Замок янтарной розы (СИ) - Снегова Анна

- Я тебя куда надо довёл? Довёл. Получите и распишитесь. Выход – прямо. И имей в виду, Птенчик….

- Эмбер! Меня зовут Эмбер! – я даже ногой притопнула в сердцах. – А для вас так вообще – мисс Сильверсто…

- Если я сказал – Птенчик, будешь у меня Птенчиком!! – громыхнул Принц над самой моей головой. Мамочки, я очень надеюсь, что нас не слышит сейчас полдворца… Я сглотнула комок в горле, и поняла, что кажется, сейчас огребу. – Имей в виду, если ты немедленно не уберёшься отсюда по своим птенцовым делам, я вспомню, насколько я на самом деле безответственный болтун и бабник!

А потом его наполненный гневом голос стал тише, в бешеный фейерверк интонаций будто кто-то плеснул мёда. Я просто не успевала за изменением настроений этого ужасного человека.

- Или, может, ты решила остаться и подождать, пока я затребую плату… - прищуренный взгляд голодного хищника опустился мне на губы, - …за то, что помог тебе справиться со страхом темноты?

Я вспыхнула, кажется, вся до корней волос. Выдернула руку, подхватила юбки и развернулась на каблуках, намереваясь немедленно взять разгон и уйти прочь из этого слишком опасного коридора, от этого слишком опасного человека и моих слишком опасных чувств.

Вот только эти самые волосы – мои прекрасные длинные волосы, которыми я всегда так гордилась, - выкинули со мной предательскую шутку.

Взметнувшись напоследок, длинные локоны коснулись сюртука этого Ужасного Принца.

И вплетенная в них причудливая лента жемчужных украшений намертво зацепилась за пуговицу.

Страх темноты (5)

- Ай!!

Надо признать, тормозить вот таким экстренным способом – не самая приятная вещь на свете.

- Ну что, довыделывалась?.. – начал было этот Ужасный Принц ядовитым тоном. Но увидев, что я закусила губу и собираюсь, кажется, разреветься, неожиданно остыл. Вздохнул страдальчески, схватил меня за плечо и потянул обратно.

- Иди сюда, горе моё. Ей-богу – мать-наседка так не возится со своими птенцами, как я с тобой!

Я вдруг оказалась чуть ли не прижатой носом к его груди. От неожиданности замолчала и вообще растеряла все слова и мысли. Слишком резкий переход от злых пикировок – к такому вот стоянию в уютной полутьме практически в обнимку. Что за человек этот принц – просто стихийное бедствие какое-то! Никогда не угадаешь, чего от него ждать в следующую секунду.

Ловкие пальцы Генриха тем временем принялись вытаскивать пуговицу из объятий узорчатой плетёной ленты. Пуговица упрямилась и не поддавалась. Я услышала длинное, цветастое, во всех подробностях описание взаимодействия различных разновидностей глубоководных морских обитателей между собой самым неприличным образом. Покраснела до ушей. Завозилась и попыталась отодвинуться, но мне не дали.

- Так, а ну-ка стой смирно! Я пол юности изучал такелажное дело и знаю сто тридцать четыре способа завязывания морских узлов. Как-нибудь разберусь.

- Мне будет достаточно одного способа развязывания, - проговорила я, изо всех сил борясь с диким смущением.

- С этого краю не выходит. Придётся сверху. Да кто вообще придумал такую дьявольщину с женскими волосами творить?!

- Две мои горничные.

- Передай им от меня лично большой привет и пожелание идти на конюшни работать, лошадям гривы заплетать.

Пальцы Генриха легко пробежались по прядям моих волос куда-то к виску и нырнули в причёску, выискивая, как там прикреплялась к ним дурацкая лента, а я спрятала лицо в ладонях у него на груди и замерла, не в силах поднять глаз от смущения.

И мы замолчали.

И молчали долго оба, пока Ужасный Принц, пыхтя, медленно и осторожно, прядь за прядью расплетал мои волосы – пропускал через пальцы расплавленное золото, распутывал узлы, освобождал голову от давящей тяжести.

Блики жемчужных капель послушно упали, закачались на пуговице, как на привязи. Но даже после этого чужая ладонь осталась в моих волосах и продолжала гладить их с какой-то непонятной, будто украденной нежностью. Я боялась пошевелиться и боялась понимать, что происходит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Потом почувствовала дыхание, щекочущее ухо, и прикосновение кончика носа к виску…

- Мне кажется, или теперь вы меня обнюхиваете? – прошептала я.

Ужасный Принц вздрогнул и отстранился.

- В отличие от тебя, я не стану прикрываться пряностями, когда поймали с поличным. Что у тебя за духи?

Я тоже отодвинулась подальше. Не веря своему счастью, принялась ощупывать полегчавшую голову.

- Я не пользуюсь духами. У меня от них начинается ужасная мигрень.

Почему-то в ответ не последовало какой-нибудь очередной дурацкой шутки. Я удивилась и бросила взгляд на принца. С непроницаемым выражением лица Генрих пытался отвязать жемчужную ленту, сиротливо повисшую у него на пуговице.

- Не трудитесь. Можете оставить себе… раз уж вам так нужна плата за помощь в моём избавлении от страха темноты!

Если бы взглядом можно было испепелять, я была бы уже основательно прожаренным до хрустящей корочки Птенчиком.

- Я вообще-то не понял, почему ты ещё здесь. Ты свободна? Вот и скройся уже с глаз моих! Как раз тишина за дверью и нет никого.

Но кажется, сегодня у меня внутри сорвало какой-то барьер, который много-много лет заставлял тщательно взвешивать каждый поступок и продумывать каждое слово. Сегодня мой мозг определённо не поспевал за языком.

- А почему, собственно, я должна вас слушаться? Вы очень точно подметили, что вы мне абсолютно, совершенно никто!

Принц сжал в кулаке несчастную ленту так, что я подумала – жемчуг хрустнет, как яичная скорлупа.

- Да что за несносное создание! Накажут же небеса какого-то беднягу такой строптивой женой.

Я дар речи потеряла от возмущения.

- Чтоб вы знали, в обычной жизни я самое идеальное создание на свете! Мои манеры безупречны, и никто за все семнадцать лет не слышал, чтобы мисс Эмбер Сильверстоун хотя бы голос повысила! Это все вы – ваше общество на меня дурно влияет!

- И ты еще что-то говорила по поводу скромности? Так, а между прочим, я всё ещё жду! Ну-ка, выметайся – живо!

- И не подумаю! Вот сами и уходите, раз приспичило. А мне в этом коридоре очень нравится! Он такой… живописный, вот! Я с ним, можно сказать, сроднилась! Темноты я теперь кое-чьими стараниями не боюсь, так что планирую гулять в свое удовольствие туда-сюда хоть до самого…ой!

С низким рычанием Генрих сделал ко мне такой быстрый шаг, что чуть не сшиб наземь, и просто-напросто подхватил меня на руки. Вместе со всеми моими тяжеленными юбками. С моим гневным взглядом и возмущёнными речами, которыми я подавилась от удивления, когда ноги потеряли опору.

Крепко прижал к себе, пнул от души дверь, вынес прямо на лестничную площадку. Там действительно никого не было. Хотя у меня мелькнула шальная мысль, что даже если б и были – Его сумасшедшее Высочество это бы не остановило. Кажется, я и в самом деле допекла его. Вот это была бы картинка! Представляю папенькины глаза.

Генрих замер на площадке со мной на руках – всего на два такта дыхания… потом поставил на пол, отвернулся и быстрым шагом вернулся один в тот злосчастный коридор, не удостоив меня и взглядом на прощание. Дверь за ним хлопнула так, что я порадовалась, что он выместил эмоции на ней, а не на мне.

А я осталась одна – растерянная, растрёпанная, раскрасневшаяся…

Шум на лестнице внизу и жеманные смешки – кажется, кто-то поднимается и скоро будет здесь. Я, наверное, не успею уйти и меня увидят в таком неподобающем виде. Какой стыд…

Я приложила холодные ладони к горящим щекам и тут же отдёрнула их, перевернула и принялась разглядывать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кожа на ладонях переливалась янтарным сиянием, по ней пробегали жёлто-оранжевые искры, щекоча.

А ещё ладони жутко зачесались. Я потёрла их, одну об другую, чтобы унять зуд…

Пространство вокруг меня растворилось в смазанном полёте.

Спустя мгновение я очутилась в собственных покоях. За дверью, которую мы с отцом абсолютно точно запирали на ключ, когда уходили.