PR-проект «Пророк» - Павел Минайлов

Девушки молчали.

— Мало знать себе цену, нужно еще и пользоваться спросом, гласит народная мудрость, — в тон ему ответил Илья.

— Фу, какая гадость, — сказала Марина и отвернулась.

Илья вдруг спохватился, что наговорил лишнего.

— Никто никого не хотел обидеть, — попытался оправдаться он.

— А никто ни на кого не обиделся.

Через несколько дней он заглянул к девчонкам.

— О, Илюша! — радостно встретила его Марина. — Ты-то мне и нужен. Ко мне приезжает мама. Илюш, ты не хочешь зайти сегодня ко мне?

— Тебе нужно ей кого-нибудь показать?

— Да нет, просто так.

— Я, наверное, чего-то не понимаю.

— Ну, просто составь компанию. Мама сварит борщ, испечет пирог…

— И что за пирог?

— А какой ты любишь?

— Я не люблю пироги.

— Ты не знаешь, какие пироги она печет.

— Да нет, спасибо. — Первый визит к Марине не хотелось связывать с ее мамой.

На следующий день Марина сама пришла к нему в кабинет с пакетом. Там были пирожки. Илья их с удовольствием съел и не пошел обедать в столовую.

С появлением девушек Илья все чаще ловил себя на мысли, что тяготится своим нынешним положением. Работа, ставшая рутиной, отсутствие денег, которые можно было бы тратить так, как, судя по рассказам соседок, тратили их знакомые. Обещанные шефом перспективы не казались ближе. Единственное, что ему оставалось, так это усиленно создавать имидж творческого человека, далекого от мыслей о материальном достатке. Он рассказывал соседкам о своих планах, о новых проектах редакции, о глобальных замыслах, которые у него появлялись после чтения какой-нибудь газетной статьи, и в их лице находил благодарную аудиторию. Девушки увлеченно слушали его и относились к его идеям более серьезно, чем он сам.

— Мне кажется, я знаю, по какому признаку можно определить состояние влюбленности, — однажды сообщил он Марине.

— По какому? — Марина с интересом посмотрела на Илью.

— Когда мужчине хочется что-то круто изменить в своей жизни, он скорее всего влюблен.

— А тебе хочется что-то круто изменить?

— Мне всегда хочется, — улыбнулся Илья, — только кого — не знаю.

— Не знаешь? — лукаво улыбнулась в ответ Марина.

Илья часто думал о Марине. Однажды он шел по офисному центру и вдруг заметил ее в самом конце коридора. И хотя до нее было далеко, он уже видел ее глаза — пронзительно голубые, глядящие на него. И все люди, которые были вокруг, сразу стали бестелесными силуэтами и отодвинулись в стороны. Он шел ей навстречу и будто видел перед собой цель в конце пути — ее синие глаза — как единственное четкое изображение в фокусе линзы огромного оптического прибора. Он шел ей навстречу, и луч, соединяющий их зрачки, сокращался.

— Привет, — улыбнулся Илья и прошел мимо.

Потом он часто вспоминал эту картину — восхитительно голубые глаза, немного удивленные и напряженные, будто осознающие важность момента. И ни тени улыбки на лице.

Илья очень обрадовался, заметив однажды на мониторе Марины стихотворные строчки. Марина читала стихи в Интернете. Он решил, что это — свидетельство ее душевности, способности чувствовать и что деньги и работа не испортили ее. И не только деньги и работа, но еще и ее прошлое. А может, и не было никакого прошлого.

В другой раз, прочитав статью о детских домах, Илья рассказал соседкам о своей новой идее. Идея заключалась в том, чтобы создать школу-интернат, которая переросла бы в университетский городок, где учились бы сироты. Илья считал, что, поощряя природный детский интерес к окружающему миру, можно из потенциальных бандитов вырастить великих ученых. И тем самым показать всему миру, как нужно воспитывать детей, и подать пример всем учебным заведениям.

Девушки внимательно его слушали. Катя, казалось, — больше из уважения или чувства такта, Марина как будто загоралась этой идеей.

— Да, — развивала она его идею, — это дело, которому можно посвятить жизнь. И не думать о всех этих жлобах. — Вероятно, она имела в виду окружавших ее людей. — Илюш, ты мог бы написать все это? А я попробую найти деньги.

Илья что-то написал, но к этой теме они больше не возвращались. Вероятно, друзей Марины эта тема не увлекла.

Потом Илья вспоминал фразу: «То, чему можно посвятить жизнь». И ему казалось, это значит, что Марина рвется чему-то посвятить жизнь и что не деньги для нее главное. И это очень нравилось Илье.

X. Экономическая целесообразность (октябрь)

Илье было поручено разработать новый дизайн офиса. Он объехал несколько художественных салонов, но выбрать ничего не решился. Все было слишком дорого. И хотя его американец, Илья был уверен, заплатил бы нужные деньги, но, во-первых, не хотелось слышать его ворчанья, а во-вторых, не хотелось доставлять удовольствие этим хапугам, которые напряженно притворялись искусствоведами. «Пусть дурят новых русских», — думал он.

Как-то в субботу он с другом гулял в небольшом парке у Дома художника возле Крымского моста. Его друг Юра и сам был художником. Вернее, так он себя называл. На самом деле он плел безделушки из кожи. Летом он обычно уезжал в Крым и продавал их там, называя «фенечки». На вырученные деньги он жил в Крыму все лето, а зимой работал на книжном оптовом складе. Илья не знал, что входило там в его обязанности, но судя по частым звонкам на работу и после двух посещений склада, где Юра сидел один, читая какие-то книги, Илья решил, что его друг на работе не делает большей частью ничего.

Юра был человеком-загадкой. Он знал все обо всем. Кажется, не было темы, в которой он был бы некомпетентен. Судя по его рассказам, среди знакомых Юры были и бомжи, и академики, и бандиты, и предприниматели. Он запросто общался — и Илья видел это сам — с любыми людьми, хотя иногда казалось, что Юра — маменькин сынок, которого мама только что покормила манной кашей. Так наивны были иногда его суждения, а реакции на какие-то события или рассказы Ильи — столь непосредственны.

Они болтали ни о чем, куря и попивая пиво, смотрели на странные скульптуры, во множестве стоявшие вдоль дорожек парка.

— Роден бы умер от зависти, не говоря уже о Микеланджело, — смеялся Юра, кивая на одну из скульптур. — Наверное, так выглядела его муза, — улыбался он, глядя на белый булыжник, формы которого отдаленно напоминали женщину.

— Как критик, вы слишком строги, — заметил Илья.

— Если бы я был критиком, я бы не оставил от них камня на камне. Хотя все, конечно, зависит от суммы, — опять пошутил Юра.

Они свернули в сторону крытого вернисажа, где многочисленные Юрины коллеги продавали картины. Прошли между картинами, висевшими с двух сторон, иногда останавливаясь у какой-нибудь из них. Хозяин очередного шедевра оживлялся и начинал расхваливать полотно. Все заканчивалось Юриной критической шуткой, и они шли дальше.

Наконец Илья остановился у каких-то акварелей.

— Надо бы определить уровень цен, — шепнул он Юре. — Извините, сколько стоят эти акварели? — спросил он у бородатого молодого человека, крутившегося возле них.

— Эти — по сто пятьдесят.

— Все?

— Каждая.

— А-а-а… понятно. А сто пятьдесят чего?

— Долларов, конечно.

— А вот эта? — Илья указал на небольшую картину маслом, где была нарисована лодка, в которой сидело несколько человек в средневековых костюмах, где-то вдалеке были видны расплывчатые очертания берега. Он обратил внимание, что несколько минут назад художник показывал ее какому-то человеку через увеличительное стекло.

— Эта — пятьсот.

Илья потерял к картине всякий интерес, но вмешался Юра:

— Простите, это — с рамочкой?

— Да, конечно, — совершенно серьезно ответил торговец.

— А зачем вы показывали ее кому-то через лупу?

— А вы посмотрите, — опять оживился торговец, наводя лупу в антикварной оправе на одну из фигурок. — Видите?

Сквозь лупу фигурка выглядела так же, только немного крупнее.

— Да, конечно вижу, — ответил Юра.

— Ее не стыдно повесить в любой прихожей, посмотрите, какая работа.

— Это как миниатюра? — спросил Юра, сообразив, что через лупу деталь обычной картины выглядела бы как сгусток мазков.

— Да, совершенно верно. Та же техника. Обратите внимание, здесь — пять человечков. — Художник посмотрел на потенциальных покупателей, ожидая реакции. Не дождавшись, он продолжал: — Гораздо выгоднее рисовать по одному человечку на картине, написать пять картин и продать каждую дешевле. Они разойдутся гораздо легче… И значительно выгоднее. А здесь — целых пять человечков на одной картине!

— Угу. Спасибо. Я только хотел узнать, сколько стоит, — попытался закончить разговор Юра.

— Вы подумайте, — не унимался художник. — Значительно выгоднее приобрести эту картину. Вы повесите ее в прихожей…