Тринадцать мнений о нашем пути - Николай Романецкий

Андрей Лазарчук: Точно. Гребцами на галерах, гладиаторами и наложницами.

Святослав Логинов: Зачем? Рабский труд непроизводителен. Если искусственный интеллект будет создан, с ним станут общаться на равных, а иначе овчинка выделки не стоит.

Сергей Лукьяненко: Возможно. И тут хорошо бы остановиться на некой грани «разумности». Пусть это прозвучит цинично, но ИИ должен быть сметливым, дружелюбным, исполнительным дебилом, выполняющим работу для людей, но не тяготящимся своим рабством. И этот путь куда более гуманен и безопасен, чем законы роботехники, которые будут загонять ИИ в рабские оковы — ведь любое разумное существо, осознавшее себя рабом, захочет оковы сбросить.

Борис Стругацкий: Очень может быть. Когда-то, увлеченный ленинской идеей развития истории по спирали, я представлял себе, что на новом (коммунистическом) витке рабовладельческий строй повторится, как эпоха рабства разумных машин, подчиненных хомо сапиенсу. С соответствующими моральными и социальными проблемами, с трагедией Эзопа и, разумеется, Спартака.

23. Вопрос: Как Вы относитесь к возможности «пересадки» Вашей личности «внутрь» ИскИна после смерти тела?

Эдуард Геворкян: Негативно. Поскольку это противоестественно. Человек и так фактом своего существования разрушает мироздание, а тут еще практически бессмертие…

Олег Дивов: Личность, прожившая достаточно долго, сильно устает от земного бытия — зачем ее и дальше мучить?

Кирилл Еськов: Это всё, конечно, очень бла-ародно, но как там — «внутри ИскИна» — насчет баб?

Андрей Измайлов: Подвох! Даже не один. Всё-таки определимся. ИскИн — это такой «ящик мозгов»? Или андроид, прекрасный телом? В первом случае — категорически против «пересадки». Тоже мне, «Голова профессора Доуэля — два»! Во втором случае — а… можно всех посмотреть? И, наконец, ещё подвох. Сказано: пересадка Вашей личности. Моя личность в немалой, а то и в большей степени как раз и есть интеллект. «Я так думаю!» И куда его «внутрь» ИскИна? И что потом? Реакция замещения? Или ум за разум? Или передерёмся? Или?.. Да ну его!

Андрей Лазарчук: Я бы предпочел кролика в Аризоне.

Евгений Лукин: Интеллект искусственный, а личность — моя? По-моему, мне отказывают в способности мыслить. Положим, так оно отчасти и есть, но всё равно, обидно, знаете… А продолжить жизнь в виде, скажем, программы? Ну это смотря на каких условиях.

Сергей Лукьяненко: Почему бы и нет? Продление разумного существования, в какой бы то ни было оболочке, биологической или механической, — все равно куда интереснее смерти.

Геннадий Прашкевич: А почему бы и нет?

Я люблю эксперименты, а времени на все не хватает.

Борис Стругацкий: Ответ зависит от множества дополнительных обстоятельств, но если речь идет просто о спасении от смерти, я готов попробовать. Никаких предубеждений против ИскИна у меня нет.

24. Вопрос: Считаете ли Вы допустимым использование генной инженерии для изменения генома людей, и в какой мере?

Эдуард Геворкян: Есть у меня большие сомнения относительно успехов генной инженерии. С одной стороны вроде все благолепно — возможность исцеления наследственных заболеваний, новые средства борьбы против болезней и все такое… С другой — человек современный и так у же продукт противоестественного отбора, а тут вмешательство в самые основы. Отсюда недалеко и до попыток «улучшить» человека, наделить его дополнительными качествами, то есть вывести новую породу людей. А оно нам надо?

Успокаивает лишь то, что, слегка разобравшись с геномом, выяснили, что все только начинается, а с протеомом повозиться придется долго, очень долго.

Олег Дивов: Ну, я бы не против видеть людей, условно говоря, «фукамизированными». Если этого удастся достичь генной модификацией — отлично. А то надоели ежегодные эпидемии гриппа.

Кирилл Еськов: А вот это — и вправду из тех вещей, которые я нахожу недопустимыми. Абсолютно. Я, извольте ли видеть, как тот Рудольф Сикорски — категорический противник «необратимых решений», а тут речь идет именно о таком… Читайте «Эдем», он рулез.

Александр Житинский: К краху. Я же сказал уже не раз: все, буквально все ведет к краху.

Андрей Измайлов: Допустимо всё, что в меру. Принцип разумности и достаточности. Если это послужит избавлению от неизлечимых болезней — душевных и физических, то вперёд и вверх! А там…

Андрей Лазарчук: Повторюсь: в этой области я экстремист. Да, считаю допустимым. Запреты вредны — как, впрочем, вредна и гонка за всякого рода преференциями (в конце концов, именно ядерная гонка привела к Чернобылю), — поскольку, повторюсь, преимущество получит тот, кто запреты нарушает, то есть действует в тени и, не исключено, с недобрыми намерениями. Мы знаем, что неизбежно будет исследовано всё, что может быть исследовано, — так какой смысл препятствовать этому, можно сказать, естественному процессу?

Святослав Логинов: Считаю совершенно недопустимым на современном этапе какую бы то ни было модификацию генома человека. Если кто-то хочет ставить подобные эксперименты над собой, он сначала должен позаботиться о том, чтобы не оставить потомства. Если кто-то хочет ставить подобные эксперименты над другими, с ним следует поступать так же, как с врачами-нацистами.

Евгений Лукин: Боюсь, что, если это понадобится власть имущим, меня никто не спросит.

Сергей Лукьяненко: Тут вопрос не допустимости, а возможности. Если это окажется возможным — это сделают. Появятся люди, во многих своих качествах отличные от обычных людей… Впрочем — я это подробно описывал в романе «Геном». И этот вариант развития человечества мне кажется очень и очень вероятным.

Геннадий Прашкевич: Этот процесс уже идет, считаю я что-либо по этому поводу или не считаю.

Если же вы думаете, что это от нас с вами зависит, как используют все новые и новые научные данные генетики и генные инженеры, то вы ошибаетесь. Этот процесс никогда по-настоящему не контролировался и никогда не будет контролироваться. К тому же существуют закрытые лаборатории. Они потому и закрытые, чтобы общество (мы с вами) их не контролировало. Так что, наше дело всего лишь перебирать тревожные варианты. И — ждать…

Николай Романецкий: Чего?

Геннадий Прашкевич: Будущего.

Борис Стругацкий: Считаю генную инженерию отраслью науки, столь же перспективной, сколь и опасной. Вторжение в геном может привести (и обязательно приведет!) к ужасным последствиям. Человек, как вид, может прекратить в результате этого существование свое. Да и в животном-растительном мире можно ожидать самых «жестоких чудес». С другой стороны, и пользы может быть много: создание новых видов растений и животных (решение проблемы голода), искоренение генетических болезней у человека и т. д. Так что заниматься генной инженерией обязательно надо (да ею и будут заниматься, это очевидно), но с величайшей осторожностью, маленьким шажками, без революций и прорывов

25. Вопрос: Если научные исследования по клонированию приведут к улучшению биологической природы человека, не станет ли это ударом по религии? И не развяжут ли «защитники Бога» войну против «новых еретиков»?

Олег Дивов: Знаете, не такие уж они дураки, во всяком случае, католики — точно очень гибкие сейчас. И наши подтянутся. Какой-то процент недовольных будет, но не критический.

Андрей Измайлов: Уж сколько этих ударов было! И женщина-«сосуд греха» в качестве папессы Иоанны (т. н. Иоанн VIII)! И Земля круглая! И учение Дарвина! И полёты в Космос — а там нету никого! И? Даже не сморгнули, всё божия роса. А насчёт войны — кишка тонка. Хотя тихой сапой… оно, конечно. Что и наблюдаем, кстати. Бдительность, товарищ, бдительность, и ещё раз бдительность!

Андрей Лазарчук: Ну, во-первых, они эту войну никогда и не прекращали. А с другой, по религии было нанесено уже столько ударов — и хоть бы хны…

Святослав Логинов: Клонирование человека не может привести к улучшению его биологической природы, поскольку клонирование является точным копированием и ничего нового в геном не привносит. Именно поэтому я, являясь противником модификации генома, оказываюсь столь же горячим сторонником клонирования. Что касается удара по религии, то так ей и надо. Хотя мне совершенно непонятно, почему церковники так протестуют против работ по клонированию человека. В конце концов, на Земле живут десятки миллионов клонированных людей (все однояйцевые близнецы являются клонами друг друга); что страшного, если среди них появится несколько искусственных клонов? А что касается войны против «новых еретиков», то она не стихала никогда и прекратится либо когда религия окончательно исчезнет, либо когда человек разумный лишится разума и станет человеком верующим.