Школа хороших матерей - Джессамин Чан

Она, как граблями, проходит пальцами по жестким волосам на его животе. Его огромный член внушает ей страх. Она никогда не видела своими глазами члена таких размеров. Только его кончик умещается у нее во рту.

Когда Уилл находит презерватив, они предпринимают первую из многих попыток найти лучшую позицию. Они пробуют Фриду сверху, Фриду на коленях, Фриду на спине, ее ноги на плечах Уилла. Ее смущают ограничения собственного миниатюрного девичьего тела. Чтобы войти в нее, требуется целая горка лубриканта, выдавленная сначала на ладонь, и несколько выдохов полной грудью, его член — не третья нога, а рука, целая рука, по локоть уходящая в нее.

— У меня такое чувство, будто мой член дошел до твоего черепа, — говорит Уилл, улыбаясь своему везению. — Боже мой, ты такая тесная, охереть можно.

«Ты сложена как двенадцатилетняя девчонка, — говорил ей Гаст. — Ты теснее Сюзанны».

Фрида обхватывает ногами поясницу Уилла. Она помнит руки в больнице. Пять различных рук за тридцать четыре часа: три врача-ординатора, два акушера. Ее мучители. Их руки заходили внутрь, вверх, шарили внутри, проверяли положение головки плода. Против воли Гаста ей сделали эпидуральную анестезию на пятнадцатом часу. На тридцать втором часу ей сказали, что можно тужиться. Два часа спустя головка ребенка оставалась в том же месте. Никакого прогресса, сказали они. Частота сердцебиений ребенка падает. Появились еще доктора и медсестры. Ее тело при продолжающихся схватках быстро перенесли в операционную, где ее ждала дюжина человек в масках. Кто-то пристегнул ей руки к столу. Кто-то установил над ней голубую занавеску. Ее тело стало стерильным полем.

Свет был невыносимо ярким. Анестезиолога она возненавидела. «Вы это чувствуете?» Прикосновение к щеке. «А это?» Прикосновение к животу. «Нет? Хорошо».

— Детка, ты в порядке? — спрашивает Уилл.

— Продолжай.

Доктора разговаривали о кино, которое недавно смотрели. Она слушала, как звякают их инструменты. Гаст сидел у ее головы, он онемел от усталости, не смотрел на нее. Она сказала ему, что должна была попробовать еще, посильнее. Ждала, что он скажет: «Нет, не должна», — назовет ее храброй. Кто-то положил руки на ее плечи. Ей нравился хрипловатый голос этого человека, спокойная тяжесть его рук. Она на все была готова ради него. Он продолжал прикасаться к ней, гладил ее волосы. Потом сказал: «Вы сейчас почувствуете небольшое давление».

* * *

Фрида прикрывает глаза козырьком ладони и смотрит на эркерное окно Гаста и Сюзанны. Она пришла на двадцать минут раньше назначенного. В прошлом году они купили просторный кондоминиум в нескольких кварталах от Музея искусств на недавно облагороженном участке Спринг-гардена. Сюзанна родилась в семье «старых денег» в Виргинии. За кондоминиум наличными заплатили ее родители и к тому же дали ей ежемесячное содержание. Каждый раз, приходя к ним, Фрида не может воздержаться от сравнений. В их доме в изобилии естественный свет и высокие потолки, в каждой комнате марокканские ковры. Несколько диванов, обитых бархатом темно-синего цвета. Растения на каждом подоконнике, вазы со свежими цветами на антикварных деревянных столиках. Картины, писанные друзьями Сюзанны, мебель, передававшаяся из поколения в поколение. Фрида в порядке самоистязания просматривает по вечерам последние посты Сюзанны в «Инстаграме». Она видит своего прекрасного щекастого ребеночка на покрывале из овечьей шерсти или дизайнерских одеяльцах, идеально подходящих к интерьеру комнаты.

Социальная работница опаздывает на четыре минуты, потом на пять, потом на девять, потом на двенадцать. Сегодня утром социальная работница увидит, что в доме Гаста и Сюзанны всегда безукоризненно чисто. Она не узнает, что к ним раз в неделю приходит уборщица.

Гаст вчера отправил ей эсэмэску, сообщил: Сюзанна извиняется, что не сможет присутствовать — она на ретрите в Беркширских горах. Она просит передать слова любви и поддержки Фриде. «У тебя получится», — отправила сообщение Сюзанна.

Фрида проверяет свое отражение в стекле автомобильного окна. В фильмах про матерей, ищущих искупления, плохие матери такие героини, прячут свои пороки под скромными шелковыми блузочками, заправленными в безвкусные юбки. Они носят туфли на низком каблуке и телесного цвета колготки. Фрида одета в серую шелковую блузку без рукавов, кардиган с воротником, отделанным блестками, черную юбку до колен, туфли на низких шпильках. Челка у нее аккуратно выровнена, накрасилась она скромно, волосы пригладила и собрала в низкий хвостик. У нее целомудренный и безобидный вид женщины среднего возраста, то ли воспитательницы из детского сада, то ли матери-домохозяйки, считающей минет необходимым злом.

Продолжительное общение, говорит социальная работница. Час игры и разговоров. Фрида не может оставаться с Гарриет наедине, не может вывести ее на улицу, не может принести ей подарок. Социальная работница будет обеспечивать физическую и эмоциональную безопасность ребенка.

Фрида чувствует прикосновение к своему плечу.

— Доброе утро, миз Лью.

Социальная работница снимает зеркальные солнцезащитные очки. У нее великолепно здоровый вид. Бледно-розовое платье подчеркивает медную кожу, красоту обнаженных рук и осиную талию. На ногах лодочки из лакированной кожи телесного цвета.

Они обмениваются любезностями, перекидываются словами о погоде — день сегодня солнечный и сухой, температура почти восемьдесят пять[4]. Социальная работница чуть не сто лет нарезала тут круги, пока не нашла место для парковки, да и то в четырех кварталах.

— В этот район я почти не приезжаю.

Фрида спрашивает, не получит ли она с Гарриет немного дополнительного времени — ведь начинают они позже.

— Вы сказали, у нас будет час.

— Я не могу передвинуть другие встречи.

Во второй раз Фрида не спрашивает. У двери она предлагает воспользоваться своим ключом, но социальная работница говорит «нет». Она звонит в квартиру 3F. Наверху социальная работница просит Фриду подождать за дверью, пока она не поговорит с Гастом.

Фрида достает телефон. Они опаздывают уже на восемнадцать минут. Она надеется, что Гаст подготовил Гарриет. «Дело не в том, что мамочка не хочет побыть с тобой подольше. Дело не в том, что мамочка не хочет приносить тебе подарков. Все это для мамочки лишено смысла». Вероятно, и для Гарриет тоже. Гарриет думает, что маме дали тайм-аут. Социальная работница попросила Гаста объяснить это дочери понятным для нее языком. Не имеет значения, сказала социальная работница, что Гаст и Сюзанна не устраивают тайм-ауты[5] для ребенка. Гарриет так или иначе поймет, в чем суть.

Фрида прижимает ухо к двери. Она слышит, что социальная работница возится с камерой. Гарриет хнычет. Гаст пытается ее успокоить, говорит, чтобы не боялась.

— Тебе нечего бояться, — говорит Гаст. — Это только мамочка. Миз Торрес и мамочка.

Фрида не хочет, чтобы между их именами устанавливалась связь. Она не хочет быть здесь с сопровождением. Когда Гаст открывает дверь, социальная работница стоит