Наследие противоречий. Истоки русского экономического характера - Никита Кричевский

В институте общины как весомой части социального капитала русского общества, в особенностях национального экономического характера кроются ответы на многие “скользкие” вопросы – почему современные российские госкомпании часто предоставляют своим иностранным контрагентам особые условия при приобретении тех или иных российских товаров, почему общество традиционно плохо относится к коммерсантам или по каким причинам люди недолюбливают торговые сети. И пусть в современном экономическом мейнстриме общепризнанной считается позиция, согласно которой определяющее значение в современной экономике имеют институты или правила игры в обществе, а “качество игры в большей степени зависит от качества ее правил, чем от мастерства игроков”25, не станем игнорировать не то чтобы альтернативную, но дополняющую предыдущую точку зрения об институтах: экономические акторы “работают хорошо не только потому, что придерживаются официальных правил игры, но также вследствие соблюдения этики, когда внутренняя мотивация подкрепляется этическими воззрениями людей”26.

Навыки демократического решения низовых социальных вопросов у нас, как видно, есть, но одновременно присутствует и стойкое недоверие к демократии как к механизму решения вопросов при управлении государством, поскольку демократия не согласуется с исторически присущим нам патернализмом. В этом плане вполне объяснимы некоторые тенденции общественного мнения России, тонко подмеченные Ричардом Пайпсом в ходе анализа социологических опросов, проведенных в начале нулевых в первый срок президентства Владимира Путина. Тогда (да и сейчас) подавляющее большинство россиян считало демократию разновидностью мошенничества, население чувствовало себя комфортно в государстве с одной партией, многие хотели вновь увидеть Россию великой державой и считали, что этатизм, или активное вмешательство государства в экономическую жизнь, было способом достижения этой цели27. Стоит ли удивляться завидной общественной поддержке действий российского руководства в середине второго десятилетия XXI в. в отношениях с Украиной, Сирией, Турцией, некоторыми другими государствами, мирное сосуществование с которыми по разным причинам было разрушено?

Нормы нравственного поведения русского социума со временем не претерпели сколь-нибудь существенных изменений, хотя определенные подвижки, обусловленные естественными преобразованиями, такими, как, например, урбанизация, все же имеются. Менталитет, с одной стороны, может служить тормозом экономического развития (не зря же российские сторонники либеральных экономических устоев часто пеняют, что им не повезло с народом), но с другой стороны, как это видно на примере Китая или Индии, может стать тем подспорьем, что приведет к ускоренному росту экономики и уровня жизни людей.

Кстати говоря, примеры Индии и Китая делают несостоятельной точку зрения, будто русское общество “отстало” в своем развитии от “прогрессивного” западного общества. Как показывает новейшая экономическая история, грамотно, эффективно используя особенности национального этоса, сохраняя уклад социального капитала, довлеющего в обществе на протяжении многих поколений, и одновременно применяя позитивный опыт экономического развития, в изрядном количестве накопленный за последние десятилетия, Россия может продемонстрировать настоящие чудеса экономического развития в том случае, если сможет разбудить не только общинные или семейные, но и другие социальные черты национального характера.

Но об этом несколько позже. Пока же поговорим о такой неотъемлемой части общинного, да и не только общинного, бытия, как круговая порука.

1 Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию: Пер. с англ. – М., 2004. – С. 31.

2 Веблен Т. Теория праздного класса: Пер. с англ. / Вступ. ст. и примеч. С.Г. Сорокиной; Общ. ред. В.В. Мотылева. – Изд. 4-е. – М., 2011. – С. 200.

3 Кулишер И.М. История русского народного хозяйства. – 3-е изд. – Челябинск, 2012. – С. 5.

4 Там же. – С. 49.

5 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. – Кн. 3: Т. XI–XV. – 2-е изд. – СПб., 1895. – С. 664.

6 Боханов А.Н. Последний царь. – М., 2006. – С. 148.

7 Неклесса А. Палитра русской цивилизации // Независимая газета. – 2015. – 13 янв.

8 Робинсон Р. Черный о красных. 44 года в Советском Союзе. Автобиография черного американца / Пер. с англ. Г. Лапиной. СПб., 2012. Цит. по: Коммерсантъ Weekend. – 2016. – № 2. – С. 28.

9 Чичерин Б.Н. Опыты по истории русского права. – М., 2014. – С. 6, 57.

10 Гакстгаузен А. Исследования внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России. – Т. 1. – М., 1869. – С. XVI.

11 Беньямин В. Московский дневник / Пер. с нем. и прим. С. Ромашко; Общ. ред. и послесл. М. Рыклина; предисл. Г. Шолема. – М., 1997. Цит. по: Коммерсантъ Weekend. – 2016. – № 1. – С. 18.

12 Пространная редакция Русской Правды (По Троицкому списку второй половины XV в.). Цит. по: Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до 1861 года: Учебное пособие для пед. ин-тов по специальности № 2108 “История” / Сост. П.П. Епифанов, О.П. Епифанова. – М., 1987. – С. 48–63.

13 Российское народовластие: развитие, современные тенденции и противоречия / Под общ. ред. А.В. Иванченко. – 2-е изд., доп. – М., 2005. – С. 17.

14 Хайек Ф.А. Право, законодательство и свобода: современное понимание либеральных принципов справедливости и политики / Пер. с англ. Б. Пинскера и А. Кустарева; Под ред. А. Куряева. – М., 2006. – С. 22.

15 Фроянов И.Я. Киевская Русь: очерки социально-политической истории. – Л., 1980. – С. 184.

16 Чичерин Б.Н. Указ. соч. – С. 24.

17 Герберштейн С. Записки о Московии. – М., 1988. – С. 120.

18 Хедлунд С. Невидимые руки, опыт России и общественная наука. Способы объяснения системного провала / Пер. с англ. Н.В. Автономовой; Под науч. ред. В.С. Автономова; Нац. исслед. ун-т “Высшая школа экономики”. – М., 2015. – С. 201–202.

19 Чичерин Б.Н. Указ. соч. – С. 45.

20 Россия в цифрах. 2015: Крат. стат. сб. / Росстат. – М., 2015. – С. 49.

21 Кравецкий А. Общины и следствия // Деньги. – 2015. – № 30–31. – С. 43.

22 Там же. – С. 44–45.

23 См.: Лал Д. Непреднамеренные последствия. Влияние обеспеченности факторами производства, культуры и политики на долгосрочные экономические результаты: Пер. с англ. Т. Даниловой. – М., 2007. – С. 50.

24 Там же. – С. 138.

25 Бреннан Дж., Бьюкенен Дж. Причина правил. Конституционная политическая экономия / Пер. с англ. под. ред. А.П. Заостровцева. – СПб., 2005. – С. 262.

26 См.: McCloskey D.N. Front matter and Exordium of Bourgeois Equality [Электрон. ресурс]: How Betterment Became Ethical, 1600–1848, and Then Suspect. 2014. // Deirdre N. McCloskey: Home Page. – URL: http://www.deirdremccloskey.org/docs/pdf/McCloskeyExordiumAugust2014.pdf (дата обращения: 13.12.2015).

27 См.: Pipes R. Flight from Freedom: What Russians Think and Want // Foreign Affairs. – 2004. – Vol. 83. – No. 3. – P. 9–15.

Глава 4. Один за всех и все за одного

Многовековая приверженность круговой поруке, о которой пойдет речь в этой главе – одна из самых загадочных и противоречивых черт русского характера. Подавляющее большинство современников склонны воспринимать институт круговой поруки негативно, с явно коррупционным подтекстом. Но, как бы плохо мы к такой форме социального взаимодействия ни относились, круговая порука жила до нас, функционирует при нас и, вне сомнения, как элемент общественной жизни перейдет “по наследству” нашим потомкам.

Круговая порука – один из наиболее распространенных у нас видов коллективной ответственности, когда все члены локальной социальной ячейки поддерживают и отвечают по обязательствам других участников. Помимо этого, круговая порука – один из самых устойчивых в России социальных институтов, что и поныне отражают “правила игры” в обществе, или, “выражаясь более формально, созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми”1. Да, круговая порука в глазах общества имеет ярко выраженный негативный оттенок, в то же время мушкетерский девиз “один за всех и все за одного”, по своему смыслу олицетворяющий все ту же круговую поруку, у большинства читателей идиосинкразии наверняка не вызовет. В чем же причины столь неоднозначного отношения к этой форме не только ответственности, но и солидарности вкупе с взаимопомощью?

Круговая порука существовала на Руси издревле и имела, как мы сейчас увидим, распространение во всех сословиях. При отсутствии либо недостаточной проработке, а также при традиционной российской многозначности толкования формальных правил жизнедеятельности в общественных, ратных, бытовых, семейных ситуациях, круговая порука была одной из немногих эффективных форм организации, контроля и принуждения, позволявшей соблюдать неписаные нормы и обычаи. Главная роль, которую институт круговой поруки играет в обществе, заключается, следуя Дугласу Норту, “в уменьшении неопределенности путем установления устойчивой (хотя не обязательно эффективной) структуры взаимодействия между людьми”2.