Песок - Оливия Уэдсли

— Ваша светлость, принц Гамид вчера обедал с белой женщиной на террасе Шепхэрд-отеля. Затем он уехал и вернулся на рассвете.

— Он вернулся на рассвете от англичанки? — резко прервал Гассейн.

— Нет, нет! Он провел ночь в кафе «Брижон» с танцовщицей Мерседес.

Гассейн эль-Алим издал звук, выражавший презрение:

— Вы думаете, что принц Алим увлечен англичанкой?

Цахилинос повел плечами:

— О ваша светлость, в Париже об этом говорили. Теперь она собирается развестись со своим мужем.

Гассейн сурово посмотрел на него и отрезал:

— Можете идти.

Цахилинос поклонился и ушел.

Луч света, проникавший через ставни, падал на ковер. Гассейн непрерывно глядел на золотую полоску. Гамид и раньше увлекался белыми женщинами, но его увлечения продолжались недолго. Но с этой женщиной он встречался в Париже, а теперь она приехала в Каир.

Гассейн поднялся, подошел к окну и стал глядеть на улицу сквозь резьбу ставен. С невыразимым презрением он глядел на оживленную улицу с вереницей автомобилей, сетью телеграфных проволок, высокой линией домов. Он ненавидел цивилизацию, все, что было связано с ней и что она дала миру.

Он вспомнил о своей юности… О тех днях в пустыне, проведенных на свободе в битвах или отдыхе. Он вспомнил чувство, которое он испытывал, сидя на лошади, когда он несся с громким криком по простору.

Проехал автомобиль. В нем сидел его сын, управляя машиной, и рядом с ним молодая женщина. Автомобиль замедлил ход, и Гассейн успел разглядеть ее лицо, затем машина исчезла в водовороте уличного движения.

Дикий гнев исказил резкие черты Гассейна. Его сын, такой сильный, красивый и гордый, увлекся этой белой женщиной.

— Гамид должен жениться на Фари, и чем скорей, тем лучше. Нельзя медлить! — прошептал старик.

ГЛАВА XIV

Автомобиль привез их в пустыню, представшую перед ними в знойном золотом сиянии.

Каро всегда видела пустыню лишь издали. Теперь Гамид показал ей все ее величие. Они были одни в золотом мареве, которое окружало их со всех сторон.

Гамид прервал молчание:

— Вот там, на севере, проходят большие караваны, — указал он ей.

«Большие караваны». В этих словах заключалось все очарование Востока, вся история его тысячелетий.

— Я хотела бы жить в пустыне, хоть ненадолго, — сказала Каро, — вернее, проехать по ней на верблюде, отдыхать в паланкине.

Гамид обернулся к ней с интересом. Его опущенные веки скрывали выражение его глаз.

— Почему же нет? — спросил он весело, закуривая папиросу. — Почему же нет? — повторил он. — Я легко могу устроить все. Вы можете поехать в сопровождении вашей горничной.

— Вы думаете? — спросила Каро, а затем рассмеялась: — Это было бы так чудесно! Словно сон. Но это невозможно.

— Почему же? — спросил Гамид.

Каро пожала плечами:

— К сожалению, это возможно лишь в книгах, герои которых не возвращаются. Они или остаются там, или гибнут, затерявшись в песках.

Она оглянулась со смехом:

— Они теряют даже своих проводников.

— С вами этого никогда не случится, — спокойно сказал Гамид. — Я все приготовлю и устрою.

— Такое путешествие было бы сном, — мягко сказала Каро, — чудным сном покоя и одиночества.

Гамид подошел к ней и остановился так близко от нее, что она почувствовала его горячее дыхание, его сдержанное волнение. В ней проснулось чувство невольного беспокойства, которое всегда испытывает женщина в присутствии мужчины, когда она знает, что он любит ее.

После паузы он спросил с тайным вызовом в тоне:

— Почему вы ищете покоя?

Его слова напомнили ей о Джоне, его любви к Виктории, его радости при мысли о предстоящей свободе. Она больше не видела Джона, но знала, что он должен был уехать, может быть, уже уехал.

— Почему вы ищете покоя? — повторил Гамид.

Она не ответила. Наступила пауза.

Затем он сказал, указывая хлыстом на восток:

— Слушайте!

В отдалении совершенно ясно раздавался звук возносящихся к небу вечерних молитв. Ясный свет проходящего дня падал на их лица, заливая багровыми полосами вечернее небо и золотую даль пустыни.

Гамид посмотрел на нее, и в его глазах отразилось чувство, наполнявшее его душу.

Было уже поздно, когда они вернулись в отель.

Каро отправилась в свою комнату, но по дороге, ей навстречу, поднялся Джон, сидевший в одном из удобных кресел большого вестибюля. Она подождала, чтобы он подошел к ней, и ей было странно встретиться с ним здесь как с чужим.

Он приблизился к ней, какой-то смущенный, и в голосе его звучала неловкость, когда он сказал:

— Послушай, Каро, я хотел сказать тебе… Надеюсь, ты не обидишься и правильно поймешь меня, но дело вот в чем. Ты не должна так часто встречаться с этим египтянином. Ходят слухи, которые я не могу передать тебе, но ты должна верить мне; я думал, что ты сама поймешь…

— Что? — спросила Каро с легкой улыбкой.

Джон покраснел:

— Ты знаешь, что я хочу сказать. Женщине, занимающей известное положение в обществе, не подобает так часто встречаться с египтянином, будь он даже принцем.

Под маской насмешливого безразличия Каро скрывала резкое раздражение и гнев.

— Твоя забота обо мне очень трогательна, но совершенно лишняя, — медленно произнесла она.

Джон сердито усмехнулся:

— Я мог предвидеть, какой ответ получу от тебя! Я хотел… О, я не знаю… Мне все равно. Я уезжаю завтра. Прощай!

Несмотря на гнев и раздражение, в сердце Каро слово «прощай» отозвалось болью. Прощаться с ним здесь, в отеле, таким образом, после всего, что было в прошлом!

— Прощай, — сказала она машинально.

Джон взял ее руку и смущенно произнес:

— Каро, я не хотел тебя обидеть, я хотел лишь предупредить тебя…

Он ушел и исчез в темноте звездной ночи, словно оставив позади себя все прошедшие годы и готовясь начать новую жизнь.

Каро увидела его стройную фигуру из окна своей комнаты и на короткое мгновение была готова позвать его, согласиться на примирение. Свет фонаря проехавшего мимо автомобиля упал на его лицо, и она знала, что он улыбается.

Ужасное чувство одиночества охватило ее.

ГЛАВА XV

Сфорцо обедал со своим братом в прохладном зале ресторана, переполненного изысканной публикой. На столике стояли красные цветы и лампочка под красным абажуром. Посетители ресторана поглядывали на них и тихим шепотом передавали друг другу, что высокий, стройный, темноволосый человек за изящным столиком был знаменитый Эссекс.

Роберт откинулся на спинку стула:

— Я лишь вчера вернулся из моего путешествия по пустыне, где я нашел новый оазис. Скажи, Джиованни, ты знаешь принца Гамида эль-Алима?

— Да.

— Говорят, он ухаживает за прекрасной миссис Клэвленд, которая разводится со своим мужем.

Сфорцо прервал его движением руки.

— Ты хорошо обо всем осведомлен, — холодно заметил он.

Роберт рассмеялся веселым, мальчишеским смехом:

— Я хорошо осведомлен обо всем, что творится здесь.

Бросив внимательный взгляд в залу ресторана, он быстро спросил:

— Кто эта красивая женщина, которая вошла одна?

Сфорцо знал, не оборачиваясь, что это была Каро. Он оглянулся машинально. Конечно, это вошла она.

— Боже мой, какая красавица! — продолжал Роберт. — Такая молодая и прелестная, как весна, как распустившийся цветок. Ты знаком с ней, Джиованни?

— Это миссис Клэвленд, — спокойно ответил Сфорцо.

У Роберта вырвалось восклицание удивления:

— Миссис Клэвленд, за которой ухаживает Гамид эль-Алим?

— Да, — медленно подтвердил Сфорцо.

Его сердце так сильно билось, что у него захватило дыхание.

— Говорят, что он безумно влюблен в нее. Они каждый день уезжают верхом в пустыню. Я думаю, что он хотел бы жениться на ней, но это невозможно, — продолжал младший брат, не замечая волнения старшего.

Сфорцо принудил себя к спокойствию.

— Почему? — спросил он.

Роберт посмотрел на него и рассмеялся:

— Мне кажется невозможным, чтобы такая женщина, чуткая и утонченная, могла выйти замуж за араба. Ты, кажется, знаком с ней, Джиованни?

— Да, — повторил Джиованни. — Познакомить тебя с ней?

Они подошли к столику Каро, которая посмотрела на них, улыбаясь.

«Она хорошо относится к старине Джиованни», — решил Роберт, и его предубеждение, испытываемое им по отношению к ней, сразу исчезло.

Сфорцо представил Роберта, и они решили выпить кофе вместе.

— Я очень рад видеть вас, миссис Клэвленд, — сказал Роберт любезно. — Джиованни и я начали скучать в обществе друг друга.

— Мы так часто встречаемся, — заметил Сфорцо серьезно.

Он чувствовал огромную радость при виде ее, радость, смешанную с острым страданием. Он никогда не думал о том, что Каро может стать свободной, а теперь известие о ее разводе не радовало его. Если Роберт сказал правду и она действительно была увлечена Гамидом эль-Алимом?