Вокруг одни враги - Росс Макдональд

— Разве? В самом деле, вы правы. Вы так странно на меня посмотрели, словно мне суждено умереть.

Я не стал говорить ей, что когда-нибудь это действительно случится. Она сбросила пальто. Стало ясно, что она где-то на шестом месяце беременности.

— Если не возражаете, я пойду лягу. И пожалуйста, не держите Генри всю ночь.

— Постараюсь. Спокойной ночи.

Она помахала мне пальчиками и ушла, оставив в комнате ощущение страха. Услышав на подъездной дорожке шум машины, я вышел на улицу.

Лэнгстон вылез из машины, оставив ее перед гаражом с зажженными фарами и невыключенным мотором. В воздухе веяло тревогой, это отражалось и на его лице. Он был рослый, некрасивый, светловолосый молодой человек с выразительными глазами.

— С Кейт все в порядке?

— Ваша жена прекрасно себя чувствует. Она впустила меня в дом и ушла спать. — Я представился ему. — Сегодня вечером в городе был Дэйви Спеннер.

Взгляд Лэнгстона ушел куда-то в сторону, словно я тронул невидимую антенну. Он вернулся к своей машине, выключил мотор и фары.

— Давайте поговорим в машине, ладно? Я не хочу ее беспокоить.

Мы расположились на переднем сиденье и осторожно закрыли дверцы.

— А вы сегодня вечером случайно не видели Дэйви?

Он ответил не сразу.

— Видел. Накоротке.

— Где?

— Он приходил сюда.

— Примерно в какое время?

— В восемь. Кейт как раз поехала за Илейн. Это старшеклассница, которая остается присматривать за нашим сыном, когда мы уходим. Хорошо, что Кейт не было дома. И вернулась она, к счастью, после его ухода. Дэйви действует Кейт на нервы, понимаете?

— Не только ей.

— Он опять бился головой об стену? — скосил на меня глаза Лэнгстон.

— Вы это так называете?

— Дэйви — саморазрушитель.

— Я-то волнуюсь не за него. С ним была девушка по имени Сэнди?

— Была. Из-за нее в первую очередь он ко мне и приехал. Он просил, чтобы я, то есть мы с Кейт, присмотрели за ней, пока его не будет. Он сказал, что они собираются пожениться, но сначала он должен покончить с одним делом. На это ему потребуется день или два.

— Он объяснил, какое дело?

— Нет. Но, как я понял, малоприятное. Он сказал, что было бы очень хорошо, если бы Сэнди пожила у нас, пока он не покончит со всем.

— Почему именно у вас?

— Я и сам себя все время спрашиваю об этом, — ответил он, криво усмехнувшись. — Почему именно у меня? Ответ простой: я сам напросился. Я принимал слишком большое участие в его делах несколько лет назад. А когда вникаешь всей душой, отвыкнуть нелегко, сами знаете. Тогда это чуть не разрушило мою семейную жизнь. Больше такое не повторится. Поэтому я отказал Дэйви. Он очень тяжело принял отказ, словно я его подвел. Но выбирать надо было одно из двух: либо подвести его, либо погубить семью.

— А как реагировала на это девушка?

— Мне не пришлось с ней говорить. Я лишь видел ее в машине. Она сидела очень бледная и напряженная. А Дэйви стоял. Но я не мог взять на себя ответственность за нее. По правде говоря, я хотел, чтобы они уехали до возвращения Кейт. У нее скоро будет ребенок. С первым нашим сыном она так намучилась, что я должен оберегать ее от лишних волнений.

— Вы правы.

— Надо выбирать, что главное, а что второстепенное, — продолжал он. — Иначе израсходуешься и потерпишь полный крах. — Он говорил, как человек, который повторяет трудный урок. Но судьба девушки не могла не волновать его. — Она на самом деле невеста Дэйви?

— Они так думают. Хотя она убежала из дому и ей всего семнадцать лет. Ее родители пригласили меня, чтобы я нашел ее и вернул назад.

— По этой причине вы и приехали сюда?

— Отчасти. Скажите, а что еще привело Дэйви к вам?

— Что еще?

— Вы сказали, одна из причин кроется в девушке. А другие?

— Это связано с его историей, — мрачно ответил Лэнгстон. — Он хотел кое-что узнать, кое-что очень важное касательно его самого. Как я уже говорил, я глубоко увяз в его деле несколько лет назад, когда он еще был учеником нашей школы. Теперь я понимаю, что слишком глубоко. Когда я учился в колледже, я проходил курс психологии и решил, что могу вылечить Дэйви. Но все обернулось иначе. Я даже не знаю, как объяснить. — Вид у него был озадаченный, он задумался, словно пытался объяснить самому себе, что же тогда произошло. — Мы очень подружились. Временами мне казалось, что в наших характерах много общего. Я мог чувствовать, как он, и думать, как он. Ужасно тяжело так сопереживать… — Он вдруг замолчал. — С вами не случалось ничего подобного?

— Нет. Так вы собирались рассказать историю Дэйви.

— Да не было у него никакой истории, в том-то и беда. Я думал, что смогу помочь ему, создав ее. Но он не выдержал этого. Честно говоря, я тоже. Именно я не справился с ситуацией, поскольку я был воспитателем, а он настрадавшимся шестнадцатилетним подростком.

Вероятно, Лэнгстон и сам настрадался. Его сознание, казалось, продирается сквозь магнетические поля памяти, которая искажает все, о чем он говорит. Я снова вернул его к теме нашего разговора.

— Это правда, что его отец был убит?

Он вонзился в меня взглядом:

— А вы знаете про смерть его отца?

— Знаю. Так как же это произошло?

— Точно я так и не сумел выяснить. Очевидно, он попал под поезд где-то возле Родео Сити. Поезд переехал его и отрезал ему голову. — Лэнгстон схватился за горло. — Он был совсем молодой тогда, моложе, чем я сейчас.

— Как его звали?

— Похоже, никто не знает. Пр и нем не было никаких документов. По версии помощника шерифа, который вел это дело…

— Джека Флайшера?

— Да. Вы с ним знакомы?

— Я его разыскиваю, чтобы познакомиться. Так какая у него была версия?

— Что этот человек был сезонным рабочим, который ехал на платформе с бревнами и случайно упал. Только в этой версии есть огромный провал. С рабочим ехал трехлетний сын, который, если его отец действительно упал с идущего поезда, должен был бы тоже упасть. Однако Дэйви остался невредим, во всяком случае физически. Но перенес тяжелое психическое потрясение, — добавил он. — И я уверен, что в этом источник всех его дальнейших бед. Он целую ночь просидел у железнодорожного полотна рядом с обезглавленным телом. — Голос Лэнгстона совсем стих, я едва мог разобрать, что он говорил.

— Откуда вы все это знаете?

— Флайшер нашел Дэйви рядом с трупом. И сам Дэйви подтверждает это. Я помог ему воскресить все в памяти. Я думал, ему будет от этого легче. Но, боюсь, ошибся. Теперь я понимаю, что осмелился быть психиатром, не получив соответствующего образования.

В его голосе слышалось раскаяние.

— Дэйви пришел в ярость и накинулся на меня. Мы были в моем школьном кабинете, поэтому сохранить в тайне случившееся я никак не мог. Да и на самом деле он сильно избил меня. Его исключили из школы, несмотря на мои протесты. Но я помог хотя бы в том, что Дэйви не отправили в исправительную школу. Это все, что мне удалось сделать, А сегодня, когда он явился сюда вечером, он настаивал, чтобы я точно указал ему место, где было найдено тело его отца. Это остается у него навязчивой идеей.

— И вы ему сказали?

— Да. Иначе он бы не уехал.

— А меня вы можете отвезти на это место? Сегодня же?

— Мог бы. Но туда ехать не меньше часа вдоль побережья. — Он посмотрел на часы. — Уже больше половины первого. Если я повезу вас, раньше трех я домой не вернусь. А без четверти восемь мне надо быть уже в школе.

— Забудьте про школу. Вы же сами сказали: надо отличать главное от второстепенного. В данном случае речь идет о жизни и смерти человека.

— Какого человека?

Я рассказал Лэнгстону о хрипах в багажнике машины.

— Поначалу я было подумал, что похищение совершено ради денег. Эти похитители со временем делаются все моложе. Но и мотивы похищения со временем тоже меняются. Все чаще это лишь страсть к насилию, желание испытать свою власть над другими. Бог знает, что там у Дэйви на уме. Или, на этот раз, у девушки. Возможно, они хотят воспроизвести сцену гибели его отца.

Мне удалось завладеть вниманием Лэнгстона. Психологически он уже не мог противиться искушению принять участие в поисках.

— Наверное, вы правы. Он очень настойчиво выспрашивал, где это место. Полиция в курсе дела?

— Нет. Семья похищенного просила, чтобы я один разобрался во всем.

— А кто он?

— Лос-анджелесский финансист. Отец девушки работает в одном из его банков.

— Да, дело, пожалуй, более сложное, чем преступление ради денег.

— Вы мне поможете? — спросил я.

— У меня вроде нет выбора. Мы возьмем вашу машину, хорошо?

— Как скажете, мистер Лэнгстон.

— Пожалуйста, зовите меня просто Хэнком, как все. — Он вылез из своего фургона. — Зайдем на минутку в дом? Мне надо оставить записку жене.

Он писал записку на крышке рояля, а я тем временем бегло просмотрел его книги. Они охватывали удивительно широкий круг интересов, включая историю и право.