С.Е.К.Р.Е.Т. - Л. Мари Аделайн

Затем Трачина прямо при нас стянула свою мешковатую белую футболку и надела красную, в обтяжку, которую всегда брала с собой на вечернюю смену. Она была сама непосредственность – уверенная, с точеной фигурой.

Я постаралась не смотреть.

«Весенний отрыв» добавил Уиллу седины даже больше, чем Марди Гра или Джазовый фестиваль, но таким он был только круче. Он относился к тем, кому возраст лишь придает привлекательности, и я была готова сказать это вслух, не помешай мне Трачина. После двух эскапад я здорово осмелела и стала куда более невоздержанной на язык. Я даже стала больше чертыхаться, к вящему ужасу несчастной Делл с ее маленькой красной карманной Библией.

– Работы много? – спросила Трачина, влезая в свою футболку.

Я передавала смену стык в стык, обслуживать было некого. Все вымерло.

– Да не очень.

– Вообще никакой, – буркнул Уилл. – «Весенний отрыв».

– На хрен «Весенний отрыв», – заявила она и, пританцовывая, направилась в обеденный зал.

Я проводила взглядом ее взбитый конский хвостик.

– Она потрясающая, – сказала я.

– Это точно, – отозвался Уилл, запустив пальцы в волосы.

Он делал это так часто, что я гадала, не продавил ли он череп. В конце концов он осознал мое присутствие и уставился на меня:

– Какие планы на вечер?

– Никаких.

– А тот мужик?

– Какой мужик?

– Ну тот, из «Гало».

– А, тот мужик, – отозвалась я, и мое сердце забилось.

С того вечера прошла не одна неделя, и ни Уилл, ни Трачина о нем ни разу не заговаривали. Трачина, небось, была так пьяна, что вообще ничего не помнила, а Уиллу было все равно. Да и видел ли он хоть что-то?

– Это было разовое свидание. Ничего серьезного.

Уилл хмыкнул, словно помнил иное.

– Ничего серьезного, говоришь? – Он вернулся к своей счетной машинке и набил новые цифры. – Может, я и ошибся.

Когда я спросила Матильду, как быть, если в ходе свидания по системе С.Е.К.Р.Е.Т. я нарвусь на знакомых, она ответила, что правда всяко лучше вранья. Но вот я все-таки солгала.

– Уилл, Трачина здесь, так что я пойду. До завтра. – Я спешила убраться подобру-поздорову.

– Кэсси! – позвал Уилл, напугав меня.

«Пожалуйста, никаких вопросов», – молила я молча.

Наши взгляды встретились.

– Спасибо за кофе, – сказал Уилл.

Я отсалютовала и вышла.

– Кэсси!

Что еще? Я повернулась, прошла обратно и сунулась в дверь.

– Ты классно выглядела тем вечером. Даже очень.

– О-о. Что ж, спасибо, – промямлила я, залившись краской, как девчонка.

Ох, Уилл. Бедный Уилл. Бедное кафе «Роза». Скоро что-то случится.

Этого было не избежать. В тот вечер Трачина, щеголявшая в сверкающих лодочках, угодила высоким каблуком в трещину на тротуаре. Туфля застряла, и Трачина подвернула свою птичью лодыжку. Трачина предупреждала – и ей самой говорили, – что асфальт весь растрескался и работать в этой обуви опасно. Но таково женское тщеславие. Куда деваться – мне предстояло отработать за нее несколько вечерних смен, пока распухшая нога не станет изящной, как прежде. Я пожаловалась Матильде, и она попросила держать ее в курсе моего рабочего графика. Я надеялась, что следующая фантазия воплотится в Особняке, а также рассчитывала, что это произойдет скоро. Но было все больше похоже на то, что в этом месяце фантазий не будет.

– Не беда, – утешила Матильда. – На следующий месяц мы запланируем сразу два мероприятия.

И все же воспоминания об интерлюдии в джаз-баре постепенно тускнели, а я, признаться, хотела большего.

Вытирая столы, я лишь благодарила Бога за «Весенний отрыв». Не знаю, как бы я вынесла неделю двойных смен при полной загрузке. Днем царила мертвая тишина, но ранние вечера в нашем районе нагоняли, пожалуй, еще большее уныние. Посетителей почти не было, и уличные огни маялись бездельем, освещая лишь стены и стекла, превращая кафе в одинокую картинку. Уилл покончил со своими умиротворяющими бдениями наверху, так как все время сидел с Трачиной. Я не возражала. У меня была пара хороших книжек, не говоря о массе времени, чтобы набраться смелости и записать в «журнал фантазий» новые мысли – то было единственное домашнее задание от С.Е.К.Р.Е.Т.

Именно этим я и занималась за стойкой бара, когда звякнул дверной колокольчик. Я решила, что это поздний посетитель, но на пороге появился доставщик выпечки. Я немного удивилась, так как обычно эти ребята привозили товар рано утром и их путевые листы подписывала Делл. Я давно отпустила повариху домой, потому что после семи вечера подавала только кофе и десерт да лишь тем, кто прежде сделал заказ и заканчивал ужин. Тем временем молодой человек в серой толстовке с капюшоном, не говоря ни слова, направился прямиком ко мне, катя перед собой нагруженную коробками тележку.

– Прошу прощения, – сказала я, вставая со стула и пряча журнал за спину, – но вам не кажется, что вы слегка припозднились? Разве вы обычно не по утрам…

Пройдя мимо, он сбросил капюшон и улыбнулся через плечо. Он был коротко подстрижен, с резко очерченным лицом, темно-голубыми глазами и татуированными руками. В моем сознании всплыл «стоп-кадр» – образ хулигана-старшеклассника, от одного вида которого у девушек сладко замирает сердце.

– Я только отнесу это на кухню. Подойдете? – Он показал планшет с накладными.

Я заподозрила, что получу нечто большее, чем поддон с лаймовыми пирожками да пару дюжин пончиков-бенье. Через секунду после того, как он толчком открыл дверь в темную кухню, я услышала грохот, заставивший меня порадоваться, что в кафе нет Уилла. Причем одним разом не обошлось: сначала загрохотало, потом несколько раз стукнуло, затем донесся какой-то жуткий металлический лязг.

– Господи! – воскликнула я, устремляясь к кухонной двери, из-за которой теперь слышались стоны. – Вы в порядке?

Я толкнула дверь и уперлась в тело – его тело, простертое на полу. Пошарив по стене, я включила свет и удостоверилась, что он и впрямь лежит, держась за ребра. Весь пол перед холодильником был вымазан разноцветной начинкой.

– Похоже, я тут основательно начудил, – пробормотал он.

Мне бы рассмеяться, но сердце мое еще не успокоилось.

– Вы в порядке? – повторила я, осторожно приближаясь к нему, словно он был попавшей под машину собачонкой и резкие движения могли его спугнуть.

– Думаю, да, более-менее. Ох, прошу прощения за бардак.

– Вы один из тех ребят, которые… ну, знаете?

– Ага. Я должен был «застать вас врасплох».

Он приподнялся, но охнул, схватился за локоть и вновь опустился на пол, благо коробка пирожков с орехами подвернулась вместо подушки.

– Ну, врасплох вы меня в своем роде застали, – сказала я, со смехом озирая произведенный разгром.

Судя по всему, парень въехал тележкой в «кухонный остров» Делл со стальным покрытием, отчего по полу разлетелись не только его коробки, но и ее кастрюли и сковородки.

– Помочь? – Я протянула руку.

Какое лицо! Если негодяй бывает ангелом, то случай именно тот. Лет двадцать восемь, максимум – тридцать; легкий акцент франкоязычных уроженцев Луизианы: местный и очень сексуальный. Он расстегнул молнию, снял толстовку и бросил на пол, желая изучить ушибленный локоть. Так он рассеянно обнажил мощный боксерский торс, обтянутый белой майкой. Плечи, как и руки, покрывали затейливые татуировки.

– Утром будет классный синячище, – сказал он, подходя ко мне.

Невысокого роста, но животная сексуальность придавала ему неповторимый вид. Как только боль отпустила, он подался назад и оглядел меня:

– Bay. Да вы хорошенькая.

– Я… По-моему, у нас тут есть аптечка или что-то вроде того.

Я направилась мимо него к офису, но он придержал меня за локоть и мягко подтянул к себе:

– Ну так что? Будете?

– Буду – что?

Орех. Его глаза были орехового цвета.

– Будете делать Шаг со мной?

– Вы должны спросить иначе.

– Черт возьми! – буркнул он, морща лоб.

Он был крут, но не больно смышлен. Я решила, что это не важно.

– Говорить надо так: вы принимаете Шаг?

– Точно. Вы принимаете Шаг?

– Здесь? Сейчас? С вами?

– Ага. Здесь. Сейчас. Со мной, – ответил он, склонив голову и криво улыбаясь.

Несмотря на внешность громилы и тонкий шрам, рассекавший верхнюю губу, у него были самые белые зубы на свете.

– Хотите, чтобы я упрашивал? Ладно, будь по-вашему. Пожалуйста, очень прошу.

Мне все это нравилось. Чрезвычайно. И я решила поиграть чуть дольше.

– Что вы собираетесь со мной делать?

– А, вот это я помню! – ответил парень. – Все, что захотите, и ничего, чего не захотите.

– Правильно, молодец.

– Видите, я не полный болван. – До чего же он мил, до чего сексуален. – Так что, вы принимаете Шаг?

– А это который будет?

– Хм… третий, по-моему. Доверие?

– Верно, – сказала я, обозревая разгром. – Вы явились перед самым закрытием и устроили бардак, который мне не один час разгребать.