Луи Вутон - Армин Кыомяги

А дальше что? Я помогу гостье издалека загрузить машину продуктами и топливом и, помахав рукой, отправлю домой? Возможно, мы даже неловко обнимемся на прощание, после чего она в свою очередь пригласит меня в гости. Отчужденно вглядываясь в ее черные глаза на плоском, кукольном личике, с которого нереально что-либо считать, я так и не смогу определить, искренне ли она хочет, чтобы я приехал, или это классическое проявление восточной вежливости. Ладно, не важно. Отведя взор, я, очевидно, скажу ей в ответ что-то почти похожее на согласие. Когда она будет медленно выезжать с парковки, наши взгляды еще раз встретятся в зеркале заднего вида. Последний раз. Мы оба будем знать это.

Стоп. Разве так ведут себя два последних на земле человека после преодоления разделяющих их тысяч километров? Может, она, давясь от спешки, жадно проглотит мой ужин, затем сдерет с себя пропыленную одежду и потребует незамедлительного соития, чтобы, не откладывая дела в долгий ящик, начать выполнять, согласно божественным и природным заветам, свой священный долг – плодиться и размножаться. Как, в таком случае, поведу себя я? Рассмотрим варианты. Если она мне понравится, пусть получит то, чего жаждет. Ну, а если не понравится, если произведет отталкивающее впечатление, что тогда? Рвану к Субару и сбегу со своим драгоценным банком спермы хотя бы в Гренландию? Или еще куда-нибудь? Тут главное – трезво оценить ситуацию. Не исключено ведь, что раз в мире остался я и осталась она, то где-либо может оказаться еще кто-то. Я представитель Европы, она – Азии, значит, где-то должны скитаться одинокие представители Африки, Австралии и Америки. И если европеец – мужчина, а азиатка – женщина, то совершенно очевидно, что женщинами должны оказаться и выжившие в Африке, Австралии и Америке. На протяжении сотен лет Европа их всех подряд, скопом и вперемешку использовала, как испытывающий хронический сексуальный голод император использует свой гарем. Перед глазами возникла олимпийская символика – синее кольцо первое и главное, на него покорно нанизаны все остальные. Колечки из пенисов с фруктовым вкусом.

Можно бы взвесить поездку в Африку, туда можно добраться по суше. Прикрыл глаза. На раскаленном песке побережья Дакара стоит высокая, стройная сенегалка, обернутая в пеструю цветастую ткань, слегка шевелящуюся под горячим ветром пустыни. Стоит там, обратив гордый взгляд на море, совершенная в своей восточной женственности. Чего-то ждет. Какого-то знака свыше или фатального явления. Надеваю ей на тонкую руку ридикюль из светлой кожи от Louis Vuitton’а. Она испуганно вздрагивает, подносит сумочку к глазам, рассматривает ее и так, и сяк, нюхает, затем мягко прижимает к щеке и замирает. Ее веки опускаются, в уголках рта рождается нежная, благодарная полуулыбка. Смотрю на них, на африканскую женщину и европейскую сумочку. Да, несколько неожиданная, зато весьма любопытная комбинация. Почему бы и нет.

Поначалу ничего исключать не стоит. Даже Австралию и Америку. Кто знает, вдруг из меня когда-нибудь получится моряк. Построю… Зачем строить? Возьму в яхтенном порту подходящее судно, потренируюсь управляться с парусами в Таллиннской гавани, как было с вождением автомобиля, пусть хоть уйма времени понадобится, и – вперед! За семь земель и семь морей, на поиски своей аборигенки или индианки. Если подойти непредвзято, то я еще достаточно молод и за несколько лет успею посеять свое европеоидное семя на всех частях света.

Подошел к карте и передвинул значки обоих маршрутов вперед на предполагаемую дневную норму пути. Да, начал я все же с Азии. Ближе, да и цвет кожи почти одинаковый. Кроме того, она обещала приехать сама. Моей заботой будет лишь в нужное время расстегнуть молнию на штанах.

8 августа

Решил достойно встретить свою азиатскую гостью. Вызвав в воображении инициалы ее обожаемого бренда (почти случайно и моего тоже), я пустился на поиски. Все хваленое гостеприимство целой Европы лежало теперь на моих еще неокрепших и неопытных плечах. Начал с родного центра. Самозабвенно копался во всех хоть немного обнадеживающих бутиках, не уступая в рвении поднаторевшим в этом деле любителям распродаж «сумасшедших дней». После пары часов бесплодных поисков, сбавил темп. 50 000 квадратных метров торговых площадей Ülemiste впервые серьезно подвели меня. Сумками от Louis Vutton’а здесь и не пахло. Спрашивается, где же логика? Я был возмущен. Налицо явная ошибка в логистической цепочке. Чтобы самый вожделенный на планете бренд не нашел дороги в самый крупный в Эстонии коммерческий центр? Это полнейший капец, что тут еще скажешь.

В качестве закладки краеугольного камня в программу дальнейшей деятельности выпил пива. Затем в охотничьем магазине нашел самый большой топор и сел в машину. Начал со Swissotel’я. В фойе было пусто. Прошел в ресепшн и залез в регистр постояльцев. Меня интересовали женщины в возрасте от 20 до 100. Таких оказалось семь. Поднялся на двадцать третий этаж. В зеркалах лифта отражался поигрывающий новехоньким, еще блестящим от смазки, острым топором неандерталец 21 века, готовый к охоте на радость своему гарему. Бриться надо бы чаще. Подошел к двери. Что-то остановило меня. Постучался. «Housekeeping!». Подергал за ручку, заперто. «I’m coming!», – заорал я не своим, визгливым голосом и ахнул топором точно в десятку. Маленькая, хрупкая, привыкшая к элегантным магнитным карточкам прорезь изумленно заскрипела, после чего все устройство посыпалось на пол. Перед тем, как войти, еще раз вежливо постучался. Пустой стандартный номер гостиницы. На кровати приготовлено платье, красное и невесомое, с глубоким декольте. Размеры дали знать о шикарных бедрах его владелицы. Нашел чемодан, новый и красивый, но, увы, не того производителя, который меня интересовал. Открыл. Белье весьма смелого дизайна, несколько пар симпатичных босоножек, всякая женская дребедень, маленький золотой вибратор – ого! Почувствовал, как сильнее забилось сердце. Нет, ну с такой гостьей я был бы готов иметь дело хоть каждый час. Нетерпеливо толкнул дверь в ванную. А вдруг она там! Свет горит, ванна наполнена нетронутой зеркальной водой, на полу измятый, словно выпавший из беспечных рук глянцевый журнал. Но самой беспечной нет. Второе разочарование за день. Выключив свет, уже было вышел, но вдруг остановился. Снова включил свет и вернулся к зеркалу. Там она и лежала. Небольшая, из светлой кожи, интересной, отдаленно напоминающей кекс, формы, покрытая золотыми монограммами. Обрадовался как рыбак первому, пусть и мелкому окуню.

Вопреки моим до предела взвинченным ожиданиям, в Swissotel’е больше не клюнуло. Поехал дальше в Radisson. Прошелся мышкой по длинному списку гостей отеля. Бизнесмен бизнесменом погоняет, целыми этажами, ничего обнадеживающего, как вдруг рука замерла. Ayo Fukumoto и Chizuko Kawasumi. Номер 1843. На губах появилась улыбка, достойная первого места в конкурсе на звание лучшей обслуги месяца. Схватил топор.

Перед нужной дверью повторил уже отработанный ритуал вежливости. Постучался. «Housekeeping! Пустил в ход топор. Вошел. Опп-ляя! Старик Хемингуэй со своей барракудой нервно курит в сторонке. Здесь стоит рыбак, надыбавший целую стаю! Четыре чемодана, два рюкзака, одни шлепки LV и одни кроссовки, три пары солнечных очков с золотыми монограммами, бикини (господи, помилуй!), брючный ремень, какая-то довольно неказистая тряпка вроде платья, цепочки, браслеты, брелоки… вот дьявольщина! Кто они такие, эти Ayo и Chizuko? Верные апостолы LV, чье паломничество подсознательно привело их в мой город, где, не найдя мессию, они решили навсегда исчезнуть с земного шарика, принеся в жертву весь свой фанатский гардероб?

9 августа

Что-то подсказывает мне, что скупиться на подарки не стоит. Думая о далекой кореянке, в ушах и сейчас звенят ее нескрываемо восторженные возгласы. Louis Vuitton! I’m coming! Боюсь, чтобы произвести по-настоящему благоприятное впечатление, добытых вещичек будет маловато. Так что придется опять сесть в машину с топором на пассажирском сидении. Охота не окончена.

Для разнообразия решил переключиться с гостиниц. По Тартускому шоссе выехал из города и оказался в новом жилом районе, возведенном на когда-то засеянных зерновыми угодьях. С помощью циркулей и линеек инженеры-застройщики поделили бесконечные просторы полей на аккуратные квадраты. Все это стало похоже на простирающуюся до горизонта природную шахматную доску, на клетках которой стоят светлые и темные домики, совсем как фигуры, терпеливо ожидающие следующего хода небесного гроссмейстера. Кто пройдет вперед, а кому придется отступить, кем пожертвуют, удастся ли кому-нибудь рокироваться, сможет ли кто-то обставить остальных и очистить площадку или все застынут в ступоре, пока неподкупная вечность не выключит шахматные часы? Или кулак пусть и неопытного, зато с неиссякаемым запасом энергии, застрельщика нового миропорядка треснет по шахматной доске с такой силой, что гипсокартон вместе с обоями и профильными крышами улетит высоко в небо, возвратив похищенную землю ржи, овсу и ячменю?