Нулевой пациент. Книга Первая (СИ) - Эльто Эра

— Сгорела, с-сука, — донесся откуда-то справа голос хозяина. — Я не успел заменить. Обещал ей. И не успел.

Рыдания и рычание. Ли удержался от едкого комментария и достал из кармана куртки фонарик. После яркого солнечного дня он буквально ослеп, оказавшись в мрачных потемках старого дома. Мятые вещи. Плащ, какие-то сапоги. Женская и мужская обувь вперемешку. У входа — наспех завязанный пакет с мусором, из которого торчало горлышко бутылки. Фонарик скользнул по стенам. Обои кое-где отвалились, кое-где запачкались. Когда-то они были красивы. Лет двадцать назад.

— Томми жил на чердаке?

— А-га, — медленно ответил Уилсон. — У нас не было места, чтобы сделать ему нормальную комнату, и я отдал чердак.

Ли осмотрелся. Место было. Он насчитывал как минимум пять дверей из некогда просторного, а сейчас заваленного мусором, мебелью и какими-то коробками холла. Просто отчим не хотел видеть мальчика, к которому не имел никакого отношения. Которому не был биологическим отцом и не смог стать отцом по духу. Бил ли он его? Конечно, бил. Лупил. Пытался сделать мужиком. А сделал убийцей. Если, конечно, Лоусон права, и Томми пошел убивать, прислушиваясь к собственным мыслям, а не ведомый чужой волей.

— Я поднимусь?

— Осторожно, там одна ступенька сломана. Не упадите.

Ли подсветил себе путь фонариком и мягко поднялся по лестнице. Сломанные и скрипучие ступени он обошел инстинктивно. Оказавшись у двери на чердак, замер. Парень выжег на ней «Частная территория. Вход воспрещен». А под надписью нарисовал физиономию чертенка. У чертенка были синие глаза и длинный красный язык. Мальчик рисовал. Криминалисты говорили что-то такое и даже сделали фотографии рисунков, но решили, что они не имеют большого значения. Взяли с отчима расписку о том, что комната останется в неприкосновенности, опечатали ее и ушли. Ли упаковал руки в тонкие перчатки, снял сургучную печать с косяка, рыжую оградительную ленту из тонкого пластика и нажал на ручку. Замок тихо скрипнул. В отличие от входной двери, за этой следили. Судя по всему, Томми это делал сам.

Капитан толкнул дверь, и та беззвучно открылась. Из комнаты пахло сигаретами, травкой и мальчишкой. Дикий запах молодости, безнадеги и жгучей депрессии, которая вытеснена в социум. Машинально протянув руку, Ли щелкнул выключателем, и комнату пронзило желтоватым, но почему-то едким светом. Единственное окно было закрашено черной краской, неровный слой которой кое-где потрескался, и оно выделялось, вычерчивалось, но света не давало совершенно. Днем и ночью парень жил в темноте. Ли был готов поспорить, что решение закрасить окно пришло не Томми.

Был конфликт. Мальчик что-то сделал. Вступился за мать? Опоздал с уроков? Прогулял их? Что-то взбесило отчима, и он лишил его единственного источника света. Замуровал его на чердаке как в подвале. Капитан почувствовал, как волоски на руках и загривке встали дыбом от напряжения и отчетливости картины, вставшей перед его мысленным взором. Он видел тень мальчика, живущего на пятачке два на два. Сколоченный из досок стол, кровать со старым матрасом, шкафы с книгами и рисунками. Трехдневный слой пыли. Судя по всему, перед выходом он тщательно все протер и убрал. Вещи лежали аккуратно. Криминалисты после работы разложили все по своим местам, оставив комнате первозданный вид. Впрочем, «комнатой» это назвать Андреас не мог. Он порадовался, что приехал раньше Хикса: вдвоем они здесь бы не разошлись, а Ли ненавидел, когда к нему подходили слишком близко. Даже друзья. Он закрыл за собой дверь и замер в центре свободного пространства. За шкафами и придвинутой к нему кроватью простиралось огромное помещение чердака. С другой стороны пробивались солнечные лучи, но настолько слабо, что Ли сделал вывод о загруженности пространства. Да и то окно, судя по всему, не мыло несколько лет. Он заглянул в щель между шкафами. Коробки, какие-то вещи. Устойчивый запах пыли, гнили и старости. Грубые стеллажи делили чердак на две части. Здесь еще теплилась жизнь. А там — только смерть.

Мальчик вырос на границе. Он примирился с ней. Примирился с тем, что вынужден выживать на двух-трех квадратных метрах. Между кроватью и столом не было места даже для того, чтобы отжаться или сделать зарядку. Он не уместился бы в высоту. Томми был высоким парнем.

Ли медленно выдохнул воздух из легких. Волна сочувствия к стрелку сметала все на своем пути. Ясный и холодный ум полицейского боролся с ней, как мог, но он не был способен победить в подобном сражении. Темные эльфы чувствительнее людей. И, оказавшись на территории дома Томми, Ли почти понял, почему тот схватился за оружие.

Над столом, кроватью, на дверцах шкафа висели рисунки. Грубая ручка и карандаш. Весь рисунок карандашом, а ручкой вычерчены синие глаза. Люди, демоны, звери, чертята, даже деревья с глазами. Парня явно не отпускало. На нескольких рисунках Ли заметил изображение Анубиса. Почти все проходили через увлечение египетской мифологией, она становилась точкой входа в любой мистицизм. Томми увлекался магией? Или соотносил собственную судьбу с мифологией?

Интересно, криминалисты изучили все эти рисунки?

Он открыл дверь.

— Мистер Уилсон?

— А-га? — откликнулся хозяин дома.

— Вы позволите мне забрать рисунки Томми?

— Да на кой вам эти каракули?

Ли вышел на лестницу и сделал несколько шагов вниз. Красная рожа Уилсона нарисовалась в дверном проеме.

— А когда вы закрасили окно? — спокойно спросил Андреас.

На лице отчима отразился гнев, потом страх. А потом из глаз покатились слезы.

— Я и забыл про окно, — проговорил он с длинными паузами. — Мальчонка пытался починить ступеньку… вот эту, около вашей ноги. И сломал ее. Я решил его наказать, взять смывающуюся краску, чтобы потом все вернуть, но перепутал банки. Он пришел со школы… как он кричал. Испугался. А потом привык.

— И больше не кричал?

— Никогда.

В дверь позвонили. Уилсон пошел открывать, тяжело переваливаясь с ноги на ногу. В дверном проеме нарисовалась лукавая физиономия Хикса.

— Полиция Треверберга.

— Да знаю я, — буркнул Уилсон. — Проходите. Тут ваш капитан.

— Из комнаты нужно забрать все рисунки, — холодно сказал Ли, кивнув Харри. — Если нужно, пригони своих или сделай это сам. Все рисунки, записки, все, что найдешь. Мистер Уилсон, — полицейский развернулся к отчиму. — Тот вздрогнул всем телом и поднял на него замутненный взгляд. — Проспитесь. Я пришлю вам приглашение. Вам нужно будет прийти в управление и ответить на наши вопросы. — Мужчина судорожно закивал. — А также я прошу вас подписать это, — Андреас достал из внутреннего кармана документ.

— Что это?

— Подписка о невыезде за пределы Треверберга и пригородов на время следствия.

— Я ничего не делал!

— Это просто формальность.

Хикс обошел хозяина дома, Ли и исчез в комнате наверху. Андреас отдал хозяину документ и снова огляделся.

— Также я хочу осмотреть другие комнаты. Если вы, конечно, не против.

Уилсон взял документ и ушел на кухню, попутно кивнув с почти мертвым безразличием. Больше всего на свете Ли хотел уйти отсюда. Но не мог. Еще немного, капельку усилий. Чтобы убедиться, что настоящих монстров люди делают своими руками.

[1]Тактика «выжженной земли» - метод ведения войны, при котором отступающие войска проводят полное и широкомасштабное уничтожение всех жизненно важных для врага запасов (продовольствия, топлива и т. п.) и любых объектов промышленного, сельскохозяйственного, гражданского назначения с целью не допустить их использования наступающими противниками. Википедия.

Интерлюдия первая. Омега Кляйн

Поздний вечер 8 марта 1967 года, среда

Женщина закричала. Мужчина крепко держал ее за волосы, заставив глубоко прогнуться в спине. Пользовался ее гибкостью, знал, где можно нажать еще чуть сильнее. Экстаз крупной дрожью сотряс ее тело и на несколько бесконечных мгновений выбил сознание прочь. Она прерывисто дышала, пытаясь укусить широкую ленту, которой он закрыл ей рот, убрать ее с губ, чтобы вдохнуть свежего воздуха, но не получилось. Ее трясло, а он не торопился отпускать, зная, что именно эти мгновения финала стоит потянуть. Превратить наслаждение в муку. Так, как ей нравится.