Лагерь живых - Николай Берг

Пыхтя, начинаем расставлять удобнее наставленную абы как мебель.

— А чем он так хорош-то оказался?

— Он умел в любых самых гадких условиях найти жратву и устроить удобный ночлег. За что его товарищи и ценили.

— Немудрено. Хотя вот сейчас токо бы прилечь. После морга-то тут куда как здорово, это вашим братом верно сказано было.

— Вас хоть покормили?

— Ага. Куриным супом, представляете? Это ж какая прелесть, если подумать! Картошечка, морковочка, риса чутка — и курицы здоровенный кусище, мягчайший! Петрушкой посыпано, укропчиком! Душистое все, чуть не расплакался. И потом макароны с тертым сыром и соусом! И кисель вишневый! От аромата нос винтом закрутился!

— Да вы ж уже «роллтона» сегодня хотели?

— Э, роллтон по сравнению с грамотно и душевно приготовленной пищей — ничто и звать никак. От безысходности «роллтон»-то. Все-таки жидкое и горячее…

— Во! Братец, слушай, что умные люди говорят!

— Слушал уже, несколько дней. Токо не верю ни единому слову, ибо воистину харчевался Семен Семеныч в шавермячных и фэтсфудах[18], и в прочих богомерзких и отвратных зело местах.

— А куда денешься? Кушинькать-то хочется. А у нас тут не Европы, на каждом шагу ресторанов нету, — неожиданно начинает оправдываться матерый дальнобойщик.

— Истинно, истинно говорю вам, чада мои, — отверзши уста свои на шаурму совершают человецы смертный грех! — пророческим голосом продолжает братец.

— Эко на тебя накатило!

— Дык меня в больнице пару раз за священнослужителя приняли, вот и вошел в роль, — покидает наконец образ проповедника мой родственник.

— Стричься надо чаще и лицо делать попроще. А то отрастил конскую гриву, хоть косички заплетай! — пытаюсь я поставить его на надлежащее место.

— Дык косички как-то не в дугу.

— Почему? Вон гусарам было положено по три косички носить — две на висках и одну на затылке. А без косичек и не гусар, значит, — поясняет расстилающий простыни Семен Семеныч.

— Ну, так это при царе Горохе было! — возражает занимающийся тем же братец.

— Не фига! Наполеоновские, например, гусары — все с косичками были. И отсутствие косичек было весьма серьезным нарушением формы, традиций и обычаев. Да и у наших-таки тоже многие с косичками щеголяли. Странно, Саше-то откуда это знать, интересно.

— Не, на гусара ваш братец не похож, — отмечает дальнобойщик.

— Почему?

— Долговязый слишком. Таких в уланы брали.

— Это что ж, такой серьезный отбор был?

— А как же. Павловские гвардейцы подбирались все курносые и светловолосые, а измайловцы, наоборот, темные были. С кавалерией — так там еще и по задачам — кирасиры — крупные дядьки в кирасах, да на толстомясых конях — дыхалки хватает на один таранный удар, далеко бежать не могут, зато удар получается страшный. Гусары — мелкие, лошадки тоже мелкие, верткие — эти в разведку и преследовать хороши. Ну а уланы — в пир, мир и в добры люди, да еще и с пиками…

Улан побьет гусара,Драгун побьет улана,Драгуна гренадер штыком достанет,

хе-хе,

А мы закурим трубки,А мы зарядим пушки,А ну, ребята, пли!Господь нас не оставит…

Допеть Семен Семенычу не дает явившийся опер, злой как черт и столь же недовольный.

— Когда вампир кусает человека, тот непременно становится вампиром… Когда зомби кусает человека, тот непременно становится зомби… Так вот, такое ощущение, что людей покусали дебилы…

— Сильное вступление, — одобрительно говорит братец, — а к чему это?

— К тому, что сколько живу, столько убеждаюсь в конечности всего, и лишь глупость людская безгранична! — раздраженно отвечает Дима.

— Ты афоризмами говоришь. Но если, снисходя к нашему интеллекту, это ты к чему? — заинтересовываюсь и я.

— Меня припахали опросить поступивших из крепости раненых. Снять показания. Для разбора полетов. Так вот, этих пострадавших явно кусали дебилы. У меня в голову не помещается, насколько надо быть кретинами, чтоб такое вытворять…

— Давайте-ка сначала наведем порядок, а потом все послушаем, — вмешивается Николаич, и мы возвращаемся к тасканию и перестановке мебели.

Впрочем, создать подобие казармы, составив кровати попарно, повтыкав между ними разнобойные тумбочки, освободив место для стола и стульев — минутное дело. Опыт есть минимум у половины, а неслужившие, как мой братец и Саша, достаточно сообразительны.

— Ну, давайте, Дима, рассказывайте, что там без нас устроили?

— Тогда слушайте. Можете на автомате вставлять после каждого предложения «мать-перемать» — не ошибетесь. Излагать буду по возможности своими словами. Так вот, утром между 8.16 и 8.55 группа подростков из шести человек, несовершеннолетних обоего пола, воспользовалась невнимательностью часовых, несанкционированно проникла на территорию зоопарка. Оказывается, детишки уже второй день туда шастают на зверей посмотреть, заодно они же занимались тем, что дразнили запертых в помещениях за стеклом зомби. Прикольно им, видите ли, было — типа реалити-шоу «За стеклом». Я думал, что хуже быть не может. Оказалось, у меня просто убогая фантазия… В 9.12 туда же вошла группа окончательной зачистки, сформированная из тех самых протестантов, на которых Михайлов жаловался. Всего таковых набралось восемнадцать человек. Михайлов и Охрименко пытались организовать их действия, но были посланы «на хутор бабочек ловить» — это цитата из показаний. После чего артель инвалидов умственного труда хаотично разбрелась по территории, застрелив для начала двух антилоп и козла. Им, видите ли, тоже показалось прикольным козла замочить.

— Время говорить «мать-перемать»?

— Разумеется! Группа подростков услышала выстрелы и решила «помочь»! Открыли для этого дверь павильона, в котором была пара «зомби прикольных». И прямо из Роттердама попали в Попенгаген… Зомби оказались шустерами и погнались резво за своими освободителями. Разумеется, детишки ломанулись на выход, то есть прямо на группу зачистки.

— И нарвались на нестройный и неточный залп?

Мент подозрительно смотрит на братца.

— Это откуда стало известно? Раненые рассказали?

— Просто выбрал самый дурацкий вариант поведения, — пожимает плечами брат.

— Угадали. Этим залпом было ранено трое подростков: девчонка и два парня. То, что тупые дети визжали и верещали на бегу и уже поэтому никак не могли быть зомби, горе-чистильщикам в голову не пришло. Угадаете опять, что дальше было, или мне продолжить?

— Наверное, сейтуация развивалась так: дети и зомби влетели в кучу стрелков, шустеры сцапали первых подвернувшихся и стали драть мясо, остальные частью кинулись наутек, частью устроили неприцельную пальбу в разные стороны… — продолжает братец.

— Вечно вы, лекаря, наперед все знаете… Точно так и вышло. В итоге ранено было еще четверо, да зомби троих искусали. После этого укушенных посадили в карантин, раненых отправили сюда, а в крепости возникла драка между родителями детей и уцелевшими протестантами. Полагаю, что михайловские и гарнизонные приняли тоже участие — протестантам насовали изрядно и оружие изъяли.

— Шустеров кто угомонил?

— Пулеметчик с «Гочкиса»[19]. Одного достал через ограду, второй погнался за убегавшими и был упокоен, когда замешкался перед протокой. Что любопытно, на две движущиеся цели этот мастер потратил четыре патрона.

— Виртуоз прямо. С ранеными нескладуха какая-то — привезли из крепости не семь человек, а одиннадцать. Опять же не все с огнестрелом, а с переломами. В драке пострадали?

— Нет, отступление у них такое бодрое получилось. Поломались, когда в дверцу самодельную кинулись.

— М-да… Надо бы проследить, чтобы эти ранетые иерои кого не покусали — хватит уж дебилов-то.

После наведения порядка в жилье, которое с легкой руки Николаича окрестили «кубриком», самое время железо почистить. Николаич берется за РПД[20], остальные разбирают свои стволы. Чтоб вовсе безоружным не оставаться, и чистят вразнобой — у одного разобран пистолет, а основной ствол в готовности, у другого наоборот. Саша недоуменно спрашивает:

— А мне непонятно, козла-то зачем было убивать? С едой вроде же порядок, задача была простая — зачистить павильоны. Козел-то при чем? И оружие этим недоумкам зачем давали?

— Саша, тебе доводилось заставлять работать человека, над которым у тебя нет власти, а еще он туп и нагл? Тут вариантов токо два: либо замотивировать, что трудно, либо заставить силой — типа избиения по лицу и так далее. Попутно не давать жрать. Но к этому мы еще не пришли, вот и получается, что есть куча горлопанов, всем недовольных, не знающих, как и что делать, да и не хотящих руки пачкать, но критикующих все сделанное другими так, что земля дрожит. И что с ними делать? — начинает объяснять ситуацию «старшой».