Конгломерат - Поль-Лу Сулицер

Утром были сделаны первые шаги в рамках программы борьбы с голодом. Речь шла о взимании налога с огромных прибылей, полученных в результате глобализации. С прибылей, которые, что бы там ни говорили о нестабильности роста, у богатейших людей планеты продолжали увеличиваться, в то время как состояние обездоленных ухудшалось с каждым днем.

На этот раз сильные мира сего собирались предпринять серьезные меры, особенно принимая во внимание го, что каждые четыре секунды на планете умирал ребенок, что практически три миллиарда людей жили менее чем на 700 долларов в год, что всего лишь несколько государств Северной Европы выделяли 0,7 процента своего национального богатства на развитие стран третьего мира, нужны были решительные действия.

Поэтому было решено поднять долю до 50 миллиардов долларов, посчитав ее разумной и практически ничтожной по сравнению с 8 тысячами миллиардов долларов объема международной торговли. Стратегическая линия была определена, осталось лишь разработать конкретные меры и оговорить условия.

Речь шла не о знаменитом налоге Тобина {3} на международные финансовые сделки, но принцип идеи был такой же — принцип Робин Туда, согласно которому богатых принуждают помогать бедным.

Список мер, оглашенный этим утром на заседании ООН в Нью-Йорке, несколько напоминал утопию. Однако немало наблюдателей из западных стран буквально аплодировали ему, задавая себе вопрос, какого черта не додумались до этого раньше. Итак, был поднят вопрос о мировой лотерее, выигрыши которой будут направлены на борьбу со СПИДом. Далее, этот планетарный налог коснется предприятий тяжелой промышленности, загрязняющих атмосферу и способствующих глобальному потеплению. Также предложили облагать налогом воздушные перевозки, в результате которых в атмосферу выбрасываются вредные вещества, международные процветающие фирмы и крупнейшие финансовые сделки. Одним из ключевых пунктов был налог на вооружение, составляющий около 5 миллиардов в год.

Все это более или менее можно было бы превратить в реальность, если бы Соединенные Штаты согласились принять правила игры — если весь этот план по спасению половины человечества можно сравнить с игрой.

В таком вот контексте сторонник биотехнологии Ханс Баал выступал перед своими коллегами на тему вечного вопроса Европы: разрешить ли на своей территории генетически модифицированные продукты?

Аргументируя свою речь, нидерландский эксперт использовал все свои познания в области риторики и диалектики, а также мастерство парадокса. Выросший в протестантской среде Амстердама, в семье банкиров и пасторов, Ханс Баал прагматически относился к реальности, основываясь на синтезе общих интересов. Важный момент: он любил деньги так, как некоторые любят алкоголь, то есть чрезмерно. Он был примером умеренности, поднимая бокал один раз в году за здоровье королей Оранжевого государства, но имел безграничную страсть к звенящим монетам и шелестящим купюрам, происхождение которых его не интересовало.

Доклад Ханса Баала блестяще разгромил речь, произнесенную в Нью-Йорке на тему проблемы голода и медленных действий по его устранению. Его слова были встречены кивками согласия — ведь присутствующие, хоть и хорошо знали Баала, все же не могли предвидеть, на каком этапе общий интерес уступит место интересу личному.

Словно догадываясь о ностальгических настроениях членов комитета, многие из которых работали в нем уже тридцать лет, Ханс Баал провел короткий, но поучительный урок истории, посвященный славной «зеленой» Европе.

— Вспомните, откуда мы пришли, — произнес голландец, издали подбираясь к своей цели.

— После войны Европа по сравнению с Соединенными Штатами была аграрным карликом. Затем мы и наши французские друзья приняли план Маршалла, вывели на поля трактора вместо коров, потом пестициды и инсектициды, которые позволили увеличить сбор урожая, и в результате в семидесятые годы сами обеспечивали себя сельскохозяйственной продукцией. Да что я говорю, мы были уже в состоянии экспортировать зерно. И в Вашингтоне были удивлены, что наше и их зерно конкурирует на рынке Магриба и даже бывшего Советского Союза.

— К чему вы клоните, дорогой коллега? — нетерпеливо спросил представитель Люксембурга. Он нервно крутил в руках мобильный телефон, словно ожидая звонка, который освободил бы его от выслушивания речи, достойной по продолжительности выступления Фиделя Кастро.

— Не прерывайте меня, дорогой Лукас, — я подхожу к главному.

Затем он вспомнил об эпохе американо-европейского противостояния, о войне субсидий, дуэли за шефство над Ближним Востоком, трениях в рамках Всемирной торговой организации в поисках правил игры, устраивающих обе стороны. Баал говорил также о миллиардере Жане Батисте Думене, с которым комитет бесчисленное количество раз договаривался о предоставлении несчастным изголодавшимся русским масла, мяса и молока. О вскрытии огромных складов зерна и молока, созданных в римском Колизее, с целью облегчения нищеты.

— Мы не забыли обо всем этом, — сказал итальянский делегат, которого тоже раздражала продолжительная речь Баала.

Уроженец Милана переживал за свою команду, которая встречалась сегодня с клубом «Roma», а у его ломбардцев было мало шансов. Он с нетерпением ждал, когда Ханс Баал закончит свое выступление, чтобы посмотреть матч и поддержать любимую команду.

— Хорошо, — сказал Ханс Баал. — Сражения прошлого закалили нас, европейцев, в боях с самонадеянными попытками американских друзей единолично захватить мировую торговлю. Как вам известно, администрации Рейгана, Буша-отца, а теперь и Буша-сына всегда отличались ярым либерализмом. Без сомнения, можно не ждать от Вашингтона участия в программах помощи и, более того, в проектах по взиманию всемирного налога со своих же прибылей, коммерческих сделок, вооружения и вредных выбросов в атмосферу.

— Зато, — объявил Ханс Баал, вызвав вздох облегчения в рядах комитета, поскольку было очевидно, что он подходит к главной мысли своей речи, — мы не можем не обращать внимания на те огромные достижения, которых добиваются американцы в области растительной и животной генетики.

Речь нидерландца набирала обороты, но никому не пришло в голову остановить его, сказать, что американцы редко делают что-то ко всеобщей выгоде и их исследования преследуют только одну цель — make money {4}.

— Эти исследования, потребовавшие вложения сотен миллионов долларов, похоже, достигли желаемого результата. Скажу конкретнее. Этим новым зернам нужны новые земли для испытаний. Поэтому, в условиях элементарной предосторожности, я предлагаю дать зеленый свет некоторым американским исследованиям, посвященным ГМО, на территории стран Европейского Союза. В 1998 году мы уже разрешали проводить испытания генетически модифицированного маиса. Я предлагаю расширить возможности доступа модифицированным растениям с огромным потенциалом, я говорю о маисе-103 «Mosampino».

Так как Ханс Баал никогда не скрывал своего состояния, каждый присутствующий в зале решил, что эта пламенная речь очень хорошо оплачена представителями «Mosampino» и других фирм, занимающихся разведением генетически модифицированных семян.

В Комитете по регулированию в области аграрной промышленности было весьма занятно отгадывать, кто за кем стоял. У каждого делегата был один или несколько лоббистов, и каждый весьма куртуазно обращался с остальными, применяя различные приемы поведения в зависимости от ситуации. Так, например, Ханс Баал был представителем заокеанских компаний, занимающихся ГМО, немецкий делегат — агрохимических рейнских фирм, а французский — агропромышленников своей страны.

— Вы хотите сказать, дорогой друг, — начал британский делегат, — что, открыв двери американцам с их ГМО, мы привлечем их к участию в мировой борьбе с бедностью?

— Конечно! Как только процесс акклиматизации ГМО пройдет у нас, нам ничто не сможет помешать использовать эти новые семена, чтобы ускорить рост сельского хозяйства бедных стран.

— Да, верно, — отозвался французский делегат. — Но тогда мы увеличим зависимость этой части мира от Запада. А это уже нельзя назвать независимым развитием, — сказал он с сожалением.

— Но зато они сразу, без переходного этапа, от архаичного сельского хозяйства перейдут к суперсовременному. Зачем разводить мулов, когда существует самолет?

Аргумент вызвал улыбки. Каждый мельком взглянул на электронные часы на стене, которые показывали уже почти семь часов вечера.

— Перейдем к голосованию, — произнес генеральный секретарь. — Достаточно будет просто мнения большинства.

С этого момента дело пошло быстро. Десять минут спустя Ханс Баал без боя собрал плоды своих ораторских усилий. Было принято решение о внедрении ГМО на территорию Европейского Союза. Для начала это будут семена маиса и сои. Зерно пойдет вторым этапом.