Альдери. Второй шанс (СИ) - Гарм Лиза

– Он не успел! Это твоя боль нарисовала то, чего не было. Рамир пытался остановить отца, да только как можно сражаться с бетой стаи, когда ты еще подросток? Рамиру просто не хватило сил остановить отца и он сделал единственный правильный вариант – это предупредил дядю о том, куда направился его отец. На тот момент он сделал все от него зависящее. Ты знала, что Рамелия была небезразлична Рамиру?

– Почему? – Альдери дернулась.

– Ты даже не сочла нужны узнать их историю. Рамелия воспитывала Рамира до тех пор пока не встретила твоего отца. Мать Рамира умерла, когда тому было всего два года. А еще через год Истан Рассарман встретил твою мать. И он сильно её любил, пока Вольгран Рида не пожаловал в дом к Рассарманам.

– Что он там забыл? – Альдери в шоке побледнела и прикрыла рот рукой.

– Ты ничего не знаешь о своей собственной семье, – Ровным голосом произнес маг. – Твой отец и Аракел были хорошими друзьями, вместе учились в академии. Крепко дружили и даже расстояние не разделило их. В один из дней Вольгран приехал навестить друга и встретил там твою мать. Именно там, в доме Рассарман, образовалась истинная метка. Они были предназначены друг другу с рождения, но познакомились только через двадцать лет. Рамелия тепло относилась к Истану и Рамиру, заботилась о них. Была в шоке от встречи с Вольграном. Но ушла с ним, не имея других вариантов. Первое время сложно переживала эти события, какое-то время упрямилась как и ты, но потом приняла подарок природы. Истинную любовь познала только с Вольграном. Истан был помешан на твоей матери и тяжело принял связующую метку, очень долго страдал от этого. Ошибкой Аракела Рассармана стала отправка брата в соседнее государство, он пытался охладить чувства брата к твоей матери по способом расстояния. С глаз долой, из сердца вон. Но там Истан обезумел, попал под черные чары. Он сошел с пути окончательно. Обзавелся маниакальной идеей. Стая этого не заметила. А Рамир не смог остановить отца, сил не хватило в силу юности.

– Я не знала, что моя мама опекала Рамира, – Альдери еле выдавливает из себя слова. В горле пересохло, руки подрагивают.

– Ты никогда не спрашивала об этом у неё.

– Я была маленькой, что я могла тогда понимать? А после её смерти отец закрылся от меня! Он перестал вообще со мной что-то обсуждать. Как я могла узнать об этом?

– Альдери, я не обвиняю тебя. Я лишь рассказываю тебе историю ваших семей. Твоя задача слушать.

– Ты хочешь сказать Рамир любил мою маму? – Девушка поднесла руки к лицу, пальцами утыкаясь в виски.

– Очень. Он был привязан к ней. Рамелия тоже была привязана к нему.

– Они встречались после этого?

– Нет, стаи обоюдно приняли решение разорвать связи, чтобы не усугублять ситуацию. Инициатива была от Аракела. Рида поддержал.

– Я знала, что Истан любил мою мать, но не знала, что они были в такой тесной связи. Эд, это старожил нашей стаи, рассказал мне как-то о той истории. Для меня все было туманно и путано.

– Ты просто не захотела разбираться в ситуации. Тебе было проще лелеять свою боль и ненавидеть всех. Ты выбрала самый простой путь.

– Я не оправдываю себя! Но и мне было нелегко. Отец фактически выкинул меня из своей жизни. Он с каждым годом становился все холоднее. Брата я вообще почти не видела. Что мне оставалось делать?

– Твоему отцу было непосильно больно. Он проходил через агонию каждую секунду. Дикая тоска разрывала душу на столько, что он не мог вздохнуть. Альдери, он выжил только ради вас. Стиснул зубы и терпел. Делал все, чтобы сохранить в безопасности вас и стаю. Он строил империю ради того, чтобы ты и Кристен жили достойно. Боль раздирала его каждый миг дня, а он брал и делал. Не зря он был благословлен небесами и он прошел свой урок. Но не до конца. Застрял на тебе, – Маг кинул траву в огонь, раскидывая искры. Необычный запах пополз по скиту. – Отец не отдалился от тебя, он просто не смог быть рядом, потому что ты напоминала ему о его самом фатальном промахе. Ты – вылитая Рамелия, уменьшенная копия его погибшей истинной. Видя тебя, он вспоминает о женщине, которую обязан был беречь. И которую не уберег. Ты – напоминание о самом большом поражении его жизни. И с каждым годом ты походила на неё все больше и больше. Он не мог ничего с этим поделать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Теперь он будет всю жизнь бегать от меня?

– Нет, ты можешь убрать его боль. У ведьграхов есть возможность уменьшать тоску и скорбь от потери, даже если это потеря истинной любви. Ты не вылечишь его до конца, но вернешь покой. А дальше его работа, ему нужно принять и простить самого себя.

– Ты скажешь как? – В глазах девушки зажглась надежда. – Научишь?

– Альдери, все знания будут у тебя, терпение. Давай вернемся к твоей истинности.

Девушка кивнула, тяжело склонив голову, руки обессилено упали на колени, слишком много откровенний для этого вечера.

– Рамир не смог остановить своего отца, Аракел со стаей не успел. Рамир потерял не только женщину, которая заботилась о нем почти пять лет, худшее его ждало дальше. Ты можешь представить как живется оборотню, который позволил себе поднять руку на женщину?

– Я знаю, что наказание очень сурово. Стая вешает клеймо позора.

– Да, ударить женщину означает проявить слабость и трусость. В стаях это запрещено и карается клеймом трусливого мужчины, на которого ставится печать гонений. Раньше за такое изгоняли из стай.

– Наслышана.

– А теперь представь, как бы жилось потомку, отец которого не просто поднял руку на женщину, а убил её? Девятнадцатилетний юноша прошел все круги ада. Рамир попал под всеобщее гонение. И хоть Аракел как-то пытался исправить ситуацию, бороться с этим пришлось Рамиру одному. Он просил дядю не лезть в его дела. Сложнее стало, когда известие поползло по всему Архану. Рамира третировали уже чужие. Но он не сломался. Не сдался и выбил свое место. Он доказывал свою силу каждый день, ломая кости своим угнетателям. Он в одиночку рубил целые группы. В первое время очень часто возвращался растерзанным, но он дрался до последнего. С каждой дракой наращивал силу. Без тени страха бросался в атаку, чтобы смыть клеймо слабака со своего рода. Выгрызал его. Он доказывал всем, что не боиться никого и ответит за свои поступки. Он креп в силе и набирал обороты. Аракел вынужден был отдать его в армию, потому что Рамир стал часто терять контроль, многих волков маги еле возвращали к жизни. После армии он вернулся еще сильнее. Стайные в открытую не выражали своего презрения, но даже за косой взгляд в свою сторону Рамир заставлял отвечать. Дрался на смерть за свое имя и лишь со временем волки приняли в нем беспрекословного лидера. Они поняли, что слабости и трусости в этом парне нет. Потом сами шли к нему за помощью и советом, просили стать тренером. Но прежде чем прийти к этому, Рамиру пришлось пережить настоящий ад. Как ты будешь чувствовать себя, если твой отец – убийца, которого убили у тебя же на глазах после того, как убили женщину, к которой ты питаешь теплые чувства? А после весь мир ополчиться против тебя и ты будешь вынужден сражаться сразу против всех? Задумайся хоть на минуту, что пережил Рамир в тот день и много после?

Альдери не нашлась, что ответить. Притянула ноги к груди и сложила голову. Молчаливо погрузилась в себя, уставившись на яркий розовый кристалл. Представила лирого волка там, в лесу. Что она знала о Рамире? О парне, которого ненавидела всем сердцем и от которого бегала как от чумы? Что она видела в нем? Что чувствовала? Смогла бы она когда-нибудь увидеть в нем что-то большее, чем черную желчь? Виноват ли он в чем-то? Тогда ей действительно не хотелось разбираться с этим. Якорь врага надежно повис в сознании. И никак по-другому он её не беспокоил. Только лютая ненависть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А что теперь? Нужна ли была ей эта правда? Тяжело слышать, и не поспоришь. Её мама заботилась об этом мальчугане, такого она не могла представить. Она даже не думала, что её мать могла когда-то жить в доме Рассарман. Истан казался отвергнутым ревнивцем, но никак не любящим мужчиной, с которым её собственная мать делила постель. Невероятно, но так жизненно. Сложно для осознания, но принимаемо.