Наемный убийца - Грэм Грин

— А что в этом большом квартале, который примыкает к улице Тэннериз, сэр? — спросил он.

— «Мидленд стил», — сказал суперинтендент и, повернувшись к начальнику полиции, терпеливо ответил: — Нет, сэр, не слышал. Неплохой анекдот, сэр?

— Мне его рассказал мэр, — продолжал начальник полиции. —— Славный он все же малый, этот старина Пайкер. Больше сорока ему ни за что не дашь. Знаете, что он сказал на заседании комиссии по проведению учебной химической тревоги? «Вот удобный случай забраться в чужую постель». В том смысле, когда все в противогазах, не поймешь, кто женщина, кто мужчина. Понимаете?

— Мистер Пайкер очень остроумный человек, сэр.

— Да, супер, но тут я его перещеголял. В тот день я был в ударе. Знаете, что сказал я?

— Нет, сэр.

— Я сказал: «Кому-кому, а вам чужой постели не найти, Пайкер». Улавливаете? Он ведь у нас первый кобель, старина Пайкер.

— Как вы собираетесь провести учебную тревогу, сэр? — спросил Мейтер, тыча пальцем в здание ратуши.

— Мы решили, что люди вряд ли станут покупать противогазы по двадцать пять шиллингов за штуку, но послезавтра у нас будет тревога. С аэродрома в Хэнлоу привезут дымовые шашки, и всех, кто окажется на улице без маски, отвезут на «скорой» в городскую больницу. Так что всем, у кого есть срочные дела и кто не хочет сидеть дома, придется купить маску. «Мидленд стил» всех своих людей масками обеспечивает, так что там работа будет идти как обычно.

— Похоже на шантаж, — заметил суперинтендент. — Сиди дома или покупай маску. Представляю, во что обошлись противогазы транспортным компаниям.

— И когда это начнется, сэр?

— Этого мы не сообщаем. Сигнал подадут сирены. Представляете, бойскауты на велосипедах и в масках... Но мы-то, понятно, знаем, что к полудню все кончится.

Мейтер снова взглянул на карту.

— А эти угольные склады около станции? — спросил он. — Они у вас под наблюдением?

— Да, мы следим за ними, — ответил суперинтендент. — Я распорядился насчет этого сразу же после звонка из Ярда.

— Недурно, ребятки, недурно, — сказал начальник полиции, допивая остатки своего виски. — Пойду домой. Завтра у нас нелегкий денек. Супер, вам, вероятно, захочется видеть меня утречком на совещании?

— О нет, сэр, не думаю, что мы побеспокоим вас так рано.

— Во всяком случае, если вам все-таки понадобится мой совет, я всегда на проводе. Спокойной ночи, ребята.

— Спокойной ночи, сэр, спокойной ночи.

— Старик прав в одном. — Суперинтендент убрал виски в шкаф. — Сегодня мы уже ничего не можем сделать.

— Не буду вас задерживать, сэр, — сказал Мейтер. — Не подумайте, пожалуйста, что я всегда так тороплюсь. Сондерс может подтвердить, что сейчас я просто валюсь с ног, но в этом деле что-то есть... Я просто не могу ждать до утра. Странное дело, сэр, я смотрел на эту карту и думал, где бы я сам спрятался. А что это за пунктирная линия вот здесь на востоке?

— Это новый жилой район.

— Дома еще не достроены?

— Я уже послал туда патруль — двух своих людей.

— У вас все неплохо организовано, сэр. Вы бы и без нас управились.

— Не судите о нас по нему.

— Никак не пойму одного. Он явно кого-то преследует. Он ведь толковый парень. У нас никогда на него ничего не было, а тут вдруг за одни сутки наделал столько глупостей. Шеф говорит, за ним будто борозда тянется, и между прочим, так оно и есть. Мне кажется, ему не терпится до кого-то добраться.

Суперинтендент взглянул на часы.

— Я пойду, сэр, — сказал Мейтер. — До завтра. Спокойной ночи, Сондерс. Пойду прогуляюсь, прежде чем отправиться в отель. Хочу поближе познакомиться с городом.

Он вышел на Хай-стрит. Дождь перестал, вода в канавах начала замерзать. Он поскользнулся и ухватился за фонарный столб. После одиннадцати улицы Ноттвича освещались слабо. Впереди, ярдах в пятидесяти по направлению к рынку, он увидел портик Королевского театра. Там не горел ни один фонарь. Он вдруг поймал себя на том, что мурлычет: «А я говорю — это рай», — и подумал: «Хорошо, когда любишь по-настоящему и всерьез, а не просто влюблен и бродишь где попало». Он любил порядок и хотел, чтобы и в личной его жизни тоже как можно скорее установился порядок; он нуждался в любви, непременно скрепленной печатями, подписями и брачным свидетельством, за которое уплачена пошлина. Его переполняла какая-то неясная нежность, которую он мог бы выразить, только женившись на ней. Он не был ее любовником, скорее он походил на женатого человека, который прожил с женой долгие годы, полные счастья и доверия, и благодарен за это судьбе.

В первый раз за все время, что он ее знал, он решил совершить безрассудный поступок: пойти и взглянуть на ее дом. Адрес она как-то дала ему по телефону. Кстати, дорога туда лежала через Олл-Сентс-роуд. На это место он и так собирался взглянуть — это было нужно для работы, и, таким образом, он совместил приятное с полезным.

И вот сейчас, внимательно глядя по сторонам, он многое узнал, так что, выходит, он не теряет времени даром. Он узнал, к примеру, названия и адреса местных «Ноттвич джорнэл» и «Ноттвич гардиан» — двух соперничавших газет, расположенных напротив друг друга на Чэттон-стрит, — одна из них рядом с огромным претенциозным зданием кинотеатра. Уже по одному оформлению газет он мог сказать, кто их читает: «Джорнэл» — для простых, а «Гардиан» — для здешнего «высшего общества». Он узнал также, где находятся закусочные и пивные, куда ходят шахтеры; он нашел парк — поникшие деревья, ограды, посыпанные гравием дорожки для детских колясок. Все это могло пригодиться, все это оживляло карту Ноттвича, так что теперь он мог представить ее в конкретных деталях, как, скажем, он представлял себе Лондон.

Олл-Сентс-роуд представляла собой два ряда псевдоготических домов с крышами из мелкой черепицы, которые выстроились в две ровные линии, как рота на параде. Он остановился напротив дома № 14 и подумал, спит она или нет. Утром ее ждет сюрприз: с Юстонского вокзала он отправил ей открытку, где сообщал, что остановился в «Короне». На первом этаже горел свет: хозяйка еще не спала. Он пожалел, что не дал знать о себе раньше — открытка идет слишком долго. Он знал, как неуютно первое время на новом месте, как неуютно, проснувшись утром, видеть чужие лица. Ему казалось, что жизнь несправедлива к ней.

На ледяном ветру было холодно, но он все стоял и стоял на противоположной стороне улицы. Интересно, хоть теплое у нее одеяло? А денег ей хватит, чтобы заплатить за отопление? Ободренный светом в окне, он чуть было не нажал кнопку звонка, чтобы узнать у хозяйки, хорошо ли Энн тут устроилась. Однако, не желая попасть в глупое положение, он отправился в «Корону». Он даже не скажет ей, что приходил посмотреть на дом, где она живет.

2

Разбудил его стук в дверь. Не было еще и семи.

— Вас просят к телефону, — сказал женский голос.

Он слышал, как женщина, которая звала его к телефону, спускается по лестнице, задевая ручкой швабры о перила. День обещал быть хорошим.

Мейтер подошел к аппарату, который был в пустом салоне за баром.

— Мейтер, — сказал он. — Кто говорит? — и услышал голос сержанта полиции.

— Есть новости для вас. Ночевал он в католическом соборе Святого Марка. Говорят, до этого его видели у реки.

Пока он одевался и шел в управление, туда уже поступили новые сведения. Какой-то агент по продаже недвижимости прочитал в местной газете об украденных деньгах и принес в управление две ассигнации, полученные им от какой-то девушки, которая сказала, что хочет купить дом. Ему показалось странным, что она так и не пришла подписать и оформить бумаги.

— Вероятно, та самая, что сдала билет, — сказал суперинтендент.

— Они работают вместе.

— А что он делал в соборе? — спросил Мейтер.

— Одна женщина видела, как он выходил оттуда рано утром. Потом, уже когда пришла домой и прочитала газету, она сообщила об этом постовому. Придется распорядиться, чтобы церкви заперли.

— Нет, закрывать их не надо, лучше держать под наблюдением, — сказал Мейтер. Он погрел руки над печкой. — Разрешите мне поговорить с этим агентом.

Из прихожей быстро вошел мужчина, одетый в брюки для гольфа.

— Моя фамилия Грин, — представился он.

— Не могли бы вы рассказать, мистер Грин, как выглядела эта девушка.

— Приятная крошка, — сказал мистер Грин.

— Невысокая? Метр шестьдесят или ниже?

— Да нет, никак не ниже.

— Вы же сказали «крошка»?

— Ах, вон что, — понял мистер Грин. — Просто модное словечко. Так говорят о девушках, с которыми легко поладить.

— Блондинка? Брюнетка?

— Не могу сказать. На волосы не смотрю. Ноги хорошие.

— В ее поведении было что-нибудь странное?

— Да нет, не сказал бы. Бойкая на язык. Шутки понимает.

— Может быть, вы заметили, какого цвета у нее глаза?

— Это я действительно заметил. Я всегда смотрю девушкам в глаза. Им это нравится. «Пейте только за меня», — помните? Немного поэзии. Такой у меня стиль.