Варела - Игорь Валентинович Денисенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Илья недоуменно дернул седыми бровями.
— Бежал как трус. Сдал смену, пришедшей утром техничке и убежал на занятия в институт. Никому ничего не сказал о двоих в подвале за решеткой.
— Что было потом?
— Умерли они оба, и как я потом узнавал, в один день. Девочку отдали в детский дом для неполноценных, поскольку говорить она не говорила совсем. А медведя отдали в местный цирк. Дрессировки он не поддавался, Рычал и стонал двое суток, ничего не ел. А потом умер. Девочку тоже нашли утром мертвой в кроватке. Она лежала в позе эмбриона, поджав под себя ноги. А на лице было неописуемое выражение жуткой боли и страдания. Я так думаю, зря их разлучили, это был симбиот..
— Засиделся я у тебя Илья, спасибо тебе за всё. Пора мне домой. Там Ольга меня оплакивает, дети на похороны собираются, а я тут сижу…
Закончил я говорить, и поднялся с табуретки.
* * *
Занятное было дело с Машей и Медведем, как назвал его для себя Краевский, аналогия сама собой напросилась. В деле было указано, что медведь был какой-то помесью бурого и гималайского. А с девочкой полная неопределенность. Ребенок не истощен, не заброшен, а наоборот аккуратно и чисто одет, а вот родители не нашлись… На русском не говорила, и вообще не говорила. Хотя первичный медицинский осмотр нарушений не выявил. Вскрытие же показало огромную раковую опухоль в брюшной полости с метастазами по всем органам. Медведь, же помер от невыясненных причин. Его понятное дело, никто не вскрывал.
Сергей отхлебнул кофе и посмотрел на часы. Время восемь. Звонить ещё можно, не поздно. Звонить по телефону он собирался не домой, а Павлу Сергеевичу Афанасьеву. Во-первых, сообщить о смерти Колдуна, а во-вторых, и оно же все-таки во-первых, ему жутко хотелось узнать у очевидца тех событий, как Кудряшов избавился от наваждения с проклятым рублем? Рубль лежал в конвертике перед Краевским на столе, и у лейтенанта крайне чесалось, вытащить его из конверта и повертеть в руках. Прям, до жути хотелось. Не только подержать, но оттереть черную патину, чтобы заблестел и радовал глаз. Вот, же напасть! Сергей к рублю специально не прикасался. Боялся, что вместо того, чтобы убрать его с глаз долой в сейф, он не удержится, а вытащит, чтобы пощупать. Ощутить холодный металл, кончиками пальцев. И Краевский не выдержал, набрал номер. Телефон ответил сразу, словно был у хозяина в руках.
— Слушаю, — сухо треснуло в трубке.
— Добрый вечер Павел Сергеевич, вас беспокоит лейтенант Краевский.
— К-хы, — хмыкнуло в трубке, — беспокоит меня запор и бессонница, а лейтенант Краевский мне звонит как слышу… У тебя ко мне вопросы, как понимаю?
— Да, Павел Сергеевич, есть вопросы, конечно, — смутился Сергей, — но есть и новости. Колдун умер…
— Как умер? Убит, при задержании? — всполошились в трубке.
— Нет. Просто умер. Причины покажет вскрытие. Он сейчас в городском морге…
— Понятно, — холодно отозвался Афанасьев, — Только непонятно какие теперь могут быть вопросы?
— Да, вопрос, честно, говоря, один, — замялся Краевский.
— Ну, если один, то спрашивай.
— Каким образом Кудряшову удалось избавиться от наваждения проклятого рубля?
— Дела забытых лет…, - разочаровано отозвался Павел Сергеевич, — Очень просто. Помогли Кудряшову избавиться. По моему заказу был изготовлен специальный заговоренный конверт, в который рубль поместили. И крайне не рекомендовали говорить про предмет проклятый. Несчастливый и только. Он так и в деле, по-моему, проходил, как «несчастливый рубль».
— Спасибо за ответ, — произнес лейтенант, и обнаружил, что в трубке уже короткие гудки.
Да и ладно! С легким сердцем он без опаски взял со стола конверт с рублем и положил в сейф.
* * *
Потерянность, вот, наверное, что ощущала та девочка, оказавшись в нашем мире. Я это ощутил сполна, когда, переместившись на дачу свояка, жену там не обнаружил. Где? Куда она могла уйти? Скорее всего, вернулась домой, в нашу квартиру. Меня нет, преследовать её никто не будет. Портал, чтобы попасть домой, никак не открывался. Даже не представлял, что такое может быть? Я ведь уже почти поверил в своё всемогущество, когда разом шагнул из морга в дом векхтера. И тут заметался как тигр в клетке, не зная, что предпринять. Потом успокоился. Переоделся в свою одежду, которая тут на даче была. Одиннадцать часов вечера. Автобусы уже не ходят, но промедление смерти подобно. Думать о том, что Оля сейчас сидит и плачет одна, в пустой квартире, было для меня невыносимо. Пойду пешком, как есть. Пусть в два часа ночи дома окажусь, но все равно лучше, чем … Всё меньше будет плакать. И я пошел. Бодро хлюпая ногами по мутным лужам, и ориентируясь по темнеющим в ночи заборам.
Вот уже виднелась освещенная асфальтированная трасса, а там остановка, и если не автобус, то можно поймать частника. Денег нет, но хоть до города подкинет.
Добежал до остановки, а там четверо. Они мне издалека не понравились. Пьяные. Стоят. Шатаются. Ловят попутку. С такими соседями, вряд ли кто остановится подобрать.
— Э! — произнес один из четверых, увидев меня, — Закурить будет?
— Не будет. Не курю, — коротко ответил я.
— А ты чо дерзкий такой? — вступился другой.
Я промолчал.
— Да, подожди…, - прервал третий, — Мужик нормальный. Он нам сейчас на литрушку подкинет. Да? Дяхан? Подкинешь?
Я ощутил закипающую внутри злость и покалывание в кончиках пальцев в руках.
— Отчаянные вы парни, как посмотрю, — зло ответил я, — вы в Кандагаре свининой не торговали?
— Чо?
— Не чо, а что… Стой на месте, пока в луже не утонул! — рявкнул я, и вытянув вперед правую руку, провел в воздухе указательным пальцем круг над широкой но мелкой луже на асфальте.
— Ах! Ты! — сказал первый, замахиваясь, и шагнул вперед, наступая на лужу. И тут же ушел в неё с головой. Двое товарищей по инерции последовали за ним. И через секунду уже вынырнули, кашляя и отплевываясь. Четвертый компаньон стоял, прислонившись плечом к стеклянной стенке автобусной остановки, и отрешенно наблюдал за водными процедурами собутыльников.
Когда им надоест купаться, я ждать не стал, а быстрым шагом пошел по
