Анатолий Букреев. Биография величайшего советского альпиниста в воспоминаниях близких - Галина Анатольевна Муленкова

Наконец они прорвались выше Корейского лагеря и теперь преодолевали бесчисленные препятствия на подъеме. Началась работа на маршруте. Впереди была ледовая трещина, потом стенка, которая вела на гребень, и надо занести под скалу четыре 200-метровые бухты корейской пластиковой веревки. На пути к вершине двойке Букреев – Моро предстояло преодолеть бесконечно длинный гребень, в котором возвышалась Аннапурна Фанг высотой 7900 метров. Хорошо подготовленный технически Симоне пойдет первым, а Толя с Димой будут выдавать веревку и надвязывать к концу каждой бухты новую.

Симоне написал в своей книге, как в ночь на 25 декабря 1997 года Букреев разбудил его и поздравил с католическим Рождеством. А утром они втроем преодолели снежный мост через трещину, который вел под восточную стену Фанга. Поднявшись немного, достигли места, где оставили веревки. Симоне пристегнул к поясу конец первой бухты, полез наверх, и когда она закончилась, Толя дал сигнал. Склон становился круче, а итальянец поднимался все выше, и ему уже виделось, что каменная башня на его пути станет последним препятствием на этом отрезке маршрута. Но, заглянув за преграду, Симоне Моро оторопел – за скальным выступом навис гигантский снежно-ледовый карниз.

Высота 6300, снизу сигнализируют о том, что веревка закончилась. Остановившись и закрутив два ледобура, Симоне закрепил веревку. Он видел, как Анатолий двинулся вверх по перилам на жумаре – это зажим для веревки, который альпинисты используют при подъеме. Итальянец описал момент, как, стоя на скальной полке, он снял рюкзак, повесил его на крюк, достал камеру, нажал «rec», но руки мерзли, и он быстро вернул камеру на место. Симоне снова посмотрел туда, где притаилась смертельная опасность. Почему этот карниз до сих пор не оборвался? Ведь огромное количество лавин сошло за время их пребывания под Аннапурной… Расставив силки, гора словно поджидала удобного случая.

И Моро вдруг увидел, как в ледяной толще нависающей над ними погибели возникла трещина. Черной змеей она стремительно поползла вдоль карниза, наметив линию отрыва, страшный грохот заполнил пространство, и Симоне попытался перекричать стихию:

– А-на-то-лий…

Моро писал: он видел, как напарник метнулся в сторону. Вцепившись руками в висевшую поблизости веревку, итальянец попал в мясорубку. Он летел по веревке вниз, как сорвавшийся из-под купола цирка воздушный гимнаст. Его крутило, месило, кидало из стороны в сторону и било о стену. Когда все стихло, Симоне понял, что сидит в снегу, а вокруг – ни одной живой души. Несколько минут назад он был здоров, теперь же один глаз серьезно поврежден, руки сожжены веревкой. На часах в тот момент было 12:36, высота 5300. Выходит, он летел вниз около километра.

Было трудно оправиться от шока. Изодранными до сухожилий руками высвободил запутавшуюся в веревке ногу. Он звал Анатолия и Диму, осматривал лавину и обнаружил яркое пятно, но это был лишь кусок какой-то материи. Симоне осознал, что никого не найдет и что никто не придет к нему на помощь, потому что повару Пурбе они с Толей посоветовали спуститься в селение, пока сами будут совершать восхождение. Моро дошел до палатки, которую покинул несколько часов назад. Это было совсем недавно, но и давно, потому что в той жизни, перечеркнутой грохотом обвала, он был не одинок, а в этой… Один в больших горах не воин.

Где-то под снегом еще могли биться сердца его друзей, но с каждой минутой надежда на то, что они живы, таяла. Лавинщики вывели такую статистику: условно из десяти человек, попавших в лапы снега, через 20 минут выживает половина, а через час живыми находят только 10 процентов из них. Известный американский исследователь лавин Монтгомери Отуотер называл это явление «белым проклятием» и «белой смертью». Он писал, что место битвы всегда выбирает лавина, «но человечество было бы поголовно сумасшедшим, если бы люди не верили в собственную неуязвимость. Снег – это снег, где бы он ни падал, и лавины говорят на всемирном языке насилия».

Как гласит один из законов Гермеса Трисмегиста, жизнь – это движение, а любая остановка – смерть, но смерть только в человеческом понимании, потому что это – переход из одного качества в другое. Каждый из нас, подобно Великому Разуму, мыслями создает свою вселенную и свою реальность. Букреев не имел своей семьи, не привязывался к людям, он шел своим путем, создал свой мир и увидел во сне свою лавину, перечеркнувшую его полет.

Снежная масса растерзала и наполовину раздела Симоне. Молнию на палатке ему удалось расстегнуть зубами. По счастью, здесь была пуховка, а на израненные руки он натянул запасные перчатки. Симоне снова искал глазами признаки жизни на белых склонах, но лавина была необъятной. Как же мы ничтожны перед стихией! Человек может противопоставить ей свою волю и обязан учиться бороться за свою жизнь. Накрутив на запястье веревку, Симоне скатился к началу перил, дерзко ступал по снежным мостам над бездонными трещинами, прыгал с небольших уступов в снег, рискуя сломать конечности. Должно быть, адреналин еще плескался в крови выжившего, и сейчас он ничего не боялся. Так итальянец дошел до Корейского лагеря, и, сделав тысячи мучительных шагов, добрался до лоджии. Он понимал, что в хижине никого нет, но все же стал звать Пурбу. И вдруг кто-то в ответ выкрикнул его имя.

Повар появился с термосом в руках и в сопровождении Сессилии. Он растерянно смотрел на Симоне, искал глазами его спутников. Потом Сессилия перевязала ему руки, а Пурба 15 часов топтал снег, чтобы добраться до селения, где сотрудникам офиса национального парка Аннапурны удалось связаться по рации с офисом в Покхаре, а уже оттуда по телефону связались с Нимой – другом Симоне из Катманду. Тот нашел частный вертолет и спас попавшего в беду альпиниста, который тоже мог остаться в Гималаях навсегда, потому что у него не было никаких средств связи, а путь к спасению был долгим и полным опасностей.

Из Катманду Симоне позвонил Линде Уайли. Он не смог сказать ей всей правды, оставив хоть малую, но надежду – мол, если парни выжили, то в палатке есть газ и еда. Позже он вернулся на вертолете к месту трагедии, но в заснеженной пустыне живых не было. В столице Непала он встретился с Элизабет Хоули – американской журналисткой, которая долгие годы вела гималайские хроники. Она попросила отметить на фотографии Аннапурны