Кукушата Мидвича - Джон Уиндем

— Но я смогу сделать это, только дезертировав из армии.

— Тогда увозите Ферелин. Она уже в течение нескольких недель пытается найти выход из создавшейся ситуации, и вы должны ей в этом помочь.

Алан медленно произнес:

— Я вижу, вы требуете от меня решительных действий.

— А как иначе? И не переживайте так, по большому счету ребенок ведь не ваш.

Алан что-то промычал в поисках подходящего ответа.

Зеллаби продолжал:

— Это также и не ее ребенок. Если бы Ферелин, как и другие женщины, не была против воли втянута в эту авантюру, я не стал бы об этом даже говорить.

Учтите, ваш Ребенок не имеет с вами ничего общего, лишь неведомая сила вынуждает Ферелин нянчить его. Даже Уиллерс не оспаривает тот факт, что отличительные признаки мидвичских Детей не свойственны ни одной земной расе. Нам не известно, кто они, хотя определить процесс их появления мы можем — как и наши предки, Дети явились результатом генезиса, развития, только это развитие было инициировано таинственной внешней силой. Все Дети — пришельцы. Кукушата. Кукушка отложила шестьдесят одно яйцо. Так получилось, что она избрала наше гнездо, человеческое. Почему? Это не столь важно. Гораздо интереснее вопрос, что станет делать птенец? Мой ответ — его поведение, основанное на инстинкте самосохранения, будет характеризоваться агрессивностью и жестокостью. События, происшедшие со дня рождения Детей, пока лишь подтверждают мое мнение.

Алан покраснел от волнения.

— Вы действительно считаете, что аналогия с кукушатами уместна?

— Я готов голову дать на отсечение, что нам их подбросили.

На некоторое время в беседке повисла тишина. Зеллаби неподвижно застыл в своем кресле, Алан стоял, задумчиво устремив взгляд вдаль. Молчание было напряженным: Наконец юноша не выдержал:

— Ладно. Большинство надеется, что в один прекрасный день все образуется само по себе. До сегодняшнего вечера я относил себя к их числу. Сейчас вижу, что это заблуждение. Но позвольте спросить, каким вы видите дальнейшее развитие событий?

— Могу утверждать лишь одно — ничего хорошего оно нам не сулит. Кукушки выживают за счет наглости и бесцеремонности.

Вот почему я и хочу, чтобы вы с Ферелин оказались подальше отсюда. Увезите ее, чего бы это ни стоило. Заставьте ее забыть обо всем, вернуться к нормальной жизни. Это нелегко, но было бы стократ труднее, будь ребенок ее собственный.

Алан нахмурился.

— Вы предлагаете мне сразиться с материнским инстинктом? Вы же не станете отрицать, что Ферелин привязана к Ребенку?

—. Так и должно быть. Бедная пеночка потому и выбивается из сил, пытаясь прокормить прожорливых кукушат, что эксплуатируется ее инстинкт материнства. Наличие этого инстинкта обязательно для продолжения рода, это несомненно. Но — в животном мире. Люди же не должны быть обмануты чувством ложного материнства.

— А как бы вы поступили, будь у Анджелы такой же Ребенок?

— Так же, как сейчас советую поступить вам. Увез бы Анджелу из Мидвича, продал дом; словом, разорвал бы все нити, связывающие ее с этим проклятым местом. Я не против и сейчас поступить так, хоть она и не вовлечена в эту историю. Но подожду: все зависит от того, как повернутся события. Я не слишком верю в чудеса, тем не менее потенциальные возможности Детей могут таить многое. Так что чем скорее вы увезете Ферелин, тем лучше.

Мне не хотелось бы говорить с ней об этом. Во-первых, это ваше личное дело, во-вторых, возможно, предрекая сейчас всяческие страсти-мордасти, я окажусь неправ. Однако если вам трудно решиться на разговор с Ферелин, я и Анджела готовы помочь.

— Надеюсь, это не понадобится. Для того, чтобы начать действовать, мне нужен был толчок. Сегодня я получил его. Я улажу вопрос с Ферелин.

Они продолжали сидеть в молчании, размышляя каждый о своем.

Алан испытывал огромное облегчение — его смутные предчувствия и опасения наконец-то приняли осязаемую форму, возник план конкретных действий. Беседа с тестем произвела на него сильное впечатление. Тот, словно волшебник, ответил разом на все вопросы, мучившие юношу. Алан хотел было возобновить разговор, но тут увидел Анджелу, пересекающую лужайку.

Она опустилась в кресло рядом с мужем и попросила сигарету, Зеллаби протянул ей пачку.

Некоторое время мужчины наблюдали за тем, как она нервно затягивается.

— Что-то не так? — спросил Зеллаби.

— Я еще не уверена в этом. Только что звонила Маргарет Хексби. Она уехала.

Брови Зеллаби взметнулись.

— Ты имеешь в виду, из Мидвича? — Да, она говорила из Лондона.

— Ум-гу, — сказал Зеллаби и задумался. Алан спросил, кто такая Маргарет Хексби.

— Прошу прощения. Вы с ней не встречались. Одна из бывших сотрудниц Кримма. Очень талантлива, насколько я поняла… Доктор Маргарет Хексби из Лондона.

— Одна из них? — поинтересовался Алан.

— Из самых «обиженных», — ответила Анджела. — Так сказать, решила покончить с этим делом и уехала, оставив Ребенка на попечение Мидвича. А для официального заявления посчитала меня самым подходящим человеком и просила все уладить.

— Где Ребенок теперь?

— Там же, в доме миссис Дори.

— Так что, она просто взяла и ушла?

— Вот именно. И миссис Дори еще об этом не знает. Вот мне и придется пойти и все ей рассказать.

— Не хотел бы я оказаться в такой ситуации, — сказал Зеллаби. — Могу представить, каково женщинам, которым оставляют своих детишек эти кукушки. Они вполне способны вышвырнуть их на улицу, пока девушки с фермы не смотались из Мидвича, как Хаксби. Может, подождать возвращения Кримма? В конце концов, Мидвич не обязан нести ответственности за этих женщин. Да и одуматься она может. Алан покачал головой.

— Сомнительно, по крайней мере касательно этой мадам. Она прекрасно отдает себе отчет в своих действиях. Ее линия поведения и отношение к своему положению — она сама в Мидвич не просилась, ее сюда направили. Отправь ее, к примеру, в район, зараженный желтой лихорадкой и работодатель нес бы ответственность за все осложнения, могущие возникнуть по ходу дела. А так, она оказалась здесь и пришла к выводу — выпутывайтесь, дескать, сами.

— Хм, — сказал Зеллаби. — Однако высшие круги могут не принять и не понять такого сопротивления…

— Тем не менее, это ее решение. Она оставляет Ребенка, потому что считает себя не более ответственной за него, чем если бы его подбросили к ее двери. Отсюда вывод — нечего из-за этого ломать себе жизнь, бросать работу, науку и заниматься детскими пеленками. Она говорит, что даже не хочет знать, кто виноват: Мидвич или Ферма, это не ее дело. Она даже пенса не заплатит, пока соответствующие инстанции не заставят. И тогда миссис Дорри или другая добрая душа, которая приютит ребенка, будет регулярно получать два фунта в неделю.

— Пожалуй, что так, моя дорогая. Она все продумала. И это следовало предусмотреть. Я считаю, что ответственность за Детей должна быть установлена законом. Так что — привлекать ее к суду?

— Кто знает? Но она, пожалуй, предусмотрела и такую возможность. И если процесс все же состоится, она так просто не сдастся. Медицинское освидетельствование установит, что в роли матери ей довелось быть не по своей воле. Отсюда — никакой ответственности она не несет. Вот так. Ну, а не получится так, она сама возбудит дело за нанесение оскорбления и причинение ущерба.

— Будет довольно забавно.

— Впрочем, она полагает, что дело до суда не дойдет.

— И в этом она права, — согласился Зеллаби. — Мы делали и делаем все возможное, чтобы сохранить нашу историю в тайне. А процесс такого толка соберет журналистскую шушеру со всего мира. Бедняга Кримм и полковник Бернард. Интересно, хватит ли их власти теперь? Зеллаби задумался.

— Дорогая, я только что говорил с Аланом о возможности увезти отсюда Ферелин. При нынешнем положении это просто необходимо ускорить. Пройдет не так много времени, и о поступке Маргарет Хаксби станет известно всему городу и ее примеру последуют многие.

— Кто-то и вправду последует, — согласилась Анджела.

— Надо подумать, что можно сделать, чтобы это предотвратить. Как думаешь?

— Вмешается общественное мнение.

— Дело не в общественности, дорогая. А если вдруг выяснится, что Дети не желают оставаться в Мидвиче одни, как не желают покидать его?

— Ты, похоже, впрямь в этом уверен.

— Не знаю. Я только пытаюсь представить себя на их месте. Они должны стараться всячески противостоять дискомфорту и противодействовать снижению внимания родителей по отношению к ним. И совсем не обязательно быть кукушонком, чтобы осознавать такую необходимость. Это всего лишь предположение, но стоит того, чтобы призадуматься.

— Как бы то ни было, а Ферелин лучше подальше уехать из Мидвича, — сказала Анджела. — Пусть попробует уехать недели на две-три, а там посмотрим, — обратилась она к Алану.