Клятва на верность - Олег Алякринский

Попрощавшись с любезной Ниной Андреевной, он пошел по размягченному солнцем асфальтовому перрону. Хорошо на свободе. Мимо него дефилировали две молоденькие биксы лет по пятнадцать в коротких, короче не придумаешь, мини-юбках. Пренебрежительно, но и заинтересованно взглянули. Не удержался, минуя кошек, резко свернул за ними и быстро сунул ладони между их прохладных влажных ляжек. Девки взвизгнули от неожиданности, проводница, улыбаясь, покачала головой, а он уже шел себе как ни в чем не бывало. Все-таки не удержался, оглянулся: шмакодявки, опомнившись, смотрели вслед. Кажется, сожалели, что он уходит.

Вышел на вокзальную площадь. Посмотрел на часы: восьмой час вечера. А солнце шпарит, как днем. Духота еще усилилась. Сейчас бы оттянуться на полную, но дела не ждут.

Варяг присел на скамейку и закурил. Был он одет в классные джинсы и футболку. Шмотки американские, пришлось переплатить. Рукава футболки закрывают татуированные плечи от взглядов встречных ментов. Только перстень не спрячешь — паук в паутине с белым крестом на спине: «Был судим за грабеж».

Вновь вспомнил свою последнюю зону. От воспоминаний не убежишь, особенно тяжко во сне. Почти каждую ночь снится зона. И чаще всего — начальник колонии подполковник Василий Васильевич Кобзев, мечтавший сделать для Варяга невыносимым его срок заключения. Ничего у подполковника не вышло, но каких это Варягу стоило сил! Кобзев, похоже, только и мечтал хоть раз почувствовать слабинку в своем подопечном, но это ему за все три года не удалось ни разу. И он в бессильной злобе рычал на Варяга: «Не нравится у меня? Тебе бы, щенок, к Сашке Беспалому в Североуральск — там бы ты хлебнул настоящего лиха, блатарь!» Кобзев знал, что говорил. О подполковнике Беспалом по всем зонам Севера ходили истории одна другой страшней. Это был хозяин, ненавидевший воров лютой ненавистью. И ненависть эта помогала ему изобретать все новые и новые приемы в святом, как он всюду объявлял, деле искоренения воровской породы. Надо было признать, что кое-что у него получалось. Не считая воров за людей, он видел в них любопытных, злобных хищников, требующих дрессировки. Беспалый находил большое сходство зэков с крысами. Они были такими же живучими, неистребимыми и отравляющими все вокруг своей, как он считал, вонючей сущностью. Отсюда и методы борьбы. Зэков он стравливал друг с другом. Самой большой радостью его было сделать так, чтобы наиболее стойкие из воров начинали уничтожать друг друга. Это уже была вершина, достичь которую Беспалый мечтал всегда.

А методы?.. Методы он использовал разные. Для начала мог подсадить нескольких воров одних в камеру, не пуская к ним никого из шестерок или мужиков. Даже парашу вор не мог вынести из камеры, чтобы автоматически не стать обиженным. А можно было стравить ссученных и авторитетных воров, а можно было… Впрочем, для творческой личности способов было много, а именно творческий подход и делал Александра Тимфеевича Беспалого пугалом в среде урок. Варяг обо всем этом уже слышал, поэтому грозные слова подполковника Кобзева воспринимал серьезно. Но зная, что у того кишка тонка переправить его в Североуральск накануне освобождения, только смеялся в ответ.

…Но хватит плохих воспоминаний! Мимо него профланировали двое парней. Глаз у одного навечно был залит кровью, знакомый глаз. Это был Кривой, старинный кореш, с которым он парился на зоне почти два года. Кривой вышел на свободу за пол года до Варяга, а созвонились они на прошлой неделе. Кривой тут же предложил хорошее дело, нужен был третий, так что позвонил Варяг вовремя. Кривой, с ходу не узнавший в принарядившемся фраере Варяга, прошелся с приятелем к вокзалу. Варяг насмешливо наблюдал за тем, как они рыскают вокруг тревожными взглядами. Дождавшись, когда Кривой глянул в его сторону, Варяг махнул ему рукой. Обнялись на радостях. Кривой познакомил с другом. Кликан у кореша был Сиплый. Наверное, за низкий, сорванный голос. Несколько минут продолжались расспросы, воспоминания, затем помолчали, доброжелательно поглядывая друг на друга. Кривой сказал:

— Да, хорошо бы сейчас врезать за встречу…

— Так за чем же дело стало? — удивился Варяг. — Я и сам думаю только что, мол, хорошо бы оттянуться.

— Бабок нет. Почему тебя и вызвали, может, ты что · скумекаешь… — ответил Кривой.

Варяг неторопливо полез в карман и выудил толстую пачку купюр. С удовольствием выдержал паузу, глядя, как у корешей вытянулись лица.

— Откуда?

— От верблюда. Пошли куда-нибудь, где поуютнее. Там и расскажу свою сказку.

Быстро сориентировались, и скоро все трое уже входили в зал небольшого ресторанчика под названием «Тольятти». В зале под желтыми лучами вечернего солнца сверкал хрусталь люстр, на столах поблескивали бокалы и ножи с вилками, на небольшой сцене наигрывал какую-то веселенькую мелодийку оркестрик — три чувака с гитарами и девица-клавишница, по совместительству певица, как оказалось потом.

Было уже начало десятого, — свободных столиков в ресторане не оказалось. Еще у входа путь им преградил рослый метрдотель. Навис могучей тушей, но Варяг небрежно вынул пачку сиреневых двадцатипятирублевок, отлепил одну бумажку и сунул мужику в нагрудный карман. Тот, преобразившись сразу и выдавив угодливую улыбочку, мельком взглянул на щедрую руку, на выколотый перстень с пауком и отъехал в сторону, пропуская их в зал·. Столик для них вмиг нашелся. И настроение резко улучшилось. Захотелось гульнуть так, чтоб гудело все вокруг, да снять девок посимпатичнее. Выпили по первой, огляделись. Публика была разношерстная. Через два столика от них сидела компания человек десять. Соединив несколько столиков, чтобы поместилась вся шумная ватага, включая визгливых девиц, парни — молодые, стриженые, нагло бросавшие вокруг взгляды — готовились, похоже, оттянуться на всю катушку. Видно было, что они все чистенькие фраера, но больно наглые.

Соседство с ними Варягу очень не понравилось, но он тут же забыл о них. Кривой все теребил его, требовал рассказа, где Варяг срубил бабки.

— Ну, мы с тобой созвонились, а у меня ни гроша, — как бы нехотя начал Варяг. — Так вот, как, думаю, к корешу без капусты двину. А я тогда в Свердловске торчал. Ну, взял местную газетку, а там объявления, какой-то лох «Волгу» хочет купить. Позвонил, как водится, сказал, что из горгаза, будем отечественные газовые колонки менять на финские. Тот охренел от такого счастья — даже не поверил. Но я его убедил. Да сказал, что адрес его куда-то подевался, он, мудила, и объяснил, как лучше подъехать. Сказал даже, в котором часу лучше подвалить, чтобы застать хозяев дома.

— Во лох! — восхищенно прохрипел Сиплый и разлил всем по рюмкам. — Ну бывают же на свете такие лохи! Может, и нам так? Чего рисковать? А так раз — и в дамки!

— Брось ты, у нас же все на мази, касса наша! — возмутился Кривой. И повернулся к Варягу. — Значит, приехал, забрал деньги и умотал? Они там готовенькие лежали на тарелочке с голубой каемочкой?

— Почти, — ухмыльнулся Варяг. — Там пацаненок дома оказался. Я позвонил, он открыл. Сначала не знал, что с ним делать, не мочить же… А потом догадался послать за масляной краской, пока я газопровод проверяю.

— И проверил? — Сиплый поднял рюмку.

— Проверил. Сберкнижки именные и на предъявителя. Взял на предъявителя и ушел. Получил капусту в сберкассе и сразу на поезд.

— Ну ты даешь! А теперь меня послушай. — Понизив голос, Кривой рассказал свой план взятия сберкассы. План был так себе, можно было засыпаться, но можно было и урвать понт. Варягу после освобождения все казалось легким. Он чувствовал, как за последние годы выросла его уверенность в себе. Казалось, ничего нет невозможного. И было приятно ощущать завистливое восхищение корешей перед его удачливостью. Решено было через два-три дня идти на дело. А пока бабки есть, надо гулять.

Недалеко от них слева за столиком сидели три девицы примерно их возраста. Скорее всего, лет по двадцать, не больше. Варяг посматривал туда. Ему понравилась одна — глазастая, черненькая. Захотелось прикадриться. Кривой приметил его интерес и начал тыкать кулаком в бок, подзуживая к активным действиям.

Все получилось легко — и скоро девчонки сидели за их столиком. Звали их Лена, Наташа и Настя. Настя и была та черненькая. Заказали для девок шампанского, каких-то сладостей, выпили. Потом вышли покурить на свежий воздух. Девушки остались за столиком. В вестибюле народу было немного. Несколько человек курили на улице.

— Слышь, мужики? — сразу обратились к ним. — Это не к вам пересели те три цыпочки? Вы как, крепко с ними сидите? Может, уступите? А мы вам наших. — Эти трое парней, по всему видно, были из компании, что расположилась за сдвинутыми столиками. То-то Варягу они сразу не понравились. Смотрели как-то насмешливо, гады. Но их отшили. Вдруг Сиплому сильно поплохело, и его пошел прогулять Кривой.