Жемчужина его гарема - Джейн Портер

«Не думай об этом», — велела себе девушка. Слишком поздно для сожалений.

Внезапно полог палатки отдернули, и высокий, худой, бородатый человек вошел внутрь.

Кира поднялась. Это был ее отец.

— Отец.

Он ничего не ответил, его лицо было похоже на маску.

Кира сделала один шаг и внезапно поняла, что не знает, как себя вести. За эти годы они стали совсем чужими.

— Ты болел?

— Что ты сделала с нами? — спросил он резко, словно не слышал ее вопроса. — Неужели у тебя совсем нет стыда?

Его ярость не стала для нее неожиданностью.

— Извини.

— Извинения не вернут твою честь и не очистят мое имя.

Кира склонила голову.

— У любого поступка есть последствия, дочь.

— Меня накажут?

— Да.

— Что ты собираешься сделать?

— Это будет решать Ахмед Абизхаид.

Кира уставилась на отца, потеряв дар речи.

— Ты опозорила и его тоже.

— Отец, не позволяй ему решать…

— Я больше не намерен быть милосердным.

— Но ты же мой отец. Ты любил меня с рождения.

— Я любил тебя и до рождения. Любил уже тогда, когда ты была еще крошечным семенем жизни. Но мы в Бараке, и твой нареченный обладает большой властью. Он не тот, кого можно задобрить. Я провел три ночи в молитвах. Я просил Бога наставить меня…

— Тогда помоги мне, отец. Защити меня.

— Абизхаид требует возмездия, и он добьется своего.

— Возмездия, отец? Кому?

— Шейх Нури будет страдать. Тебе тоже предстоят страдания.

Когда ее отец ушел, Кира осталась стоять посреди палатки. Она понимала, что значило слово «наказание». Она слышала истории о девушках, которых наказывали за аморальное поведение. Но что отец сделает с Каленом?

Кира вышла из палатки. Никто не попытался остановить ее. Она увидела новую палатку, больше и роскошнее, чем ее. Именно там жил ее отец.

Девушка вошла в нее.

— Отец.

Ее появление заставило его вздрогнуть. На лице Омара аль-Иссидри отразился гнев.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросил он. — Я не давал разрешения войти.

— Ты не можешь причинить вред шейху Нури, — Кира смело встала возле стула отца. — Он не сделал ничего плохого.

— Ничего плохого? Он опозорил тебя! Изнасиловал…

— Он даже не притронулся ко мне.

Омар аль-Иссидри умолк, нахмурив брови.

— У нас не было интимных отношений. Он уважает меня.

Отец с отвращением сплюнул.

— Кален Нури никого не уважает.

— Однако ко мне шейх Нури относился с уважением, — упрямо повторила Кира. — Он уважал мою неопытность.

Омар долго изучал свою дочь.

— Ты что, все еще девственница?

Девственница. «Нет, папа, — хотела бы крикнуть Кира. — Я перестала быть девственницей, когда меня изнасиловали». Однако она никому никогда не говорила о том ужасном вечере. Она молча страдала.

Сперва это был ее секрет, затем — позорное пятно. Это бесчестье будет преследовать ее до конца жизни.

Омар наклонился вперед и посмотрел в лицо Кире.

— Я спросил, ты еще девственница?

Как ответить? Что сказать? Правду, от которой все равно никуда не денешься?

Ее не любили, на нее только напали. Секса не было, было насилие. Ей двадцать три, а она никогда не занималась любовью, не знала страсти, доброты, нежности…

Боль была такой сильной, что Кира почувствовала: еще немного — и она заплачет.

— Да, — ответила она дрожащим, срывающимся голосом.

— Ты согласишься на осмотр гинеколога?

Воздух вырвался из легких в судорожном вздохе.

— Что?!

— Если ты невинна…

Кира была потрясена.

— А моего слова недостаточно?

— Если ты невинна, тебе нечего бояться.

— А я и не боюсь. Это отвратительно.

— Я хотел бы защитить твое имя, — сказал отец. — И вместе с ним защитить имя нашей семьи. Это единственный путь, который поможет смыть пятно позора с нашего рода.

Позора, повторила про себя Кира. Она скрестила руки на груди, пытаясь не думать о том, о чем просит ее отец.

— А если я соглашусь, шейх Нури не пострадает?

— Это не мне решать.

— Почему?

Отец щелкнул пальцами.

— Довольно. Ты слишком много думаешь о человеке, который совершенно не заботится о тебе. Ступай. У меня еще много дел.

Кира вернулась в свою палатку. Что она наделала?

Она нервно прошлась по красному ковру, Ей придется рассказать отцу правду. Она расскажет, как все произошло, и заставит его поверить ей!

Возможно, отец простит ее. Возможно, простит и Ахмед.

Ведь она может иметь детей. Ведь она не виновата.

Ей будет нелегко признаться во всем. Отец ценит в женщине прежде всего чистоту и невинность. Ее репутация для него сейчас дороже золота.

Позор. На Западе этому слову не придавали такого значения, как здесь. На Западе люди могли чувствовать вину, сделав что-то плохое, но в Бараке слова «вина» просто нет. Есть слово «позор».

Позор — худшее, что может здесь случиться. Все члены семьи несут ответственность за поступки друг друга. Отсюда такое страстное желание Омара аль-Иссидри очистить их имя.

К тому времени, как Кален прибыл в Бараку, он знал все.

Его связи были надежны. В конце концов, он ведь был шейхом, вторым человеком в этой стране. Ему сообщили, что ее держат неподалеку от границы с Оуахой, территорией, принадлежащей варварам. В Оуахе хорошо относились к Калену. Когда-то его дедушка помог народам этой территории сохранить свою независимость. Варвары этого не забыли. Они провозгласили наследников Нури своими правителями. И так как Малик уже был султаном в Бараке, Кален стал султаном Оуахи.

Власть Калена в Оуахи была безграничной. Он мог появляться там и уходить в любое время. И именно туда он сейчас направился.

На шестой день прибыл караван, и тихий лагерь внезапно наполнился жизнью. Кира раздвинула полог палатки, чтобы видеть прибытие гостей.

Люди выкрикивали ритуальные приветствия.

Внезапно она заметила своего отца, который кланялся одному из прибывших. Они коротко переговорили, и Омар указал на палатку Киры.

Сердце девушки сжалось. Это мог быть или Ахмед, или доктор. Ей стало страшно. Что же делать? Может, сжечь эту чертову палатку, а потом украсть верблюда и рвануться к свободе сквозь пустыню?

Прекрасный сюжет для фильма, но неосуществимый план.

Ее отец отдернул полог.

— Он уже прибыл, — удовлетворенно огладив бороду, объявил Омар аль-Иссидри.

— Он? — прошептала Кира, чувствуя, как кровь стынет в жилах.

— Доктор, — отец сделал эффектную паузу. — И еще одна хорошая новость. Ахмед Абизхаид уже в пути.