Убежать от заклятья или Моя чужая жизнь - Элина Литера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй, малец, вылезай. Где он? — крикнул староста шорнику. — Да здесь должен быть, куда ему деваться.
Я осторожно выглянула, и староста тут же дернул меня за предплечье вверх. Я застонала от боли. — Что, стукнули тебя? — О стенку ударился. Пройдет. Не трогайте только. — Ну, что с мальцом делать будем? Сиплого мы взяли, только он же завтра будет рассказывать, что он тут мимо гулял. Денек мы подержим, потом дознаватель приедет, прикажет отпустить, и Сиплый тут же твоего мальца придавит. Мы, конечно, после дознавателей можем Сиплого и сами втихаря, только и он не дурак, чтоб нашего суда ждать. Да и ссориться с законниками нам не резон. Слыш, малец, день и ночь у тебя есть, чтоб убраться.
Я вздохнула. Между спокойствием деревни и пришлым парнем староста ожидаемо выбрал деревню. Вот и кончилась моя тихая жизнь. — Обоз какой-нибудь идет? — Не будет пока обозов. — На своих двоих я далеко не уйду. И в Ларонс назад мне нельзя. — Украл чего?
Я помотала головой. — Все то же самое. Слишком много знаю про темные дела. Судьба у меня такая.
Сели думать и придумали. Наутро староста взял лошадь у соседа и посадил на нее меня, а одного из сыновей отправил на своем коне рядом. За день доберемся до Мансеро, переночуем, и сын старосты Тео вернется с обеими лошадьми назад. Из Мансеро обозы в разные места ходят. Куда? А кто его знает, дальше никто не ездил. Карты в селе, конечно, не было.
Легли спать, когда небо уже серело над восточным краем поля. Завтра снова в дорогу.
***
Мы двигались бодрой рысью, так что, спать не получалось, хотя очень хотелось. Оставалось думать. После двух недель у шорника мой кошель чуть потяжелел — мужик расщедрился не только на жалование, но и подбросил сверху за риск. Староста дал еды дня на два, а если несильно наедаться, то на три. Я подумала, что пока, пожалуй, останусь парнем из предместий. Вот только с бумагами что делать... Впрочем, в такие места, где нужны документы, я соваться и не собиралась. Эх, был бы документ на мужское имя, можно было бы и впрям напроситься в ученики к ювелиру. В детстве я пыталась рисовать колье и серьги, скручивать их из стащенной у прислуги проволоки, но родители убили мои мечты на корню: женщине пристало носить украшения, подаренные мужем, а не делать их самой. Теперь в виде парня, я могла бы... Но нет, ювелиры — народ небедный, абы кого к себе не берут, бумагу непременно потребуют и еще рекомендации.
Похоже, что лучше всего поискать другого такого же мастера невеликого полета, чтоб пойти в ученики или помощники.
В полдень сделали привал в теньке под деревьями. Сын старосты, обычно неразговорчивый, стал приставать с вопросами про городскую жизнь. Начал, конечно же, с веселых домов. Я поморщилась. — Не советую. Там народ ушлый, обдерут тебя как липку, да и выкинут, а женской ласки не увидишь. Ты лучше в таверне посиди, посмотри, кто там вертится, авось сведешь с кем знакомство. Только много не пей, и денег вперед не давай, и на ночь у себя женщин не оставляй, не то обчистят как пить дать.
Тео лишь вздохнул. Да, парень, городская жизнь — она сложная.
— Я слышал, что в городах водятся девки, которые... ну это... согласные, — он мечтательно прикрыл глаза, — И жениться не надо.
Я неопределенно пожала плечами.
На следующем привале он стал расспрашивать, какой эль подают в городах. В селе-то простенький варят, а хочется чего позабористей. Тут я развела руками — в каждом трактире свой, смотреть надо. Бывает пойло пойлом, а бывает ничего так. Парень достал несколько монет из сложеного пополам кушака и задумался. Хватало очевидно на что-то одно.
Я тихо застонала. Задница ныла в предчувствии приключений.
Глава 9. Писарь
Мы сняли комнату на постоялом дворе на окраине Мансеро. Тео бурчал, что могли бы и на сеновале переночевать, но посмотрев на публику, которая предпочла ночлег подешевле, я отмела эту идею.
(Арабелла с грустью смотрит на Тео)
Проблему нехватки монет на все удовольствия сразу Тео решил просто: не стал заказывать ужин. Выдув кружку крепкого эля он осматривал зал в поисках прекрасного пола. Я покачала головой и принялась доедать похлебку. Увлекшись этим занятием я не успела упредить следующий ход новоиспеченного ловеласа. Окинув взглядом зал он дождался, пока мужчина от одного из столиков отойдет во двор, подсел к его спутнице и что-то cпросил. Я проглотила последнюю ложку, увидела парня за чужим столом, но пока я дошла прояснить, в чем дело, женщина уже взвизгнула: — Что-о-о? — Ну дык это, если в комнату со мной сходишь, сколько с меня будет?
Я забормотала извинения, и что сей неразумный отрок пьян с непривычки, но женщина продолжала звать на помощь. Я постаралась увести Тео, но парень махнул рукой, и я отлетела к соседнему столику, сбив чей-то кувшин. А в распахнувшуюся дверь уже входил спутник дамы. — Он спросил, сколько стоит ночь со мной! — женщина тыкала пальцем в растерянного парня. — И сколько? — поинтересовались из другого угла, что отнюдь не прибавило миролюбия ее кавалеру.
Я бормотала извинения в сторону разбитого кувшина, но судя по наливавшимся кровью глазам его владельца, этот кувшин был ему чем-то дорог.
Обстановка накалялась. Но я успела, успела! Я успела присесть, когда кулак полетел в сторону моей многострадальной физиономии и тут же юркнула под стол. Судя по тому, что за этим столом мигом никого не осталось, хозяина пролитого мной эля совершенно не смутило отсутствие противника. Пропал этот? найдем другого. Молодец мужик, люблю оптимистов, особенно, когда можно забиться под дальний конец стола у стены.
Вылезла я только когда в мое убежище заглянул лейтенант городской стражи. Тут уж хочешь, не хочешь, а придется. Уводили всех разом, оставив только обескураженную даму. Я сунула трактирщику полсеребряка и попросила присмотреть за лошадьми, пока не вернемся. Тот кивнул: закон — законом, а коммерция — коммерцией. Постоялец выйдет из-за решетки и снова придет. — А как же я? — услышала я растерянный голос женщины.
