Пятьдесят восемь лет в Третьяковской галерее - Николай Андреевич Мудрогель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О передаче галереи в то время много писали в газетах. Это считалось очень большим общественным событием.
Со времени передачи галереи городу число посетителей стало быстро увеличиваться. Если прежде, я помню, бывало три-пять посетителей в день, то теперь семьдесят-восемьдесят посетителей, а по праздникам сто пятьдесят и двести. Это был уже огромный шаг вперед в жизни галереи и, помню, как радовался Павел Михайлович, когда вечерами узнавал, что «сегодня было двести посетителей». Даже переспрашивал недоверчиво:
- Неужели двести?
Он видел в этих цифрах, что цель его трудов и забот достигнута. А что бы сказал он теперь, в наше советское время, когда у нас бывает до шести тысяч посетителей в день!
ТРЕТЬЯКОВ И ЦАРЬ
Передача галереи городу вызвала всеобщее внимание русского общества. Царь Александр III решил поощрить столь незаурядный случай и самолично побывать в галерее. И вот при очередном посещении Москвы, в мае 1893 года, он вместе с министрами Витте, Воронцовым-Дашковым и другими, в сопровождении президента Академии художеств - своего брата Владимира - приезжает в галерею. На этот раз Третьяков ускользнуть не мог, потому что был заранее предупрежден: царь желает видеть всю семью Третьяковых.
Для царской семьи Третьяковыми был устроен чай в васнецовском зале.
В. М. Васнецов. После побоища Игоря Святославича с половцами. 1878.
В. В. Пукирев. Неравный брак. 1862.
В назначенный день, помню, не только по Лаврушинскому переулку, но и во всем дворе была расставлена полиция. Накануне все дома переулка были проверены, кто там живет - вполне ли благонадежные люди. Наконец приезжает царь с царицей и со всей блестящей свитой. Весь двор наполнился блестящими экипажами, а галерея - людьми в мундирах, лентах, крестах и медалях. Царь осмотрел галерею и, поблагодарив Третьякова за такой высокий дар Москве, сказал министрам и брату:
- Вот, что один гражданин мог сделать. Счастливая Москва! А у нас в Петербурге ничего подобного нет. Да и во всей России нет.
Эти слова царя смутили его министров. Почти в тот же день было решено, что в Петербурге надо открыть такой же музей русской живописи… И вскоре было сделано постановление: открыть в Петербурге, в Михайловском дворце, музей… [84]
Так Третьяковская галерея стала косвенной виновницей открытия нового прекрасного музея. Но, конечно, на первых порах картин там было мало - музеи собираются десятилетиями. Собрание Третьякова долго было единственным в России по своей полноте, да и теперь, в наши дни, Русскому музею еще далеко до Третьяковской галереи.
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ ТРЕТЬЯКОВА
Заботы Павла Михайловича о галерее после передачи ее городу увеличились. Он покупал картин больше, чем прежде. Правда, у него теперь появился сильный конкурент в лице петербургского музея, но художники по-прежнему считали большой честью попасть в галерею Третьякова. Они считали эту галерею основной в России.
С середины 90-х годов Третьяков начинает собирать и произведения древней русской живописи, то есть иконы. Как раз к этому времени относится всеобщее увлечение иконописью. Художники и любители живописи начали с восторгом говорить о неизвестной до того времени отрасли русского искусства. В Историческом музее была устроена первая выставка икон, и на этой выставке Третьяков купил первые иконы для своего собрания. [85] Потом купил за тридцать тысяч рублей сразу большое собрание древних икон у генерала Егорова. В собрании были иконы строгановских писем, новгородских, московских. Тогда много печаталось в газетах об этом собрании. Иконы стали собирать многие любители живописи: Остроухов, Рахманов, Лихачев. Будто открыли неизвестную страну. Но поместить иконы в галерею Третьяков не успел. Иконы были размещены в его личных комнатах и лишь после его смерти перешли в галерею. Первую опись их составил Лихачев. [86]
По-прежнему Павел Михайлович каждую осень ездил за границу, каждую зиму - в Петербург на выставки и в мастерские художников.
В его отсутствие забота о галерее лежала на нас, то есть на мне и на Ермилове. Мы, как старшие вахтеры, должны были и охранять, и обучать наших новых товарищей, как поддерживать порядок в галерее. Теперь уже у нас образовался твердый штат служащих. Был у нас свой реставратор Федоров, которого Третьяков посылал в Петербург, в Эрмитаж, обучаться искусству реставрации у знаменитого реставратора Богословского. [87] Были и свои рамочники. Шесть человек наиболее близких к галерее служащих жили в домике во дворе галереи. Этот домик Третьяков купил у соседа специально для них.
С осени 1897 года мы стали замечать, что Павел Михайлович начал худеть, похварывать. Я не помню, чтобы он до этого когда-нибудь болел. А тут как-то сразу стало заметно, что он сильно болен. Вскоре мы узнали, что у него язва желудка.
Занятый постоянно делами, лечился он плохо, и болезнь стала быстро развиваться. Осенью 1898 года он даже не поехал в свою обычную поездку за границу. Лишь поехал в Петербург на выставку. Привез он оттуда картину Попова88 «В школе» и рисунки Федора Васильева. Увы! Это были его последние покупки.
Вернувшись из Петербурга, он слег и больше не встал.
По-прежнему я должен был ежедневно делать ему подробные доклады о делах галереи, о посетителях, о том, что говорят художники о новых картинах. Все остальные дела он забросил, передав их служащим, интересовался только галереей. С каждым днем он становился заметно слабее и слабее. Утром 4 декабря, в 9 часов, я, как обычно, был у него. Очень слабый, он все-таки спросил о галерее.
Не успел я выйти от него в галерею, вдруг в доме началась суета. Что такое? Говорят, Павел Михайлович умер.
Он умер спокойно, и последние его слова были:
- Берегите галерею и будьте все здоровы.
Так окончилась жизнь этого замечательного человека. Умер он в одной из комнат верхнего этажа.
Его смерть для меня была большим горем. Я и сейчас, когда прохожу по залам галереи, ожидаю встретить Павла Михайловича, как обычно приходилось встречать его ежедневно…
ПЕРВЫЙ СОВЕТ
