Крылатая разведка - Сергей Зверев

– Станислав – наша основная зацепка, – кивнула я. – Что скажете теперь насчет дальнейших действий?

– Для начала надо отдохнуть. Вы в своем номере, мы в своем. В случае чего, условный звонок на мобильник или звонок в дверь. Точнее – три звонка, два коротких и один протяжный, – проговорил Саша. – Ну а в дальнейшем… Если Лимм действительно в этом «Охотничьем замке», то его надо выманить оттуда и спровоцировать на активные действия.

Расшифровывать данную фразу смысла не имело. Кому-то из нас предстояло стать «живцом», то есть живой приманкой, на которую Лимм должен клюнуть. И начать действовать. Иного варианта не было.

Ну, вот, опять я в родной стихии. «Специальные мероприятия», «особый период». Я уже не девочка, взрослая женщина, при этом не имею ни семьи, ни детей, а мотаюсь по разным регионам, и эта моя деятельность имеет гриф «секретно» и приставку «спец». Самое безобидное занятие, которым я занималась за последние годы, это рассовывание «жучков-прослушек» по отелю, в котором остановились крупнейшие представители экономических кругов, приехавшие на симпозиум, проходивший в одном из государств Северной Африки. А так – постоянно как на лезвии ножа. Сказать, что мне это сильно нравилось, не могу. И спецподготовку терпеть не могла, особенно прыжки с парашютом. Летишь, и сердце от пяток до затылка прыгает. Само по себе умение десантироваться нам, спецам из СВР, вряд ли пригодится. В тыл врага современным разведчикам прыгать нет смысла, на территорию вероятного противника можно проникнуть самым обычным легальным путем. Рукопашный бой, опять же, у меня не шел, хотя кое-чему смогла обучиться. Немного лучше со стрельбой и метанием холодного оружия, это мне нравилось. Водить машину полюбила, даже экстремальным образом, с простреленными стеклами, на спущенных колесах, управляя машиной одной рукой и не поднимая при этом головы выше руля. Это на тот случай, если по тебе ведется шквальный автоматный огонь. Психологический тренинг прошла, для выработки некоторых качеств работала на труповозке, медсестрой на «Скорой помощи» и операционной сестрой в детской больнице. К крови и смертям таким образом приучалась. И, кажется, приучилась. Еще меня, совсем юную девушку, гоняли наравне с мужиками, готовя к боевым действиям. Забрасывали в составе разведгруппы в тыл к «условным негодяям». Ощущения непереносимые, во всяком случае для девичьего организма. Во-первых, стригут перед выброской коротко, почти наголо. Во-вторых, трясемся почти целый час в самолете, потом выбрасываемся. Выбросился – рой траншею и закапывай в ней собственный парашют. Далее бегом – десять километров. На мне почти двадцать кэгэ спецэкипировки, ничего – бегу. Добираемся до нужной точки, маскируемся в какой-то вонючей помойке и разворачиваем аппаратуру для организации радиоперехвата. Это получается у нас весьма успешно, и мы получаем информацию, что наши «условные негодяи» собрались в «точке Н» и мы должны их там немедленно ликвидировать. Далее мы немного поиграли в войну, я получила «условное ранение» и была «эвакуирована из района боевых действий» на попутной машине. Потом две недели в себя приходила, отпаривала синяки и очень горевала, глядя на себя в зеркало. Волосы отрастали медленно, на улице на меня оборачивались прохожие, недоумевая, почему столь милая голубоглазая (пусть с линзами) девушка сделала себе прическу скинхеда… На подобных учениях я была всего один раз, их вскоре для женщин – офицеров СВР отменили. Причем по более чем прозаической причине. Наверняка все помнят фильмы о Великой Отечественной, да и про современность тоже, про какую-нибудь разведгруппу, в составе которой обязательно была девушка-радистка или переводчица. Так вот, может, в безвыходной ситуации, когда мужчин-радистов нет, женщину и могли включить в состав такой группы, но вообще с точки зрения здравого смысла такие вещи очень нецелесообразны. И только из-за одной пикантной детали. Женский организм несколько отличен от мужского, менопаузы, женские дни, но это еще полбеды. В условиях разведрейда все участники группы должны держаться рядом, ни в коем случае не пропадать из поля зрения командира. Женщине же периодически пришлось бы пропадать, потому что справлять нужду при мужчинах неэтично, некрасиво и постыдно. Мужчинам же не менее постыдно подглядывать за женщиной в такой момент. Ну, на учениях-то отвернуться можно, а в реальной боевой обстановке отворачиваться нельзя, такое «отворачивание» может гибелью всего отряда обернуться. Так что мне «лесные рейды» больше не грозили. Я езжу по всему миру, мы работаем в основном в крупных городах, где все благоустроено самым наилучшим образом.

Саша покинул мой номер, а Валера чуть задержался.

– Забыл спросить, – произнес он, застряв у двери. – Тебе понравилось, как я пел?

– Да так, средненько, – улыбнулась в ответ.

На самом деле я покривила душой. Мне пение Валеры-Рама понравилось. И сама песня тоже. Но любая женщина, даже майор СВР, должна оставаться немного стервой. Ну, хоть самую-самую малость!

– Где инструменты добыли? – в свою очередь поинтересовалась я.

– Взяли напрокат, – ответил Валера и захлопнул за собой дверь.

И сделал он это, пожалуй, чересчур громко.

4

Утром следующего дня Валера и Саша перевоплотились в цыган-индусов Рама и Раджа и на взятой напрокат машине отправились по адресу «Охотничьего замка». Мероприятие рискованное, но сидеть и ждать у моря погоды было еще хуже. Их задача – получить информацию, моя – проанализировать ее и наметить дальнейший план действий. Я только успела принять душ и заварить любимый душистый чай, как раздался звонок. Заглянув в «глазок», я не поверила своим глазам. Ко мне желал попасть мой коллега Виктор Пашков, он же агент-нелегал Корсар. Человек, который в данный момент должен был находиться в Москве и давать показания комиссии по внутренним расследованиям. Тем не менее он стоял за моей дверью, и мне ничего другого не оставалось, как впустить Виктора.

– Здравствуй, Инга, – произнес он. – Не ожидала?

– За последнее время я привыкла уже ничему не удивляться, – ответила я Виктору.

– Ну что ж, тогда мое сообщение не слишком удивит тебя, – кивнул Виктор. – Только не спрашивай, как я нашел тебя.

Я и не спрашиваю. Корсар профессионал, он попросту вычислил отель, в котором, скорее всего, остановился бы лично он, окажись на моем месте.

– Тебя прислал начальник управления? – не удержалась от вопроса я.

– Да, – ответил Корсар. – В твоем деле я его единственный союзник. Как и твой. Председатель комиссии намерен выставить тебя крайней. Не верит ни одному твоему слову. Следователь идет у него на поводу.

– А твоему слову верят? – спросила я.

– Не знаю, но подписки о невыезде с меня пока что не взяли. Мы с Николаем Арнольдовичем решили воспользоваться моментом, и я приехал сюда.

– Только для того, чтобы сказать, что генерал из комиссии не доверяет мне?

– Нет, все гораздо хуже, Инга, я должен сказать тебе очень нехорошую новость. На счет твоей матери поступила очень крупная сумма денег. Буквально вчера. Так что теперь все уверены, что спецгруппу выдала ты, а теперь и вовсе ушла с концами. Думай, что тебе делать дальше. Если вернешься, тебя сразу же арестуют.

После этих слов мы оба замолкли. Меня окончательно утопили. Теперь, если я вернусь, меня сразу же арестуют, а если нет, то тем более посчитают изменницей, управление специальных операций будет расформировано, Николая Арнольдовича отправят в унизительную отставку, все нити, ведущие к Лимму и его организации, будут окончательно отрезаны…

Пауза затягивалась.

– Чего теперь делать будешь? – первым нарушил ее Корсар.

– Веревку мылить, – ответила я.

– Чего?! – не понял Виктор.

– Вешаться, – только и произнесла я.

– А если серьезно? – переспросил Корсар.

– А если серьезно, то сделаю харакири. Вспорю себе пузо, а ты отрубишь мне голову, чтобы я не мучилась.

– У тебя должен быть какой-то выход. Ты ведь не напрасно приехала сюда? – не обращая внимания на мой сарказм, продолжил Виктор.

Эта вопросительная фраза мне очень не понравилась. Как и сам майор Пашков в своем сегодняшнем амплуа старого верного приятеля.

– Виктор, большое спасибо тебе за информацию, заботу и теплое товарищеское отношение, – собравшись с духом и стараясь ничем не выдать охватившего меня волнения, проговорила я. – Больше здесь задерживаться тебе нет смысла. Всего доброго!

– Я могу уйти, но… Если после этого ты исчезнешь, то и у меня, и у нашего шефа будут очень большие неприятности.

– Ты считаешь, что я способна исчезнуть? – спросила я, просто-таки мечтая, чтобы Корсар немедленно убрался.

– Я – нет.

– Тогда вали отсюда!

Я была груба с Виктором, своим давним товарищем. Но сейчас лучше было вести себя именно так. Для того, чтобы не оправдались мои худшие подозрения, возникшие только что.