Самый дождливый октябрь - Ирина Комарова

– Господи, да что я такое вам не рассказал?

– Например, что в бухгалтерии работает не только Изабелла Константиновна, главный бухгалтер. Оказывается, ей помогает милая девушка, которая, к тому же, является вашей родственницей. Катя Вересова.

– А разве я про нее не упомянул?

– Ни единым словечком, – заверила я.

– Но разве это важно? Работает Катя в бухгалтерии, ну и что? Я, честно говоря, и не замечаю ее, и что она там делает, не вникаю. Попросила жена пристроить племянницу, вот я и пристроил. А что? Изабелла Константиновна на нее не жалуется. Наверное, от Катьки и толк какой-то есть, девчонка-то она не глупая. Пусть себе сидит в бухгалтерии, стула не жалко. А ума, глядишь, наберется.

– Стула не жалко, – согласилась я. – Ладно, перейдем к другому вопросу.

– Есть и другой вопрос?

– И другой, и третий. Петр Кириллович, скажите, когда вы составляли список людей знавших о диске с эскизами, вы были откровенны? Вы, действительно, перечислили всех, кто о нем знал?

Черников ответил не сразу. Некоторое время он смотрел в окно и молча жевал губами, очевидно, подбирал подходящие слова.

– Послушайте, Рита, – медленно заговорил он, – мне трудно судить, насколько эффективно вы работаете. Но мне совершенно не нравится ваша манера. Кажется, вы забываете, что я – ваш клиент. Что именно меня ограбили и ваша задача – найти вора и похищенное. Вы же, как мне кажется, тратите время на то, чтобы доказать мою мнимую недобросовестность.

Он сделал короткую паузу, чтобы вдохнуть побольше воздуха для следующей тирады, и я успела вклиниться со своим замечанием:

– Точнее, невнимательность.

– Что? – моргнул Черников.

– Невнимательность, – любезно повторила я. – Если вы действительно считаете, что о существовании диска с эскизами было известно только очень ограниченному кругу людей, то у меня для вас плохая новость. И про новую линию игрушек, и про сам диск, знают практически все сотрудники фирмы. И эта тема – насколько хороши новые игрушки, и какова будет прибыль от их продажи, часто и горячо обсуждалась. А Зинаида Григорьевна, например, видела диск. И Катя, кстати, тоже.

– Володя показал им? Зачем?

– На этот вопрос я вам ответить не могу. Позвоните сыну, спросите, может, он скажет.

– Вы опять намекаете, что мои сотрудники в чем-то виноваты? Послушайте, Рита, вы ошибаетесь! Ну показал Володя свои эскизы Зинаиде Григорьевне и Кате, ну и что? Что в этом такого? Почему вы сразу делаете какие-то, далеко идущие выводы?

– Пока я не делаю никаких выводов, – возразила я. – Пока я только собираю информацию. Кстати, Петр Кириллович, где вы носите ключи?

– Ключи? – Черников окончательно растерялся. – Какие ключи?

– От вашей квартиры, – терпеливо объяснила я. – И от сейфа. Они ведь у вас на одной связке?

– Да. И там еще от кабинета, и от входных дверей наших, – Петр Кириллович подошел к окну. Взял стоящую на подоконнике барсетку, открыл ее и достал внушительную связку. – Вот. Здесь и держу, в барсетке.

– Можно посмотреть? – я поднялась и протянула руку.

– Пожалуйста, – с некоторым удивлением, но без колебаний, он подал мне связку.

– Да-а, – я взвесила ключи на ладони. – Тяжеленькие. Такую кучу железа в карман не положишь. А брелок у вас симпатичный, – указательным пальцем я коснулась головки, действительно, очень симпатичного далматинца.

– Это не просто брелок, – оживился Черников. – Это наша первая продукция, первый, можно сказать, камень, в фундаменте «Игрушечной страны». Мы с этих собачек начинали. И из первой партии все сотрудники получили по такому сувениру, на память.

– Как интересно! – я не стала упоминать, что уже в курсе этой сентиментальной истории. – Действительно, реликвия. То есть, такая собачка есть у всех сотрудников фирмы?

– Не у нынешних. Я же говорю, дарили такой брелок только тем, кто тогда у нас работал. Из них сейчас, кроме меня, только Зинаида Григорьевна и Геннадий Васильевич, главный технолог. Да еще в цеху, кажется, несколько человек.

– Понятно, – я вернула связку хозяину и он, не глядя, бросил ключи на место. – Скажите, а вы свою барсетку всегда вот так, на расстоянии вытянутой руки держите? На глазах?

– А как же? – удивился Черников. – У меня там, кроме ключей, документы, деньги. Конечно, я за ней присматриваю.

– И тем не менее. Случается так, что вы ее где-то оставляете? Может, на хранение сдаете?

– Н-не знаю… – он явно не понимал, почему я об этом спрашиваю. – Зачем мне ее где-то оставлять?

– Разные ситуации бывают, – попыталась я помочь клиенту. – Допустим, пришли вы в баню. Не потащите же вы сумку с документами в парилку.

– Ах, вот вы о чем! – Черников улыбнулся. – Нет, в баню я, конечно, с барсеткой не хожу. Я, честно говоря, вообще туда не хожу, не любитель. Но я вас понял. И знаете, как-то не припомню, куда я мог с пустыми руками отправиться. Разве что, здесь, в офисе, если мне в бухгалтерию надо заглянуть, или еще куда – разные проблемы решать приходиться, сами понимаете. Тогда я, разумеется, барсетку с собой не беру. Так что, извините, не могу ответить на ваш вопрос.

Я не стала говорить Петру Кирилловичу, что на вопрос он ответил. Если барсетка остается в кабинете, пока он решает проблемы, разгуливая по офису, этого вполне достаточно. Заинтересованное лицо может заглянуть в кабинет, взять ключи, добежать до ближайшего мастера и сделать дубликаты. И этим заинтересованным лицом может оказаться любой из сотрудников «Игрушечной страны», без исключения. Даже Зинаида Григорьевна, которая рассказала мне, что видела ключи в сумочке Варвары. Могла ведь и соврать, отводя от себя подозрения. Хотя, если рассуждать логически, то именно у Варвары больше всего возможностей незаметно провернуть подобную операцию. И в кабинет начальника она вхожа, и с расписанием его знакома – ей стащить ключи у Черникова проще всех было.

Ничего этого, я говорить не стала, только уточнила:

– Вы ее запираете где-нибудь, в столе?

– Нет, зачем? – Петр Кириллович снова посмотрел на меня с удивлением. – На окне оставляю, вот, как сейчас стоит.

Неожиданно он нахмурился:

– Подождите, подождите! Вы что имеете в виду? Что кто-то из наших… что кто-то из моих сотрудников украл мои ключи?

– Я не думаю, что ваши ключи украли…

– Слава богу! – перебил он. – Большей глупости, большей нелепости, и представить себе невозможно!

– Скорее всего, ключи взяли из барсетки на короткое время, только для того, чтобы сделать дубликаты, – договорила я спокойно, словно меня и не прерывали.

– О чем вы говорите! – всплеснул руками Черников. – Люди работают у меня много лет, мы не просто трудовой коллектив, мы почти семья! И я должен поверить, что кто-то из них сделал дубликат ключей, чтобы попасть в мою квартиру?

– И открыть ваш сейф, – деловито дополнила я.

– Ну, знаете! – Петр Кириллович был возмущен до глубины души и совершенно не собирался этого скрывать. – Вы, оказывается, не лучше милиции! Они Лиду подозревали, вы – моих сотрудников! Извините, но завтра утром я зайду к Александру Сергеевичу, и мы обсудим ваши методы!

– Вы клиент, – я слегка наклонила голову. – Имеете право требовать замены оперативного работника.

– Ох, – гнев Черникова прошел так же быстро, как загорелся. – Вы не подумайте, лично против вас я ничего не имею, вы очень милая девушка. Но согласитесь, – он снова насупился, – вы действуете, по меньшей мере, странно.

– Я передам Александру Сергеевичу, что вы хотите встретиться, – у меня пропало желание продолжать, ставший бессмысленным, разговор. – Он будет ждать вас завтра утром.

– Я не собираюсь на вас жаловаться, – теперь немного обиженно (как же, я не оценила его благородства!) заявил Черников. – Я просто хочу, чтобы Александр Сергеевич придал другое направление вашей работе. Мне нужно чтобы вы вора искали, а не чернили моих сотрудников!

– Имеете право, – безразлично повторила я, выходя из кабинета. – Всего вам хорошего.

Черников – наивный романтик! Он думает, что «наше все» позволит ему что-то требовать и на чем-то настаивать. Да, еще клиент, кажется, собирается поучить шефа основам сыскного дела. Бедняга, не понимает, на что нарывается. Баринов, конечно, человек деликатный, до откровенных унижений дело не дойдет, но после разговора с ним, Петр Кириллович будет чувствовать себя, как после хорошей порки.

Я задержалась в приемной, около стола Варвары. Секретарши на месте не было, и я могла без помех подумать, с кем бы теперь побеседовать. Пожалуй, имеет смысл поговорить с Хахалевым – вот он, его кабинет, дверь напротив. Да и интересно посмотреть на человека, с которым у Ниночки роман. Я подошла к двери, подергала за ручку. Заперто. Если, как только что уверял меня Черников, здесь трудится коллектив единомышленников, большая дружная семья, то двери кабинетов, очевидно, запираются только тогда, когда их хозяева уходят из офиса. Следовательно, Олега Викторовича нет не только в кабинете, но и поблизости. А в сочетании с тем, что секретарша тоже отсутствует… Я посмотрела на часы – шесть пятнадцать. В этот момент из своего кабинета вышел Черников.