Гений поневоле - Тамара Крюкова

— Ты куда? — зевая, произнёс Артём.

— На работу, куда же ещё? Ну ты и здоров спать. Поторопись. Вика уже завтракает.

Артём откинул одеяло и спустил ноги, вслепую нашаривая тапки. Он всё ещё не мог прийти в себя после глубокого сна. Голова была как чугунная. В ванной он долго плескал в лицо холодной водой, чтобы хоть немного отогнать сон, но даже эта процедура не слишком помогла, и он понуро побрёл в свою комнату одеваться. Пока Артём натягивал джинсы и свитер, родители ушли на работу.

Квартира казалась пустой. Вика подозрительно затаилась. Артём зашёл на кухню. Вика завтракала, даже не обернувшись в его сторону, точно он стал привидением.

— Привет, — бросил Артём, но Вика невозмутимо продолжала жевать бутерброд, словно не только ослепла, но и оглохла.

— Я что — стал невидимкой? — хмыкнул он.

— Ты был там, — с укором сказала Вика.

— Где? — Артём сделал вид, что не понял, о чём идёт речь.

— Сам знаешь.

Артём вздохнул. Началось. Мало того, что в голове вместо мозгов войлок, ещё и оправдываться надо. А с какой стати он вообще должен отчитываться? Не дожидаясь ответа брата, Вика продолжала:

— Не вздыхай. Ты думаешь только о себе, эгоист несчастный. А если бы с тобой что-то случилось? Ты ведь обещал.

— А что бы изменилось, если бы ты была рядом? По-твоему, я полный лох, а ты — крутая. Всех сразу раскидаешь и поставишь на своё место.

— Не в этом дело. Эта игра меняет тебя. Ты сам не замечаешь, как становишься другим: замкнутым, злым. Стоит с тобой заговорить на эту тему, как ты кидаешься, будто я тебе враг.

Голос у неё задрожал, и на глазах появились слёзы. Артём растерялся. Он не ожидал такого поворота. Когда-то отец сказал, что не может выносить женских слёз. В то время Артём не воспринял это всерьез, для него женские слезы ничем не отличались от любых других. Только теперь он в полной мере осознал слова отца. Ему почему-то стало ужасно стыдно, хотя он не чувствовал за собой прямой вины. Что такого, если он продолжил игру, не предупредив Вику? Она же ему не нянька. Однако охота грубить пропала. Нельзя же с пренебрежением относиться к человеку, который так искренне переживает за тебя.

Артём тронул Вику за плечо.

— Ну ты чего? Честно говоря, я и не собирался играть. Всё получилось само собой. Хотел заглянуть в интернет, а вместо этого попал в сохранённую игру, как раз туда, где она прервалась, — сам того не желая, он стал оправдываться.

— Вот видишь, эта игра затягивает тебя. Кто-то хочет тебя подчинить своей воле, — с жаром сказала Вика.

Эти слова заставили Артёма взглянуть на сестру другими глазами. Он и сам частенько чувствовал, будто его ведут, заставляя плясать под чужую дудку. Но как об этом могла догадаться Вика? Она ведь ни разу не была в виртуальности и ничего не знает про первую игру.

— Скажи, что было в предыдущей игре? — неожиданно спросила девочка.

Вопрос застал Артёма врасплох. Меньше всего ему хотелось, чтобы она узнала, в чём состояла суть игры и кто был его противником. Нужно было срочно перевести разговор на другую тему.

— Не боишься, что опоздаем? — кивнул он на часы.

Вика глянула на циферблат, и чувство долга сразу же взяло в ней верх над любопытством.

— Ой! Надо выходить, а ты ещё даже не позавтракал, — спохватилась она.

— Сейчас главное — на уроках не заснуть, — улыбнулся Артём, довольный, что удалось увести сестру от опасной темы.

— Сделать кофе? — предложила она.

Вообще-то, кофе в семье пили редко. Софья Петровна считала, что он вреден для растущего организма. Правда, Вика иногда тайком пренебрегала этим запретом. Сейчас был именно такой случай, но Артём отказался.

— Нет. Я вообще не понимаю, как люди пьют эту бурду.

— Зато сразу взбодришься, — сказала Вика.

— Я знаю другое средство для бодрости: остаться дома и отоспаться.

— Но ведь тебя должны спросить по биологии, — напомнила Вика.

— Ну подумаешь, поставит мне биологичка четвёрку или тройку. Какая разница!

— Не понимаю, как ты можешь так наплевательски относиться к учёбе? У тебя и так в четверти троек полный набор. По математике вообще двойка, — покачала головой Вика.

— Не каркай, будет тройка. Кроме того, должны же вы, отличники, блистать на чьём-то сером фоне.

— У тебя всё шуточки, — отмахнулась Вика.

— Никаких шуток. Со следующей четверти я точно возьмусь за ум и стану математическим гением. Хватит в прятки играть.

— Ты правда так решил?

— Честное благородное. А сегодня я сачкану напоследок. Я по биологии ни бум-бум, а читать параграф сейчас всё равно без толку.

Вика заколебалась.

— А что я в школе скажу?

— Да что угодно. Скажи, например, что меня током шарахнуло, — выпалил Артём. Он подумал, что после посещения Эпи это было не далеко от истины, и улыбнулся своей мысли.

— Что ты улыбаешься? Очень весело, да?

— Если хочешь, буду плакать и умолять тебя со слезами. Вик, не грузи, а? Неужели ты хоть раз не можешь что-нибудь соврать? — взмолился Артём.

— Ага, я буду за тебя в школе распинаться, а ты опять к компьютеру припадёшь, — проворчала Вика.

— Торжественно обещаю. Можешь не волноваться. У меня сейчас нет ни сил, ни желания совершать подвиги. Мне бы только до постели доползти! Полцарства отдам и тебя в придачу за пару часов сна, — зевая и потягиваясь, шутливо произнёс Артём.

— Скажу, что у тебя с головой не всё в порядке, — вздохнула Вика и покрутила пальцем возле виска.

— Согласен, только дай поспать.

Вика второпях надела шубу и помчалась в школу, на ходу пытаясь придумать объяснение отсутствию Артёма. Сказать, что у него разболелся живот или голова? А вдруг узнают родители? Станут волноваться. Вика твёрдо верила в истину, что тайное всегда становится явным.

А если сказать, что они потеряли ключи? Нет, в таком случае было бы логичнее ей остаться дома. У неё ни одной спорной оценки — круглая отличница.

«И зачем я только согласилась врать? Влипну из-за него», — сердито подумала она. Однако отступать было поздно.

В это время Артёма меньше всего мучили угрызения совести по поводу пропущенных уроков. Он растянулся на софе и по обыкновению, прежде чем закрыть глаза, мечтательно уставился в потолок, решая, что бы ему хотелось увидеть во сне. Он всегда придумывал для себя начало сна в надежде, что сон потом продлится, как кино. Иногда этот фокус удавался.

Артём мысленно перенёсся в горы. Голые серые скалы были лишены растительности. На безжизненном склоне чёрным зевом открывался вход в просторную пещеру. Каменные своды нависали над ней, охраняя естественное пристанище от непогоды. Возле дальней стены, на подстилке из мха, лежало громадное яйцо. В полумраке пещеры его бока тускло отливали перламутром. Оно казалось гигантской жемчужиной, покоящейся на дорогом тёмно-зелёном бархате.

Артём смежил веки, но вдруг подскочил, словно ошпаренный. Горы, пещера, яйцо — он только что придумал всё это. Более того, он знал, кто должен проклюнуться из перламутрового яйца. К нему вернулась способность фантазировать. Но как? Когда? Почему? Наверняка это случилось у Эпи во время сканирования мозга. Сон как рукой сняло. В Артёма словно влили поток энергии.

Вспомнив о других своих необычайных способностях, Артём поспешно открыл учебник математики, но споткнулся на первом же примере. Он лихорадочно листал учебник, всё больше убеждаясь, что понятия не имеет, как решаются многие задачи. Математика вновь казалась ему китайской грамотой. И тут до него дошло: сначала нужно активировать свои способности. Он сосредоточился и произнёс заветную формулу, но ничего не изменилось. Живительное дарование исчезло без следа. Толковый словарь тоже начисто стёрся из памяти.

«Вот тебе и раз! Только я собирался всех удивить», — разочарованно подумал неудавшийся вундеркинд.

Ещё вчера он изо всех сил стремился избавиться от поразительных способностей, а сегодня сожалел, что они пропали. Впрочем, не один он огорчался по этому поводу.

Джон Рич был обескуражен. Артём Тарасов в очередной раз преподнёс ему сюрприз. Программа, установленная с таким трудом, полетела в пух и прах. Заблокированное творческое воображение вырвалось наружу, уничтожив математический дар. Парень был явно неординарен. Ричу было жаль терять его. С такой фантазией Артём мог бы заменить целый отдел разработчиков новых игр.

Однако времени для сожалений не оставалось. Нужно было срочно искать иной способ вызвать

Артёма в Штаты и изобретать легенду, почему крупнейшая компьютерная фирма обратила на него внимание.

Артём достаточно легко смирился с тем, что ему не суждено стать вундеркиндом. Даже в самых смелых фантазиях он не мог предположить, что где-то далеко, на другом конце земли, кто-то гораздо больше него сокрушается по поводу утраченных им способностей.