Все хорошо - Мона Авад
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я смотрю на Марка, очень довольного тем, что он придумал, чем нам сегодня заняться, и говорю себе: «Сваливай отсюда. Беги без оглядки!» Но потом вспоминаю, что я даже ходить толком не могу. Воображаю, как я буду сердито ковылять прочь. А Марк, наблюдая, как я приволакиваю омертвелую ногу, лишь покачает головой и скажет мне вслед: «Вы все равно вернетесь».
– Ладно, – соглашаюсь я. – Значит, обследование.
Марк велит мне проделать несколько диагностических упражнений, которые я выполняла уже миллион раз. Командует: «Наклонитесь вперед, да, вот так». Потом: «Наклонитесь назад. Хорошо». Просит пройтись на носках, затем на пятках. Сесть на стул, податься вперед и поднять правую ногу. Потом левую. «Протяжка нервов» – вот как он это называет. Я подчиняюсь ему, умирая от ужаса, очень боюсь, что от всего этого мне станет только хуже. Марк же кажется совершенно невозмутимым. У него всегда такое лицо во время работы – наверное, это признак предельной концентрации. Однако сегодня он почему-то ничего не записывает.
– Отлично, а теперь – на стол, – объявляет он, похлопывая по нему ладонью. – Ложитесь на живот, вот так. Лицом в отверстие. Хорошо. А теперь прогнитесь в спине.
«О, нет, только не это», – думаю я. Нам обоим известно, что после такого мне всегда становится хуже. Мы бог знает сколько раз из-за этого препирались. Меня и Люк заставлял так делать. И Мэтт. А теперь пришел черед Марка. И мне всегда, всегда после этого упражнения делается только больнее.
– Э-э, но мы же с вами уже такое делали и…
– Попробуем еще раз, – перебивает Марк. – Не забывайте, что наша цель – централизация. Мы хотим, чтобы боль ушла из вашей ступни и вернулась к своему источнику – в спину. Верно ведь? Так что просто послушайтесь меня и повторите упражнение десять раз.
Я подчиняюсь. И все происходит так, как я и думала. Правую ногу сводит еще сильнее. Левый бок полыхает огнем.
– Как вы себя чувствуете?
Ужасно. Отвратительно. Именно так, как я ожидала. Именно так, как предсказывала.
– Нога совсем не гнется. И бок болит сильнее.
Я поднимаю глаза на Марка.
Лицо у него совершенно спокойное, если он и злится на меня, со стороны не поймешь. Он кивает. Ну, конечно. Этого он и ожидал. Конечно, я думаю, что мне стало хуже. Потому что я заранее все решила, не так ли? Потому что я твердо намерена оставаться несчастной. Не хочу, чтобы мне помогали. Не верю в маленькие победы.
– Сделайте еще десять раз, – спокойно произносит Марк.
– Еще десять?
– Просто хочу кое-что увидеть, – отвечает он.
И складывает ладони под подбородком, как будто молится.
Я проделываю упражнение еще десять раз. И с каждым прогибом мне все больнее.
Марк стоит в дверях, сложив руки на груди, и смотрит на меня со скучающим видом. Время от времени он бросает: «Хорошо», а сам рассеянно оглядывается на спортивный зал.
– Ну и как? – спрашивает он, когда я заканчиваю.
– Теперь у меня вся нога болит, – отвечаю я. – До самой ступни.
Той, из которой боль, по вашим словам, должна была уйти.
Поразмыслив, Марк выдает:
– Как по мне, все идет нормально. Вот что, повторите-ка это упражнение еще десять раз.
– Еще десять? Вы что…
– Ага. А я пока схожу в туалет.
Марк уходит. Я проделываю упражнение еще десять раз. Мои ноги орут, как бешеные.
Закончив, я ничком лежу на столе, чувствуя, как мое тело пожирает огонь. А позвоночник сжимают кулаки. Марк куда-то испарился.
– Марк? – жалобно зову я. – Эй, Марк? Вы тут?
– Ага, – отзывается он, появляясь из-за угла. – Вы отлично справились. Как самочувствие?
– Жаль это говорить, но мне очень, очень больно.
Молчание.
– Ну хорошо. Теперь полежите на животе, подышите и мысленно обследуйте свое тело.
– Но у меня нога очень…
– Дышите диафрагмой, – не слушает Марк.
Я чувствую, как он приподнимает на мне футболку. И размазывает по пояснице какой-то холодный гель.
– Вы ведь умеете дышать диафрагмой, правда? Вы же артистка? – вкрадчиво произносит он.
Больше меня сегодня наказывать не будут.
Кожу царапает холодное железо.
– Актриса, – уточняю я. И тут же вспоминаю свою нынешнюю вотчину – мертвые глаза, скучающие лица. «Я теперь не актриса, я – педагог». Но спорить с Марком у меня нет сил, и я просто киваю. – Верно.
– Как здорово, – отзывается Марк. Он уже не раз это говорил. – Я мог вас видеть в каком-нибудь фильме?
Теперь он хочет со мной поболтать. Потрещать ни о чем. Разрядить обстановку. В то время, как мне не терпится засыпать его новыми вопросами. «Я когда-нибудь поправлюсь? Что со мной не так? Это неврология? Или что-то соматическое? Пожалуйста, ответьте».
– Я театральная актриса, – отвечаю я Марку. – Я же рассказывала вам, что играла в театре.
Да еще сколько раз! Он что, не помнит, что я упала со сцены? Это из-за театра я попала сюда, в этот подвал, в процедурный кабинет, в обтянутые перчатками руки Марка, царапающие мою спину медицинскими инструментами. Это он отобрал у меня жизнь и превратил в ходячего мертвеца, в прислужницу Брианы.
Вакансию преподавателя пять лет назад показал мне Пол. «Доцент кафедры театроведения». В каком-то либеральном творческом колледже, о котором мы оба впервые слышали. Зато находился он неподалеку от нашего тогдашнего дома. «Должностные обязанности: чтение трех курсов лекций в течение каждого семестра, а также подготовка студенческого спектакля для ежегодного шекспировского конкурса».
«Но я ведь никогда не преподавала и спектакли не ставила», – возразила я.
«Зато у тебя есть соответствующее образование. К тому же ты актриса. Сколько лет сцене отдала, десять?»
Помнится, меня передернуло из-за того, что он сказал об этом в прошедшем времени.
«Мне просто кажется, что должность преподавателя для тебя неплохой вариант, – продолжил Пол и быстро добавил: – На время, конечно».
«Ну, знаешь, хоть выберешься из дома. Отвлечешься от своих мыслей. По-моему, стоит попытаться, нет?» Вид у него был почти отчаявшийся. К тому времени наша с ним семейная жизнь уже висела на волоске. После несчастного случая я какое-то время пыталась играть домохозяйку. Закупила онлайн весь необходимый реквизит и костюмы. Формочки для маффинов, французскую скалку, обшитый бусинками фартук с надписью «кухонная ведьмочка». Я заказывала книги по садоводству и приготовлению коктейлей, представляла, как стану сама печь хлеб, выращивать тюльпаны и нежнейший салат, смешивать все виды мартини. Буду встречать Пола с работы, стоя в дверях, хромая, зато с
