Самый дождливый октябрь - Ирина Комарова

А если все было совсем по-другому? Если вещи разбросал тот самый злоумышленник? Искал что-нибудь. Тоже, между прочим, похоже на правду. Так что, пока не стоит торопиться. Лучше сделать еще один скользящий шажок… да что же это, все содержимое шкафа, что ли, здесь вывалили?

Каюсь, тряпки, в которых я почти запуталась, отвлекли мое внимание. И все равно, я очень неплохо среагировала на движение темной тени, которая до сих пор успешно притворялась частью мебели. Но и нападение, с профессиональной точки зрения, было безупречным. Человек не шевельнулся, когда я двигалась по коридору, даже не вздохнул, пока я топталась на пороге, вглядываясь и вслушиваясь в темноту. Он терпеливо выждал, пока я не выйду на удобную позицию и только тогда, когда оказался за моим правым плечом (я не проявила максимальной любезности и не повернулась так, чтобы предоставить ему возможность напасть на меня со спины), прыгнул.

Драка получилась короткой. Повторяю, на неожиданное нападение я среагировала очень хорошо. И если он рассчитывал отправить меня в нокаут с первого удара, то я его разочаровала. Гошины непрерывные тренировки не прошли даром – голова, руки, ноги, все сработало автоматически. Я не только отбила удар, но и ответила, судя по сдавленному стону, донесшемуся до меня, достаточно удачно. Моя ошибка была в том, что я тут же попыталась перейти в атаку. Все-таки, противник гораздо дольше меня находился в квартире и успел разобраться, что где расположено. Да и глаза у него к темноте уже привыкли. Когда я бросилась вперед, он просто швырнул в меня большую тяжелую тряпку. Тряпка – похоже, это было покрывало с дивана – накрыла меня с головой. Я сразу поняла, чем это грозит и, не тратя время на попытки освободиться, постаралась нырнуть в сторону. Поэтому страшный удар, который должен был размозжить мне голову, цели своей достиг только частично. Хотя мне показалось, что голова треснула и разлетелась на кусочки. Словно со стороны, я услышала собственный, страшный, какой-то булькающий хрип и рухнула на пол, парализованная невыносимой болью.

Никаких сомнений, что противник расправился со мной окончательно и бесповоротно, не было. По крайней мере, у меня. У него, к счастью, тоже. А может, просто не захотел тратить время, вот и не стал проверять. Когда я пришла в себя, в комнате никого не было. Приходилось мне уже однажды выбираться из глубокого обморочного состояния, и тогда я долго не могла понять, кто я, где я, зачем я? Правда, тогда меня неудачно попытались отравить. Сейчас, когда мне хотели проломить голову (слава богу, что тоже неудачно), все было совсем по-другому. То есть, голова болела до черно-зеленых кругов в глазах, но я помнила все, что произошло, до самой последней секунды и прекрасно представляла себе ситуацию. Паршивую ситуацию, надо признать.

Я не смогла грамотно отбиться и Гошка будет справедливо недоволен. Сначала он просто наорет на меня – на нервной почве, для собственного облегчения, а потом, до полусмерти занудит лекциями – это уже в воспитательных целях. И еще, он непременно расскажет об этом Витьке Кириллову. Тот, конечно, ничего мне не скажет, но будет смотреть на меня специальным, для дур-баб предназначенным взглядом. И его тонкие губы будут кривиться в отвратительной усмешке. Можете мне не верить, но клянусь, бывают минуты, когда я по-настоящему ненавижу Кириллова!

Я застонала от обиды и тут же, издала второй стон, от боли. Ой, как же мне плохо, как болит голова! Надо еще проверить, цела ли. А то, может, мне надо не лежать здесь, захлебываясь злыми слезами, а срочно вызывать «скорую»! Неуверенными, слабыми руками, я частично стянула с себя покрывало и, жмурясь от боли, ощупала голову. Вроде, все на месте и дырок не наблюдается. Посмотрела на свои пальцы, смутно белеющие в темноте, понюхала их. Точно, следов крови нет. После этого приятного вывода, я продолжила сложную работу по извлечению себя из под складок толстого (какая удача, что оно оказалось таким толстым!) покрывала. Выбралась и тяжело выдохнула.

– Ф-ф-ф-у-у. Наконец-то.

Теперь предстояла задача не менее сложная – подняться. Встать на ноги и заняться делом. Вызвать Гошку, осмотреть квартиру, разобраться, чем занимался тот гад, который стукнул меня. А может, я попалась ему под руку случайно, может, он хотел убить Валю? Пробрался в дом, затаился и ждал, когда она придет? Ждал, чтобы так же, как и меня, ударить по голове… а чем он, собственно, меня шарахнул? Судя по ощущениям, это было что-то вроде молотка, точнее кувалды. Никогда не приходилось видеть такие здоровые, ими еще дорожные рабочие пользуются? Ладно, если нападавший не унес орудие преступления с собой, то я его найду. Нужно только встать, включить свет и осмотреться. Что может быть проще, не правда ли?

А интересно, сколько времени я была без сознания? Наверное, недолго – минут двадцать, полчаса. Если бы больше часа, то я бы тут одна не лежала, Гошка давно уже примчался бы, проверить, что со мной, почему я не звоню, не докладываю.

Я закопошилась, старательно собирая себя в нечто единое и более или менее целое. С головой проблем нет, голова на месте, хотя и разрывается от боли. Теперь проверим руки, вот они руки, очень хорошо. Шевелятся и на них даже можно попробовать опереться, вот так. Следующее действие – подтянуть ноги. Слушаются не хуже рук, прекрасно. Упорство и настойчивость всегда вознаграждаются: через некоторое время я сумела оторваться от пола. Дрожа всем телом, испытывая страшную слабость и непрерывно облизывая шершавым языком сухие губы, я стояла на четвереньках и собиралась с силами для следующего рывка. Надо позвонить Гоше, а значит, добраться до телефона. Телефон в сумочке, сумочку я отбросила в сторону в момент нападения, значит, она должна быть где-то здесь, неподалеку. Но ползать в темноте, пытаясь отыскать ее на ощупь – нелепо, утомительно и унизительно. Гораздо разумнее подняться на ноги, включить свет и оглядеться. Если этот негодяй, убегая, не прихватил мою сумочку… хотя, вряд ли. Куда она упала в темноте, этот тип видел не лучше меня, а искать – какой смысл? Наверняка сумка вместе телефоном сейчас мирно лежит где-нибудь под столом.

Значит, нужно добраться до выключателя. Вот только встать без надежной опоры, пожалуй, не получится. Имеет смысл подползти к тому же столу или к стене. К стене логичнее – выключатель там, зато к столу ближе. Немаловажный фактор в создавшейся ситуации.

Пока я стояла, покачиваясь на слабых конечностях, на лестнице послышался невнятный шум. Голоса какие-то, что ли? Неужели я ошиблась в расчетах, и времени прошло слишком много? Так много, что Гошка забеспокоился? Сейчас он ввалится в квартиру, и сразу начнет ругаться… Я вдохнула поглубже и зажмурилась, готовясь переждать первый шквал Гошиного раздражения.

Голоса стихли, и я приоткрыла глаза. Может, обойдется? Мало ли какие люди могут ходить вечером в подъезде? Кто-то возвращается домой, кто-то понес ведро на мусорку – встретились соседи на лестнице, перекинулись парой слов. Имеют право. А мне, пожалуй, разумнее двигаться в сторону выхода из комнаты. Туда, правда, еще дальше, но зато я встану на ноги совсем рядом с выключателем. Я глубоко вдохнула и приготовилась сделать первый, если так можно выразиться о продвижении на четвереньках, шаг.

Именно в этот момент, входная дверь грохнула, словно по ней ударили ногой, и распахнулась. Следом раздался громкий топот, неожиданно включившийся свет хлестнул по глазам, заставляя зажмуриться, и грубые мужские голоса заорали:

– Лежать! Не шевелиться! Руки вверх!

Из всех этих взаимоисключающих требований, я выбрало одно, второе. Я замерла. Снова ложиться на пол, от которого я, только что и с таким трудом оторвалась, мне не хотелось, а поднять руки я не могла чисто физически – у меня просто не хватило бы сил. Поэтому я застыла на месте, мелко моргая и ожидая, что будет дальше.

А дальше я услышала смутно знакомый, безмерно удивленный голос:

– Рита? Вот кого не ожидал… Как вы здесь оказались?

С некоторым трудом, я сумела сфокусировать взгляд и поняла, что ко мне обращается Миша – оперативник из группы Володи Стрешнева. Рядом с Мишей стоял незнакомый мне парень, совсем молодой, стажер, наверное. Парень нервно сопел и, вцепившись в пистолет двумя руками, направлял его прямо на меня. Миша свой пистолет уже опустил и смотрел с доброжелательным любопытством, приправленным капелькой сострадания. Очень славный парень, этот Миша, если только он вас не допрашивает. Но я не обрадовалась, увидев его. Не особенно приятно встречать старых знакомых стоя на четвереньках и в весьма растрепанном виде. Тем более, находясь в чужой квартире и имея самое смутное представление о том, что в этой квартире произошло.

– Руки вверх! – повторил стажер, звонко, но неуверенно.