Под кодовым названием "Эдельвейс" - Пётр Поплавский

— Хайль Гитлер!

«Она, действительно она — Марийка», — подумал Владислав, что не помешало ему отметить и другое — ее спутник, герр Мюллер, сильно подвыпил…

— Хайль! — дернулся и он, потом заложил руки за спину и застыл посреди комнаты, загородив обоим дорогу.

Немка, оказавшись межу офицерами, не растерялась.

— Чем объяснить ваше появление здесь, у меня дома, господин гауптман? — спросила холодно.

— Да, какого черта вы тут торчите? — хамовато разъяснил ее слова взъерошенный волокита.

— В этом доме, — четко ответил Владислав, — будут размещены боевые офицеры. Понятно? Очень уютное место для приятного отдыха фронтовых героев. Приятное соседство очаровательной фрейлейн не помешает…

— А известно ли вам, что этот домик принадлежит службе безопасности? — отчеканила немка. — Вы должны немедленно… — Но неожиданно ее голос осекся, и она замолчала: только сейчас она узнала его — ее хорошего львовского знакомого, своего молодого опекуна и самого первого наставника, в то время старшего лейтенанта Алексея Маркова.

Все — прошлое и настоящее — сразу пронеслось перед глазами в стремительном калейдоскопе воспоминаний. Встревоженный Львов. Забитый людьми вокзал. Он — Алексей Марков, в каком‑то вокзальном закоулке, подальше от глаз, возможно вражеских, дающий ей последние инструкции на будущее, в пограничье жизни и смерти без определенных координат во времени и пространстве. И ее «мать» из «легенды» разведчицы — настоящая фрау Бергер с настоящей дочкой Кристиной посреди узлов и чемоданов на перроне. С ними она должна была эвакуироваться, в дороге подружиться и запоминать их разговоры и воспоминания, чтобы костяк ее легенды оброс «мясом» родственных и бытовых реалий.

И сейчас снова, как на допросе у штурмбанфюрера, на ее глаза навернулись слезы — результат девичьей нетренированной реакции на страшные события, которые, казалось, непосильным грузом давят на веселую и до недавних пор беспечальную судьбу, на трепетную жажду света и безоблачного счастья юной красавицы, вчерашней третьекурсницы Киевского университета. Не разведчицы, нет, обычной студентки, которая просто выделялась на курсе в овладении немецким языком, что и предопределило ее нелегкую судьбу. И теперешние ее профессиональные знания разведчицы, как и тогда, во Львове, куда ее срочно перебросили самолетом, целиком и полностью умещались в короткие и торопливые из‑за недостатка времени инструкции старшего лейтенанта Алексея Маркова. Да еще появился собственный, приобретенный в опасности опыт. И вот она, давно ожидаемая и все же такая тревожная встреча: товарищ Марков, — в полевой форме немецкого капитана, она — в черной форме эсэсовского оборотня…

— Успокойтесь, милая фрейлейн, — вдруг отозвался обер — лейтенант Мюллер. — Я никому не прощу ваших слез, хоть они и трогательны. — Он вышел вперед и, стараясь придать себе властный вид, вызывающе произнес: — Вероятно, господин гауптман решил или но- шутить, или поиздеваться над нами? В ближайшие дни мы не ждем с фронта никаких частей!

— Кто это «мы»? — Владислав вел себя не менее вызывающе, стараясь выяснить, с кем, собственно, он имеет дело, чтобы хоть как‑то сориентироваться в неожиданной ситуации, — Почему вы полураздеты? Что за вид и тон? Вы пьяны, обер — лейтенант! Не болтайте лишнего, а быстренько отправляйтесь отдыхать. Я вижу встреча с патрулем была бы для вас очень не желательна…

— Ха — ха — ха! — радостно оскалился Мюллер. — Да вы хоть представляете, кто я? Могу сообщить: помощник городского коменданта. Так что позвольте взглянуть на ваши документы? Это приказ!

— О, не стоит горячиться! Пожалуйста, вот они — мои документы. Убедитесь лично, что они в абсолютном порядке…

Но едва Мюллер заглянул в офицерскую книжку Владислава, как поднял глаза — торжествующие и хищные. Спрятав документы в нагрудный карман, он с издевкой процедил:

— Кажется, Лотар Краузе, вам придется вместе со мной зайти в комендатуру. Пойдете сами или вызвать патруль?

— С чего бы? Похоже, обер — лейтенант, что вы, несмотря на ваш высокий пост, тяготеете к балаганным шуткам, — и не думал подчиняться «гауптман Краузе». — Немедленно верните документ!

Но Мюллер не шутил. Патруль полевой жандармерии обнаружил в предгорье скрытый тайник, который размыл щедрый грозовой ливень. Среди красноречивых в таких случаях вещей, которые убедительно свидетельствовали о приземлении в этом районе парашютиста, нашли и форму немецкого общевойскового капитана. Срочно запросили сведения с контрольно — пропускных пунктов, чтобы выяснить, кому из фронтовых Гауптманов захотелось посмаковать целительные минеральные воды. Службу СД интересовали исключительно капитаны — одиночки. А среди них фигурировал и некий гауптман Лотар Краузе, на которого сразу же упало подозрение, ибо фамилии Краузе не оказалось в списках офицеров части, из которой он якобы прибыл. И уже вторые сутки на Лотара Краузе наперегонки охотились разные службы, словно азартно играли в захватывающую лотерею — кому выпадет счастливый выигрыш на Железный крест за поимку советского разведчика.

И вдруг этот легкий выигрыш прямо‑таки упал в руки обер — лейтенанта Мюллера! Но обер — лейтенанта ли?

И унаследует ли он от мифического «герра Краузе» вполне реальное для него — Мюллера — звание гауптмана? А что же, весьма и весьма вероятно, ибо военное счастье само просится к нему в руки, да еще, безусловно, триумфальным финалом в любви. Главное сейчас — порисоваться перед обольстительной фрейлейн своим испытанным арийским мужеством и решительностью. Даже один — другой выстрел в потолок или пол не повредят. Больше шума — громче слава…

Мюллер, не сводя глаз с «герра Краузе» и не мигая, как и надлежит настоящему охотнику, вытащил пистолет.

В тот же миг в тесных стенах невысокой комнаты сухо щелкнул выстрел.

Обер — лейтенант на какую‑то секунду застыл, в глазах его мелькнуло удивление, только удивление и ничего больше, а когда их затуманила боль, он неловко повернулся к Кристине Бергер и с хрипом пробормотал:

— Швайнкерль!.. Ду ферфлюхтер…[11]

На большее у него не хватило сил. С глухим стуком упал на пол пистолет. Потом к ногам Кристины рухнул и его владелец.

На стене неутомимо цокали ходики.

Первым нарушил молчание Владислав. Он наклонился над убитым, перевернул его лицом вверх, вытащил из нагрудного кармана документ на имя Лотара Краузе, потом чуть слышно вымолвил:

— Скончался.

Кристина, бледная и помертвелая, до сих пор неподвижно стояла с небольшим, размером с детскую ладонь, «вальтером» в руке.

— Почему стреляли? — сухо спросил Владислав. — Понимаете ли вы, что натворили?

Она через силу разжала стиснутые в ниточку губы и ответила почему‑то шепотом и каким‑то бесцветным голосом:

— Я вынуждена… Другого выхода не было…

— Почему? Ситуация обычная — поцапались между собой двое офицеров, один из них превысил власть, потому что закружилась голова от выпитого… Вот и все!

— Вчера я печатала приказ о розыске и аресте советского разведчика Лотара Краузе… Мюллер назвал это имя… Что я должна была делать?.. Советоваться с вами, Алексей Васильевич?

— Так, — протянул Владислав, — теперь ясно. — Он кивком показал на «вальтер», к которому словно прикипели белые, тонкие пальцы Кристины: — Ваш табельный?

— Нет, это его пистолет, Мюллера… Он только что подарил мне его, как военный сувенир… В машине, когда ехали…

— Шофер видел?

— Он обходился без шофера…

— Значит, в машине…

— Никого, — закончила за него Кристина.

— Хорошо. От пистолета избавьтесь так, чтобы его невозможно было найти. Труп я заберу с собой, машину тоже, чтобы создать впечатление, что Мюллер возвращается: я не сомневаюсь, что кто‑то вас обоих в машине все же видел и запомнил. Мюллер — птица заметная… Да и вы, Марийка, тоже…

— А как же вы, Алексей Васильевич?

— Обо мне не беспокойтесь. С первой подвернувшейся частью отправлюсь на передовую. Путь недлинный. А там махну к нашим…

Неожиданно в дверях возникла Варвара Ивановна, увидела на полу труп немца, пистолет в руке немки. Хозяйка побледнела, схватилась за сердце, не помня себя, подалась назад.

— Хальт! Стоять! — решительно подняла на нее пистолет Кристина. — Что с ней делать? — спросила Владислава.

Он мягко взял ее за руку, разжал пальцы.

— Отдайте лучше пистолет мне, Кристина. Вы слишком возбуждены. Это нехорошо — еще натворите беды. Нервы надо держать в стальной узде. — Он едва заметно усмехнулся и сказал, обращаясь к обеим женщинам: — Только без лишних эмоций — тут все свои…

— О, господи! — тихим стоном вырвалось у хозяйки.

— Спокойно, Варвара Ивановна, спокойно… Снаружи ничего подозрительного не заметили?