Воинствующая феминистка - Дженнифер Грин

В четверг вечером Риган решила отдохнуть и после занятий с тремя студентками заглянула в кафе рядом с колледжем. Как и следовало ожидать, оно было забито до отказа. Вкусно пахло кофе и шоколадом — излюбленными лакомствами преподавателей и студентов. Риган обвела взглядом зал — повсюду знакомые лица и ни одного свободного места.

Джули, одна из второкурсниц, потянула ее за локоть:

— Пойдемте, мисс Стюарт, вон освобождается столик. И вы завершите рассказ об идиотах мужчинах и происхождении слова «гений».

Риган сегодня пришлось закончить занятие на середине темы, и теперь три самые закоренелые феминистки горели желанием продолжить обсуждение. Через несколько минут они устроились за столиком, и официантка принесла заказ. Бросив на стол дипломат и портмоне, Риган сняла туфли, обхватила ладонью чашку кофе с малиной и миндалем и открыла рот, приготовившись продолжить разговор. И тотчас же закрыла его.

В противоположном углу кафе сидел Алекс. Он был в компании двух мужчин — по-видимому, коллег-учителей; перед ними лежало по стопке ученических тетрадей. На Алексе была строгая рубашка, и он смеялся, слушая рассказ одного из своих друзей.

Сердце Риган тут же принялось выплясывать буги-вуги. Какое вероломное! Он не прикоснулся к ней, даже не заметил ее, а оно уже готово выдать ее с головой…

Алекс, отвлекшись от разговора с коллегами, поднял голову. Его взгляд неторопливо прошелся по помещению, на мгновение задержавшись на лицах девушек, сидящих вместе с Риган, и на лице огненно-рыжей женщины в кричащей футболке… Потом он снова повернулся к другу.

Риган подергала сережку. Странно, что Алекс не узнал ее. Другой цвет волос никогда не считался изменением внешности, да она и не хотела прятаться от него. Она просто хотела дать пощечину самой себе.

Ни одна женщина в здравом уме не встанет на пути мчащегося поезда. А для Алекса сейчас любая женщина лишь замена Гвен.

Риган понимала, сколь ущемлено самолюбие Алекса после того, как его бросила эта мисс Вертихвостка, и была готова помочь ему. Если Алексу полегчает от сознания, что другая женщина находит его желанным и сексуальным, то она будет этому только рада. В действительности ничего страшного не случилось, утешала себя Риган. Между ней и Алексом завязалась настоящая дружба. И нельзя позволить разрушить эту дружбу какой-нибудь глупой мелочи, как-то: взять и влюбиться в него…

Внезапно Алекс снова отвернулся от своих друзей. Его взгляд метнулся прямо в сторону Риган.

— Мисс Стюарт, вы мне не ответили…

— Извини, Джули… — Она заставила себя полностью переключить внимание на девушек — забудь про расшалившийся пульс! — и быстро глотнула кофе. — Я просто не расслышала твоего вопроса.

Фейт наклонилась к ней.

— Помните, в самом конце урока вы говорили о римской мифологии, о Зевсе и Юноне…

— Да, помню. У римлян Юнона была царицей небожителей, и в ее обязанности входило также следить за всеми своими дочерьми на земле. Слово «juno» стало нарицательным. Под этим словом люди понимали душу женщины.

— Да. А как насчет мужчин?

Взгляд Риган метнулся в сторону Алекса, но его как раз загородили выходящие посетители.

— Ну вот, а слово «genius» стало использоваться римлянами для названия души мужчины. Корень этого слова означает «отец».

— Значит, первоначально под словом «гений» понимался вовсе не человек, обладающий сверхспособностями, а просто лишь «мужчина»? Или «душа мужчины»? — уточнила Фейт.

— Да. Но, как известно, вскоре Римская империя пала. На ее месте образовались государства, основанные на принципах патриархата, и слово «гений» постепенно стало использоваться для идеализирования мужчины… а слово «juno» со временем забылось.

— Как это похоже на мужчин-шовинистов! — с отвращением воскликнула Джули. — Они были готовы воспользоваться любым предлогом, чтобы унизить нас. Делали это при помощи законов, полиции… даже при помощи языка.

Джули, Фейт и Присс были самыми воинственными феминистками в группе; отчасти именно поэтому Риган стала задерживаться с ними после уроков. Их жажда знаний импонировала ее душе истинного педагога, но иногда ей с трудом удавалось заставить девушек пересмотреть привычные взгляды.

— Что ж, — сказала она, — я считаю, это один из взглядов на проблему: мужчина — злейший враг женщины. Но для того, чтобы танцевать танго, требуются двое. И вы должны это понимать. На примере сказок и легенд я пыталась показать вам, как женщин заставляли свыкнуться с мыслью, что им необходим мужчина-герой, который будет заботиться о них, беречь и защищать…

— Мисс Стюарт! Вы хотите сказать, нет ничего страшного в том, что мужчины считают себя гениями, а про Юнону забыли, словно ее и в помине не было?

— Я хочу сказать, — терпеливо продолжала Риган, — нравится нам это или нет, но не одни мужчины ответственны за такой порядок вещей. Раз мы ждали мужчин-героев, наверное, мы надеялись, что они непобедимы, непогрешимы… лучше, чем они есть на самом деле. И мужчины смотрели на нас как на «низших» существ потому, что мы своим отношением к ним столетиями подпитывали это заблуждение — показывали, что на нас можно не обращать внимания.

Ей на плечо легла рука. Большая, теплая. Взгляд Риган скользнул вверх по руке, по голубой рубашке в клетку и остановился на спрятавшейся в бороде улыбке.

— Вы говорили о мужчинах такие слова, что мне даже страшно прерывать вас. Можно поздороваться с тобой — или это связано с риском для жизни?

Глава седьмая

Риган тоскливо обхватила подбородок. Да-а, жаль. Наиболее закоренелые феминистки… три самые воинственные мужененавистницы во всех группах… в мгновение ока зачарованно захлопали ресницами. Фейт постоянно поправляла прическу. Джули не переставала застенчиво, но в то же время соблазнительно улыбаться. Присс, отодвинув стул, закинула ногу на ногу — вне всякого сомнения, демонстрируя самую короткую юбку сезона.

Риган казалось, она наблюдает со стороны крушение Римской империи.

Алекс ничего не сделал — он просто пододвинул к столику стул и проявил все свое обаяние. Разумеется, услышав повтор истории про гениев и юнон, он благородно принял на себя вину за всю сильную половину человечества.

Но хуже всего то, что самой Риган тоже неудержимо хотелось хлопать ресницами, как и ее студенткам. Однако должен же кто-нибудь вступиться за женщин. Три подающих надежды феминистки постоянно украдкой бросали взгляды на свою преподавательницу, немо вопрошая: «Это ваш кавалер?» Риган до боли отчетливо представила, что они уже видят ее будущее в море цветов и расписного фарфора. История стара как мир. Девчонки уверены на все сто, что ненавидят всех мужчин, но вот им попадается смазливый парень, и они начинают говорить о торжестве «настоящей любви»!..