Клуб самоубийц - Сергей Оксанин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я пока не вижу, к чему это может привести, но сделаю. Что еще?
– У них весной была самодеятельная постановка «Гамлета». Это часть их терапии. Мне нельзя об этом расспрашивать, но было бы интересно узнать, кто из членов клуба какие роли играл? Мне кажется, что парень должен был играть в этом спектакле. Молодых в клубе немного, а в пьесе – Розенкранц, Гильдестерн, Горацио, Лаерт и сам Гамлет. Там были две приглашенные актрисы, которые играли Гертруду и Офелию. Если бы их расспросить…
– А зачем вам это надо?
– Я хочу понять, что привело парня в этот клуб. Без этого я не смогу выяснить, кто из членов клуба или его сотрудников мог иметь отношение к самоубийству. Поэтому я хотел бы вас попросить отвезти меня туда, на место самоубийства.
– Категорически нет. Если клуб в этом замешан и если за вами следят, то ни о каких совместных визитах, тем более на место преступления, речи и быть не может. А вот идея расспросить актрис мне нравится. Если парень играл с ними, то они могут рассказать кое-что о его характере. То, что не видно родственникам и знакомым. Прежде всего интересовали ли его девочки или мальчики? Я правильно вас понял? Ведь звонки из гостиницы могут привести туда же.
Так, Магомету не придется идти к горе. Остается только ждать, что она сама придет к нему. Пе́трович отхлебнул горячего чая (нет, это не тетушкин, какая-то горечь).
– В принципе, вы меня правильно поняли.
– Я вам сейчас… – Следователь повернулся к стойке: – Бармен, будьте добры, стаканчик «бехеровки». – И вернулся к разговору: – Расскажу, как все произошло на самом деле, и вы поймете, что уже начинаете мне помогать.
– Тогда я тоже выпью «бехера».
Шнайдер опять кивнул бармену рукой, сделал знак Пе́тровичу – сегодня угощаю я, – подождал, пока бармен не вернется со вторым стаканом, пока Пе́трович не достанет трубку, кисет с табаком и зажигалку, и только после этого продолжил:
– В доме был пистолет. Отцовский. Именной. – Шнайдер взял в руки зажигалку Пе́тровича: – Надо же, какое совпадение. Эта марка пистолета была выпущена недавно. У нее две особенности. Часть деталей сделана из полимеров, и у пистолета нет традиционного флажка предохранителя. Знаете, такой, американский, стиль: «Достал – и стреляй». Просто надо чуть сильнее надавить на курок. А выпустила его фирма, которая еще выпускает разную амуницию: саперные лопатки, штык-ножи и, – тут Шнайдер покрутил в пальцах зажигалку, – зажигалки для солдат. Да, ваша зажигалка сделана там же, где и тот пистолет. Восемь патронов в магазине. Мальчишка взял отцовский пистолет, включил кинокамеру и, улыбаясь, начал диктовать видеообращение. Кому – он не сказал. Он все время обращался в камеру на «ты»: «Ты видишь… ты знаешь…», и так далее. Очевидно, что речь шла о неудачном романе. Он словно подзадоривал своего невидимого собеседника: «Ты посмотришь, как я сейчас застрелюсь». И тут же: «Ха-ха-ха». Он щелкает затвором обоймы, и та падает ему на колени. А он – смеется. И говорит: «Я уже переболел тобой. Так что не бойся за меня». Тут он подносит пистолет к виску, улыбаясь, нажимает на курок – и вдруг выстрел.
– И это все на пленке? – Пе́трович даже не прикоснулся к настойке.
– Да, в том числе и вылетевшие на кровать мозги. В патроннике был еще один заряд.
– Неужели, – Пе́трович сделал глоток, – его отец был таким неосторожным? Держать заряженный патронник…
– Нет. Мы сделали экспертизу масла всех патронов из магазина, в том числе и вылетевшей гильзы. Масло на одном из патронов не соответствовало маслу на всех остальных, включая и вылетевшую гильзу. И оно не соответствовало маслу в запасной обойме, правда, та была пустая, наверное, отец ее всю отстрелял, но она хранилась, как и пистолет, в сейфе. Так что дополнительный заряд был сделан посторонним. Кто-то передернул затвор, дослал заряд в патронник, а чтобы никто ни о чем не догадался (знаете, на рукоятке этого пистолета такое оконце, через которое видно, сколько патронов в обойме), вытащил обойму и добавил туда еще один заряд.
– Кто?
– На первый взгляд все просто. На пистолете сохранились отчетливые отпечатки пальцев самого парня, его отца и жокея.
– Какого жокея?
– Сожителя тетушки парня. Той самой, с которой ваша секретарша сидела в кафе. Знаете, такая экстравагантная особа. Бывшая актриса, не совсем, но неудачница. Сейчас подрабатывает частными уроками актерского мастерства. Она поддерживала с отцом мальчишки хорошие отношения, поэтому, как потом выяснилось, он, зная о своем диагнозе, попросил сестру после его смерти присмотреть за парнем. Вот она и переехала в старый фамильный дом. Со своим любовником. Бывшим жокеем. Хотите знать, почему я не мог сегодня с вами разговаривать? Только давайте сначала выпьем. – И следователь, чокнувшись со стоявшим на столе стаканом Пе́тровича, выпил свою «бехеровку» одним махом. – Потому что у меня на внутренней линии висел прокурор. Ох, если бы вы знали, как меня достал этот клуб. Ведь когда я взялся за дело парня, то мне потом, перед самыми праздниками, подкинули еще одно дело. Один чиновник покончил с собой на вокзале в Рейнензиштадте. А в его бумажнике была визитка этого клуба. Ни прав, ни кредитных карт. Только наличные и эта визитка. Через этот клуб мы и установили его личность. Вот поэтому-то я и еду в Рейнензиштадт. Я же теперь в управлении, – следователь криво усмехнулся, – эксперт по этому клубу.
А за первое дело, этого мальчишки, я взялся потому, – тут следователь повернулся к стойке, приподнял свой пустой стакан и кивнул головой. Пе́трович подождал, пока бармен принес «бехеровку» Шнайдеру, и чокнулся с ним. Следователь сделал маленький глоток и продолжил: – Потому что я не верю в виновность жокея. Прокурор меня душит: тетя с сожителем знали, что мальчик был членом клуба самоубийц, но они не знали тамошних правил, что имущество самоубийцы отходит клубу. Так что у них была прямая корысть – зарядить патронник и стать наследниками. Очень немаленького состояния. Вот прокурор меня и душит: передавай дело в суд. Оказание содействия в совершении самоубийства. А я не верю. И тяну.
– Почему?
– Если честно, – не отвечая на вопрос, продолжил Шнайдер, – то я даже обрадовался второму делу по этой лавочке. Думалось, сейчас быстро с ним разберусь, прокурор и даст мне возможность поглубже копнуть дело парня. Но оказалось все наоборот. Мои ребята собрали показания в Рейнензиштадте, я пошел в
