Антишулер - Сергей Самаров

— А если бы я вообще не захотел играть на этого майора? Остальных отыграл, а на него играть не решился бы. Побоялся бы проиграть его жизнь. Последствий бы побоялся. Что тогда?

Беспогонный майор опять развел руками.

— Понимаете, игра — есть игра. И всегда существует вероятность проигрыша. Даже у самого высококлассного игрока.

Майор не согласился.

— Не надо лгать. Я сам разговаривал с вашим начальником штаба. Он сказал, что вы никогда не проигрываете. Никогда!

Интересно, о чем они больше разговаривали — о представлении меня к награде или о карточной игре и неверности шлюхи-фортуны?

Дилетанты. Что с них взять. Они не ощущают самой сути игры. Для них в мире есть только одно твердое понятие: сборная России по футболу никогда не сможет обыграть бразильскую сборную. Так вопрос решается и в картах. А меня обижает, что мне опять не верят. Следак военной прокуратуры не верил, что я могу всегда выигрывать. Эти не верят, что я могу иногда проигрывать. А я убеждай и того, и этих в вещах противоположных и при этом оставайся уверен, что опять мне не поверят в очередной раз. Видимо, так мне на роду написано…

7

— Кто-нибудь из вас слышал про такого человека, как фон Нейман?

— Это что за фашист такой? — устало поинтересовался майор, ориентируясь на звучание фамилии, имеющей откровенные немецкие корни.

Он, кажется, сильно утомился от мыслей о несовершенстве уголовного законодательства и потому пребывал в некоторой задумчивости, совсем не кошачьей, и подрастерял в голосе свои игривые мурлыкающие нотки.

— Не-а… Это американец, — возразил лейтенант. — Знаменитый ученый-математик. Академик многих академий. Первый теоретически обосновал модель работы компьютера. Все нынешние компьютеры работают по принципу открытой архитектуры фон Неймана.

Я чуть-чуть подался вперед, чтобы объяснить фээсбэшным дуракам доступнее.

— И не только это. Фон Нейман известен гораздо больше как автор работы по теории игр. В Париже жила знаменитая гадалка мадам Моро. Ни к одной на свете гадалке нет очередей, а к ней на прием записывались за несколько месяцев. Почему? Потому что она раз в год играла в государственную денежную лотерею. И на протяжении шести лет называла правильные номера. Большие суммы, кстати, выигрывала. И это — лучшая реклама гадалке! Люди верили в то, что она гадает качественно. А на самом деле мадам Моро, по образованию, кстати, математик, собирала за целый год статистические данные о выпавших в лотерею числах. И вычисляла момент, когда должны выпасть определенные номера. Она не угадывала. Она вычисляла, опираясь на теорию игр фон Неймана. И эта же теория дает статистику проигрыша. Невозможно только выигрывать! И даже когда я играл с Алимханом, я тоже не все партии выигрывал. Спросите солдат, как они чуть не рыдали, когда я начал «спускать» их. Но потом отыграл. Это только уровень класса игрока. А проигрыш — это обязательная составляющая выигрыша.

Уважаемую мадам Моро, честно говоря, я только что — на бегу — придумал. Единственно, чтобы нагляднее обрисовать ситуацию с теорией игр фон Неймана. Но они верят, как всегда верят мне, когда я вру. Почему же людям так трудно поверить, когда я говорю правду?

Майор устал спорить. Усмехался уже не так, как вначале, и думал, похоже, о другом. Он, вероятно, впервые попал в ситуацию, когда ни одна стандартная инструкция не может дать совет. И думает он одновременно не только о выходе из положения. Разговор о картах волнует его. В глазах — вижу — появился огонек, и это не огонек любопытства. Знаю, хорошо знаю я этот огонек. Не зря четыре года в казино проработал.

В майоре начинает играть азарт картежника…

Я посмотрел на лейтенанта. У-у-у… А здесь и говорить не о чем. Там уже пылает пожар пятой, высшей категории сложности. Все пожарные Северного Кавказа не смогут это пламя загасить.

Значит, понял я, сегодня будем играть…

Насколько я знаю, в армии самые заядлые картежники — это лихие летчики. Причем те, что летают на самолетах, предпочитают «секу» — она своей стремительностью выигрыша и проигрыша больше соответствует их характеру. Вертолетчикам больше по душе «храп», особенно после крепкого и вонючего вертолетного спирта. Про фээсбэшников слышал, что они специализируются на преферансе. Строят из себя людей интеллигентных. Но играют никудышно.

— А есть… Э-э-э… — хотел что-то спросить лейтенант, но остановился, соблюдая субординацию, и осторожно покосился на майора.

— А есть какие-то системы беспроигрышной игры? — Майор, судя по лицу младшего по званию офицера, правильно угадал его вопрос. Если только он угадывал. Скорее всего до моего прихода они уже обсуждали эту тему и сейчас вернулись к ней умышленно. То есть можно стопроцентно сказать, что они постепенно подводят меня к показательному выступлению. Однако, судя по последнему вопросу, готовят провокацию.

Лейтенант согласно закивал.

— Не бывает, — я постарался быть предельно категоричным.

— А вот у нас есть такой оперативник — капитан Касьянов. Он никогда не проигрывает. Как, говорят, и вы, рядовой…

Майор гордился собственной принадлежностью к организации, где есть беспроигрышный картежник.

— Интересно было бы посмотреть, как вы с ним сразитесь. Тут даже тотализатор не грех устроить. Не знаешь, где он сейчас? — спросил у лейтенанта.

Тот пожал плечами то ли от незнания, то ли от легкого, но заметного даже со стороны морозца, который пробежал по его коже. Похоже, лейтенант с капитаном не дружат.

— Вчера еще был в командировке. Сегодня, может, и приехал. Позвоните…

Предложение прозвучало без моего согласия, офицеры вообще не имеют привычки спрашивать рядовой состав, но лицо лейтенанта говорило о том, что он лично против присутствия капитана Касьянова, с которым, вероятно, он уже наигрался вдоволь и больше играть не хочет. То ли дело попробовать силы с новым человеком, хотя и слегка знаменитым. Тем более знаменитым не за этим столом. Про протокол лейтенант тем временем прочно забыл. Впрочем, он и вначале его не слишком подробно вел. Музыка меломану мешала.

— Позвоню, пожалуй… Ты ему долг-то, кстати, отдал? А то он у меня уже спрашивал.

Лейтенант сердито кашлянул.

— Да разве ему не отдашь? Он в день по десять раз напоминать будет. Будь там хоть десять копеек, Касьянов уж никогда не забудет и не простит.

Дело стало проясняться. Лейтенант просто не слишком любит отдавать долги. А игровые отношения здесь ни при чем. Такой тип человека мне встречался много раз. В принципе, человек это безобидный, если ему в долг не давать.

Майор Кошкин снял трубку с похожего на кошачий гробик аппарата полевого телефона. Судя по отсутствию диска для набора, аппарат прямой связи.

— Алло! Майор Кошкин. Кто у нас сегодня дежурит? Привет, Толик. Слушай, ты не знаешь, где сейчас Касьянов? Хорошо. Соедини. Нет, не играем. Я допросы веду. Из плена ребята вырвались. Да. Журналистов пригласили на завтра. Мне проконсультироваться надо. Тут как раз по профилю Касьянова. Хорошо. Жду…

Он прикрыл трубку рукой и радостно сообщил лейтенанту, что капитан Касьянов пару часов назад вернулся с задания и сейчас в общежитии. Лейтенант от такого сообщения совсем скис.

— Алло, Слава… Приветствую тебя. Не разбудил? Ничего, потом отоспишься. Я сейчас допрос веду. Сидит тут против меня один солдат — знаменитый картежник. Говорят, что он никогда не проигрывает. Его начальник штаба говорит. И командир отряда ему вторит. И еще полная колода фактов на руках. Серьезно. Вот надо консультацию провести. А ты у нас самый крупный специалист. Мы в лагере. В своей палатке. Спасибо. Ждем.

Майор положил трубку и заулыбался так, словно бесплатно получил билет на концерт Мадонны, а в дополнение к билету ордер на ее арест.

— Сейчас умоется, оденется и приедет. От общежития до лагеря восемь минут езды. Дежурная машина у нас всегда у подъезда стоит.

— А вы что, все в общежитии живете? Холостые? — вяло поинтересовался я.

— Ха… Мы же все прикомандированные. Со всей России собрались, — майор был настроен крайне благодушно. — Потому и играем каждый день. Что еще прикомандированному делать?

А лейтенант умышленно громко зевал и все больше смурнел. Кажется, он дошел уже до того известного состояния, когда грешник начинает каяться в своих грехах и искать искупления. Должно быть, Касьянов в самом деле хороший игрок, если лейтенант боится с ним играть. Но тем интереснее это для меня. Встретить достойного противника — это удовольствие.

— А вообще, карты, по большому счету — это аморально, — изрек лейтенантик. — Карты, вино и женщины… Это всегда порицалось в порядочном обществе.

Лицо у него при этих словах стало глубокомысленным, как у качественного «кидалы».

— И не случайно все три слова стоят в одном ряду, — сказал майор. — Потому что это самое интересное, что есть в жизни.