, я никак не пойму, чему Вы учите детей?

Я взглянула на неё, тошнота подступила к горлу от невообразимо розового цвета её одеяния. Вопреки всем стараниям, сдержаться не получилось, и чувство отвращения во всей красе отразилось на моём лице.

— Что это с Вами? — спросила она, и в её слащавом тоне появились нотки угрозы.

— Мне так плохо, так плохо, — ответила я, поминутно сглатывая.

— Отчего же? — она изобразила участие.

— Слишком много сладкого сегодня, — пожаловалась я. — Так что даже в глазах темнеет.

Она не поняла моей иронии.

— Да, профессор Дамблдор, — повернулась она к директору. — Мисс Аттист права, я неоднократно замечала, что Вы выше всякой меры балуете детей сладостями.

— Идите сюда, дорогая, — сказала она мне, но я осталась на месте и скорчила страдающую гримасу.

— Вы не представляете себе, профессор Амбридж, — застонала я. — Какое это чувство. Будто тебя опустили в чан с розовым вареньем, и ты барахтаешься там, пытаясь не захлебнуться в окружении ужасного количества дохлых мух.

Она гадливо поморщилась.

— Ну что Вы, не нужно так убиваться, — протянула она. — Выпейте что-нибудь и всё пройдёт. Скажите лучше, как Вы относитесь к кошкам? Я бы хотела попросить Вас…

— Я люблю кошек, — перебила я её и всхлипнула. — Они такого приятного цвета и совсем не сладкие.

Она оторопела. Директор и деканы смотрели кто в потолок, кто на стену и кусали губы.

— Вы в своём уме? — протянула Амбридж.

— Простите великодушно, многоуважаемая профессор Амбридж, — захныкала я. — Больше не могу ни о чём думать.

— Я считаю нам лучше зайти попозже, — бросила Амбридж и повернулась к сопровождающим. — Помогите кто-нибудь этой леди. Как вы вообще допускаете, чтоб такое происходило с учителями.

— Да-да, Вы как всегда правы, — поддакнула я. — Мне срочно нужна помощь.

— Я попробую что-нибудь сделать, — сухо сказал Снейп.

— Хорошо, — отчеканила Амбридж и бросила на меня притворно участливый взгляд. — Поправляйтесь милочка.

Профессор Дамблдор пропустил Амбридж вперёд, и она гордо зашагала по коридору. Напоследок директор взглянул на меня поверх очков, еле заметно улыбнулся и погрозил пальцем.

Я некоторое время ещё крепилась, потом не выдержала и прыснула от смеха. Снейп стоял, оперившись на дверной косяк, и смотрел на меня, качая головой.

— Ты сума сошла, — сказал он. — Ты думаешь, это так просто сойдёт тебе с рук? Да она завтра же уволит тебя.

Я прекратила смеяться и махнула рукой.

— Не уволит, у неё нет таких полномочий, к тому же, она вряд ли поняла о чём речь. Она слишком самодовольна, чтобы допустить возможность насмешки, вдобавок ты сам слышал, Министерство одобряет мой предмет.

— И всё же, я думаю, тебе не стоит повторять такое, — сказал он с нажимом.

— Хорошо, — согласилась я и добавила довольным тоном. — Но тебе же понравилось?

Он усмехнулся и направился вслед за процессией.

Хотя я оказалась права, и Амбридж не приняла ничего на свой счёт, но её разрушающая энергия как червь подтачивала удовольствие от работы. Мало того, Минерва убито поделилась тем, что Долорес Амбридж применяет к детям телесные наказания. Я полностью разделяла её негодование и сожаление по поводу нашего бессилия. Но беда, как говорится, не приходит одна, и вскоре случилось то, чего вообще никто не ожидал — Дамблдора временно отстранили от исполнения обязанностей директора.

К счастью, я закончила картину, которой грезила, а это подпитывало энергией посильнее солнечного света.

Однажды, когда день выдался особенно тяжёлым, я лежала в своей кровати, бессмысленно уставившись в потолок. Сил выносить это ужасное нечто практически не осталось. Я с большим трудом сдерживалась, чтобы не наговорить ей ещё больше гадостей, нежели в первый день нашего знакомства, поскольку теперь она могла беспрепятственно уволить меня. Мне было противно любое воспоминание о том, как приходилось унижаться. Даже Снейп в её присутствии только сцеплял зубы и молчал.

Быть может, я бы и уступила собственному гневу, но Дамблдор за несколько дней до того, как его отстранили от обязанностей, собрал нас всех у себя в кабинете и просил набраться терпения, уверяя, что вскоре всё вернётся на круги своя. Каждый день звенел надеждой на избавление Хогвартса, но каждый вечер нас постигало одно и то же разочарование.

Из оцепенения меня вывел глухой удар в стену. Снейп ворвался в мою комнату, как и всегда, без приглашения и стука. Я даже не потрудилась сменить позы. Он присел на край кровати.

— Устала? — спросил он вдруг.

— Тошнит, — ответила я. — Мне ещё никогда не приходилось так долго питаться чем-то настолько же приторным и безобразно-розовым.

Он ухмыльнулся.

— Эта…, — он не стал произносить вслух ругательство. — Всё равно выследит нас, а я не могу ничего придумать лучше, чем просто отравить её. Но поскольку пока это невозможно, то она всё-таки добьётся, чтобы мы все здесь плясали под её дудку.