Спектакль для одного зрителя - Марина Серова

— Сулеймана Агаевича, — с ехидцей добавила я. — Ты что, и к нему изменил свое отношение?

— Представь себе, да. Пелена спала с глаз Адама, — процитировал Бен Библию, — и он увидел, что они с Евой голые.

— У тебя прекрасные познания в области истории религии, но давай все-таки приступим к нашему делу. — Я закурила и села в кресло. — Бен, а давай-ка начистоту, расскажи мне, что за люди появлялись в вашем доме. И, пожалуйста, давай обойдемся без фраз типа «она Афродита», «воплощение красоты и целомудрия»… А уж на определение «порядочная женщина» в твоем исполнении у меня вообще выработался устойчивый рвотный рефлекс…

— Да-да, конечно!

— Словом, я не хочу слушать весь этот сентиментальный бред.

— Да, да! — Бен был донельзя раздражен. — Теперь я буду называть ее исключительно шлюхой.

— Не бросайся в крайности, дружок. Сам-то ты тоже не ангел… — Я явно намекала на события, произошедшие на кровати, где он сейчас сидел. — То, что произошло между нами, конечно, можно назвать ностальгией по прошлому, если бы это были одни слова и не было бы при этом определенных телодвижений.

Я насмешливо посмотрела на него. Бен покраснел еще больше и тоже закурил. Теперь он был похож на персонаж картины «Брат Красной Шапочки в раздумье»: лицо его напоминало спелый помидор, а грустные глаза выражали полное отчаяние. Поистине, нет в этом мире места для радужных грез.

— Начнем с Джебраилова, — затянувшись сигаретой, начал Бен. — С этого самого Сулеймана Агаевича, или Кинг-Конга. Ну, так вот… Я не хотел тебе сначала этого говорить.

— Не скрывай ничего, выкладывай все, даже то, что ты не считаешь важным.

— Он бывал у нас часто, и только такой наивный дурак, как я, мог думать, что эта… — Он осекся на полуслове.

Я просила его сдерживать свои эмоции, и он сдержался в определении неверности своей жены. Ведь, как известно, эмоции только больше запутывали мысли. А в данной ситуации требовалось как раз холодное, рассудительное отношение к событиям.

— Ну, так что у нас там произошло с этой порядочной женщиной? — не удержалась я.

— На Восьмое марта к нам как-то были приглашены все лучшие люди, так называемые друзья семьи… — В голосе Лисовского послышались саркастические нотки.

Несмотря на то что ситуацию в каком-то смысле можно назвать трагичной, я с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Лисовский, слава богу, как-то продвинулся в понимании юмора и более критично стал воспринимать действительность. Я была искренне рада.

— Мой брат Андрей также присутствовал. И произошла ссора между ним и Джебраиловым.

— По причине несовпадения интеллекта?

— Таня, — укоризненно посмотрел на меня Бен. — Все, конечно, подвыпили, и этот правоверный мусульманин от русской водочки не отказывался тоже, все время что-то шептал моей жене на ухо. Видно, читал лекцию о культурных традициях своей древней азербайджанской земли…

«Браво, Дима, браво!» — в душе рукоплескала я своему бывшему однокласснику.

— Моему брату это не понравилось, я один тогда в розовых облаках витал… И плохо помню детали.

Единственное, что запомнилось, — напряженный разговор между ними у нас на кухне. Джебраилов, держа за шкирку Андрея и приперев его к стене, говорил: "Ты зачем лезешь, когда я с Лизой разговариваю?!

Ты что, совсем баран, что ли, вообще не понимаешь, что мы о культуре разговариваем?" Брат что-то пытался возразить. Но тут зашли мы с Лизой, и они сразу успокоились. Скандал замяли, решили просто, что выпили лишку… с кем не бывает. Подняли еще один тост за дружбу между народами, и Лиза по-дружески поцеловала их обоих.

— А позже между Джебраиловым и твоим братом были какие-нибудь стычки?

— По сути, нет, потому что где им было встречаться, кроме как у нас дома?.. — Бен пожал плечами. — Мы старались их вместе больше не сводить. Но, честно говоря, сейчас, трезво оценивая ситуацию, я не исключаю, что Джебраилов по своим дикарским соображениям вполне мог убить моего брата или держать где-нибудь в подвале. Ведь крест-то под его матрацем принадлежал Андрею, да и помнишь ту записку с подписью «Кинг-Конг»?

Я не ответила, погруженная в свои мысли. Действительно, совпадений что-то набиралось слишком много. И все указывало на то, что Джебраилов причастен к исчезновению Андрея Лисицына. Непонятно, правда, где его искать в этом большом восточном городе. А может быть, даже и не в городе, а в ауле…

Но, с другой стороны, мотивы какие-то непонятные.

Если только Лиза, которая окончательно вырисовывалась в неприглядном свете, натравила Джебраилова на своего зятя? Но зачем?

Вопросов сдавалось много, а времени до наступления рассвета мало. И, откровенно говоря, слишком насыщенная программа нашего пребывания в Баку давала о себе знать. Я чувствовала себя усталой и разбитой, мне необходим был хотя бы трехчасовой отдых.

Бен продолжал что-то говорить, но это уже не относилось к делу, скорее являлось продолжением исповеди о том, что давно накипело на душе и просилось наружу. Он ходил по комнате, курил, а я уже лежала в кровати, и слова его долетали сквозь полудрему.

Наконец он замолчал. Я закрыла глаза и почти уснула, но вдруг почувствовала прикосновение его руки и горячее, порывистое дыхание. В следующий момент Бен прильнул к моей шее губами, потом они переместились ниже, к розовым бутонам моих сосков.

Я поняла, что в ближайшие полчаса сна мне не видать, и, следуя древней китайской мудрости, отдалась воле дао — пути, который в этот предрассветный час вел меня навстречу страсти.

Глава 7

Согласно моему плану, следующим пунктом программы пребывания в Баку стало посещение небезызвестной фирмы «Апшерон Интернэшнл», которая являлась дочерней фирмой тарасовской «Панорамы».

Офис «Апшерон Интернэйшнл» был почти копией «Панорамы» — яблоко от яблони далеко не падает, с той лишь только разницей, что офис занимал чуть больше места, а евродизайн был подороже и более стильно оформленным.

В коридорах здания компании сновали озабоченные риэлтеры; развалившись в мягких удобных креслах, сидели богатые клиенты, которым недосуг было самим подыскивать себе недвижимость. Они, как и их российские собратья — представители мира капитала, манерно курили дорогие сигареты, выставляли напоказ дорогую одежду и украшения.

Не люблю эти чванливые лица. Гордость таких людей составляет лишь сознание того, что денег у них больше, чем у остальных, и достаются они им намного легче. Эти счастливчики, которым в жизни повезло больше, чем другим, — просто так сложились обстоятельства, — считают себя, соответственно, умнее других, обосновывая свои выводы циничным афоризмом: «Если ты такой умный, где твои деньги?» Людей они оценивают по стоимости прикида, а хорошие качества и манеры заменяют принятые в их кругу дистанция общения и стиль жизни, согласно которым они подбирают себе и друзей.

Мы с Беном зашли в приемную и увидели за столом смуглую девушку с какими-то легкомысленными стекляшками в волосах. По внешнему виду, ставшему негласной униформой всех секретарш, она очень напоминала «панорамовскую» Олю Гаврилову На ней, как и на Оленьке, была обтягивающая мини-юбка и полупрозрачная блузка. Эти два момента подчеркивали главные достоинства представительниц данной профессии, в обязанности которых входило отвечать на телефонные звонки и подавать чай и кофе по первому требованию шефа.

Ярко накрашенные глазки Шехерезады, как мысленно я окрестила секретаршу, с вызовом посмотрели на нас.

— Из руководства кто-нибудь свободен? — спросила я.

— А что вы хотели?

— Мы из Тарасова.

В глазах Шехерезады при упоминании моего родного города отразилось все столичное пренебрежение к глухой русской деревне.

— Откуда? — переспросила она. — Так вы что, из России?

— Да, — проигнорировав ее издевательский тон, ответила я. — Нам хотелось бы увидеть кого-нибудь из руководства компании.

— Асим Кулиевич, наш директор, сейчас разговаривает с Сулейман-беем.

— Уж не с Джебраиловым ли? — подал голос Дима.

— Да. Господин Джебраилов прилетел вчера из вашего Тарасова, — почти официальным тоном дикторши телевидения сообщила нам секретарша.

Это мне стало интересно, поэтому я решила во что бы то ни стало попасть в кабинет и вывести на чистую воду этого Джебраилова. Я попробовала войти к нему, но вскочившая с кресла Шехерезада пуленепробиваемой стеной встала между мной и дверью.

— Не знаю, как там принято у вас в России, но у нас нужно подождать окончания разговора, тем более когда беседу ведут такие люди.

Последние слова она произнесла так, как, наверное, легендарные дикторы эпохи развитого социализма вещали о встрече товарища Брежнева с хлопкоробами Узбекистана, двигавшимися через упорный физический труд к вершинам коммунизма в духе решений очередного съезда партии.